Каков государственный строй этой Америки? Стабильная демократия? Или страна балансирует на грани тирании? Меньше чем за десять минут Джеффи заметил мужчину, женщину и еще одного мужчину в черной форме из мягкой ткани, похожей на пижамную фланель. На головах у них были черные вязаные шапочки. Странный наряд, обычно последний писк моды выглядит несколько иначе. Хотя эти трое шли не вместе, они походили на членов какой-то секты или организации фашистского толка.

Джеффи не нравился этот мир. Ему хотелось домой.

– Держись рядом, – велел он дочери и взял ее за руку.

Ладонь Эмити показалась ему ужасно маленькой и хрупкой.

Джеффи знобило, и вовсе не из-за температуры воздуха, хотя день был прохладный.

Библиотека стояла на Олеандровой улице, под раскидистыми кронами старых финиковых пальм, рядом с городской управой. Здание в стиле испанской колониальной архитектуры выглядело весьма симпатично, но вместо оранжевой черепицы было крыто серым шиферным листом. На коньке расположились тринадцать здоровенных ворон, словно живые тотемы некоего племени злых колдунов, хранивших в библиотеке древние тома с запретными знаниями. Птицы вытягивали шеи и разевали клювы, не издавая при этом ни звука, словно осыпали безмолвными проклятиями всех, кто отважится сюда войти.

У библиотекарши в главном зале был суровый вид и взъерошенные седые кудри. Не красавица, но чем-то похожа на Эльзу Ланчестер в «Невесте Франкенштейна», взгляд бегающий, а губы крепко сжаты, словно она обижена на весь мир. В их с Эмити вселенной Джеффи ни разу не встречал этой библиотекарши. Женщина не поздоровалась и, похоже, не обратила на них никакого внимания. Она мрачно листала книгу, лежавшую на самом верху высокой стопки, и тщательно всматривалась в страницы, словно выискивала сахарных чешуйниц, поедающих бумагу. Вдруг библиотекарша захлопнула книгу и удовлетворенно хмыкнула, словно нашла наконец вредное насекомое и с удовольствием его раздавила.

В зале было множество шкафов с книгами – побольше, чем во многих нынешних библиотеках, – а за ними компьютерный уголок с четырьмя терминалами для доступа в Интернет. Освещение тусклое, совсем не такое, как в библиотеке того Суавидад-Бич, откуда явились Джеффи с дочерью. В углах зала – светло-серые комки пыли, такой же пылью припорошены компьютерные мониторы. В неподвижном воздухе стоял едва заметный запах бумажной плесени, словно в смежных помещениях давно уже не проводили надлежащей уборки.

Судя по всему, в данный момент Джеффи и Эмити были единственными гостями библиотеки. Усевшись за компьютер, они загуглили имя Эдвина Харкенбаха. Оказалось, что полностью его зовут Эдвин Марстен Харкенбах.

В интернет-океане данные по Эду являли собой даже не остров, а небольшой континент. Доктор Харкенбах, шестидесятичетырехлетний любитель галстуков-бабочек, имел три ученые степени, написал двадцать шесть книг и более пяти сотен статей, почти четыреста раз выступал на публике и получил множество наград за научно-исследовательскую и преподавательскую деятельность.

Смущенный объемом материала, Джеффи перешел на страницу «Википедии», чтобы ознакомиться с краткой биографией Эда. Оказалось, что плодовитый Харкенбах, весьма яркий представитель научного сообщества и заметная фигура в мире физики, четыре года назад почти перестал появляться на людях. За это время он не опубликовал ни новых книг, ни даже статей и лишь несколько раз засветился на конференциях.

– Сто процентов, тогда-то он и начал работать над проектом, – прошептала Эмити, достала Снежка из кармана и накрыла его ладонью.

– Каким проектом?

– Над проектом «Ключ ключей».

Джеффи кивнул:

– Наверное, все это время тратил миллиардные гранты.

Снежок высунулся из-под ладони Эмити. Посмотрел направо, налево, поводил носом. Похоже, библиотека его заинтриговала.

Если верить «Википедии», жена Харкенбаха (ее звали Рина) умерла от рака, когда обоим было по тридцать пять лет. После этого Эд больше не женился. Детей у них с Риной не было, и Харкенбах посвятил всю свою жизнь работе.

– Зря мы называли его Страшилой, – сказала Эмити, читавшая биографию профессора вместе с отцом. – Ему больше подходит Дядя Горемыка.

Многомиллиардный исследовательский проект, посвященный поиску параллельных миров – цель, признаться, экзотическая, – скорее всего, был развернут в обстановке строжайшей секретности. Вряд ли Эд писал статьи об этой разработке или рассказывал о ней во время своих выступлений.

Однако правительство поручило бы Эду такой проект лишь в одном случае: если бы он глубоко интересовался теорией мультиверсума задолго до того, как на него обрушились все эти миллиарды долларов. Наверное, он написал множество работ на эту тему, а потом уже получил возможность заняться поиском дверей, ведущих в бесконечный континуум параллельных миров.

Закрыв страничку «Википедии», Джеффи нашел сайт с внушающим доверие списком книг Эда Харкенбаха, но тут краем глаза уловил движение в зале. Обернувшись, он увидел еще одного посетителя библиотеки. Тот устроился в сорока футах от компьютерного уголка, за длинным читательским столом, по бокам от которого высились восьмифутовые стеллажи с книгами. Он был в черной форме из мягкой ткани и черной вязаной шапочке. Мужчина протянул руку к ближайшей полке и взял газету.

Сунув Снежка в карман курточки, Эмити шепнула:

– Этот тип, прежде чем сесть, с минуту нас рассматривал. Он мне не нравится.

– Да ладно тебе, обыкновенный чудик, – неуверенно сказал Джеффи. – У нас и дома таких хватает, разве что одеваются по-другому.

Просматривая список трудов Эда Харкенбаха, он зацепился взглядом за название книги, опубликованной восемь лет назад: «Бесконечное множество вселенных: параллельные миры и квантовая реальность». Ознакомился с кратким содержанием и сказал:

– Вот оно. То, что нам нужно. Интересно, найдется ли здесь экземпляр?

Он уже собирался закрыть браузер, но Эмити остановила его:

– Погоди! Пап, давай еще кое-что посмотрим. Прежде чем поймем, за что отвечают три кнопки – ну, на ключе, – прежде чем отправимся домой… если у нас, конечно, получится, я хочу поискать ее имя.

– Какое имя? – спросил Джеффи, хотя все понял.

Перспектива была заманчивой и вместе с тем пугающей.

Эмити сделала равнодушное лицо – совсем как у фарфоровой куклы, – но ее выдали голубые глаза. Не глаза, а озера, полные тоски.

– Мишель Мелинда Джеймисон.

– Милая, не накликать бы новую беду.

– Да, понимаю. Мне самой не по себе.

– И мне. Найти местную версию твоей мамы, чтобы она пожелала отправиться с нами домой? Не думай, что это так просто.

– А вдруг?

– Нет, милая. Может, она замужем за здешним мной – тем, кто косил газон. Она же не станет бросать одного мужа ради другого, в точности такого же.

Эмити помотала головой:

– В том доме не было никаких женских штучек. Ты живешь там один.

– Знаешь, что нам нужно? Разобраться с этими кнопками. Это самое срочное, самое важное наше дело.

– Да ясно. Но… если она здесь и у нее никого нет…

– С этим миром что-то не так! – не сдержался Джеффи. – Нужно уматывать отсюда, и побыстрее!

Закусив губу, Эмити отвернулась, несчастная и совсем одинокая.

Джеффи отчаянно любил свою дочь. Готов был жизнь за нее отдать. Столь сильная любовь способна наделить человека отчаянным мужеством. И толкнуть его на глупые поступки.

Помедлив, он ввел в окошко поиска имя Мишель Мелинда Джеймисон.

Да, она действительно существовала в этом мире. Более того, проживала в Суавидад-Бич, в доме на Вишневой улице, там же, где жила со своим отцом, Джимом Джеймисоном, пока не вышла замуж за Джеффи.

– Пап, нужно с ней повидаться. Мы с ней повидаемся? Ну пожалуйста!

Джеффи задумался. Да, Эмити – неглупая девочка, но слишком увлекается фэнтези-романами, а ведь там сплошной вымысел. К тому же она слишком мала и не осознает, что подобная встреча запросто может пойти не так, как надо, – по множеству причин. И останется от такой встречи один лишь неприятный осадок. В отличие от дочери, Джеффи прекрасно понимал, что поход на Вишневую улицу, скорее всего, выльется в душевную травму. Однако он, романтик до мозга костей, семь долгих лет дожидался чудесного возвращения Мишель. Хотя его мучило тревожное предчувствие, такое тяжелое, что он даже дышал через силу, Джеффи сказал: