- Значит, ты не уважаешь Валентино?
- Нет. А ты разве уважаешь?
- Я люблю его, как-никак он мой брат.
- Любить - это совсем другое дело. Может, я тоже его очень люблю. - Он почесал в затылке. - Но не уважаю. Я и себя не уважаю. Ведь мы с ним близнецы, из таких типов никогда ничего путного не выходит. Единственная разница, что ему ровным счетом на все наплевать - на людей, на чувства, на все. Его волнует только собственное тело, оно для него священно, его надо изо дня в день хорошо питать, одевать и вообще следить, чтоб у него ни в чем не было недостатка. А вот меня и чувства, и люди все-таки интересуют, правда, мною никто не интересуется. Валентино - счастливый человек, ведь любовь к себе никогда не приносит разочарований, а я - неудачник, и ни одной собаке до меня нет дела.
Мы добрались до деревни, о которой говорила Маддалена; Кит остановил машину.
- Ну, пошли искать служанку, - сказал он.
Мы расспросили местных жителей, и нам показали дом на дальнем холме, где, кажется, одна девушка не прочь переехать в город.
Мы лезли вверх по крутой тропинке между виноградниками, Кит тяжело дышал и все обмахивался беретом.
- Вот, и служанку им ищи! - ворчал он. - Это уж слишком. Паразиты! Я свои ботинки сам чищу.
Девушка работала в поле, пришлось ее ждать. Мы сели в темной кухоньке, и мать девушки угостила нас вином и маленькими сморщенными грушами. Кит бойко лопотал на местном наречии - хвалил вино, расспрашивал о полевых работах; я молча тянула вино, и постепенно мысли стали путаться: вино было очень терпкое, и я давно уже не чувствовала себя такой счастливой, как в этой кухоньке, за окнами которой расстилались просторные поля, рядом был Кит, он вытянул свои длинные ноги, из-под низко надвинутой беретки торчал приплюснутый нос. А все-таки он симпатичный, этот Кит, подумала я.
Потом мы вышли, сели на каменную скамью возле дома; солнышко припекало. Мы ели груши и наслаждались теплыми лучами; Кит сказал мне:
- Как хорошо, правда?! - Потом вдруг взял мою руку, снял с нее перчатку. - У тебя пальцы точь-в-точь как у Валентино! - Он резко отбросил мою руку. - Неужели твой отец всерьез верил, что Валентино станет большим человеком?
- Да, - сказала я, - верил. Мы во всем себе отказывали, лишь бы он учился, очень нуждались, вечно не знали, как дотянуть до конца месяца. Зато у Валентино всего было вдоволь, отец говорил, что нам за это воздастся потом, когда в один прекрасный день Валентино станет знаменитым врачом и сделает великие открытия.
- Вон оно что, - сказал Кит.
На минуту мне показалось, что он опять начнет корчиться от смеха, как тогда, в гостиной. Он раскачивался на скамье и хлопал себя по коленям, но потом взглянул на меня и сразу посерьезнел.
- Да, - проговорил он, - у отцов бывают странные фантазии. Вот мой мечтал, что я стану летчиком. Представляешь, летчиком! Да у меня даже на американских горках голова кружится!
Вернулась с поля девушка - у нее были рыжие волосы и большие ноги в черных чулках, закатанных чуть выше колен; Кит учинил ей самый настоящий допрос, показав себя большим специалистом в домашнем хозяйстве. Девушка охотно согласилась пойти в прислуги. Сказала, что соберет вещи и дня через три приедет.
Мы спустились в деревню пообедать, а потом долго бродили по улочкам и по полям. Кит и не думал торопиться возвращаться в город. Распахивал первую попавшуюся калитку и начинал шастать по двору; из одного дома выскочила разъяренная старуха, мы бросились наутек, а она запустила нам вслед башмаком. Мы еще долго слонялись по округе; Кит набил себе карманы теми грушами и то и дело угощал меня ими.
- Сама видишь, как нам хорошо без этих супругов, - твердил он, - хорошо и весело. Нам надо вместе уйти от них и подыскать себе тихое местечко.
Когда мы снова сели в машину, уже стемнело.
- Хочешь стать моей женой? - внезапно спросил Кит. Он вцепился руками в руль, но мотор не заводил; хмурил брови, лицо нелепое, испуганное, мрачное, беретка снова сползла на лоб. - Хочешь стать моей женой? - повторил он с какой-то яростью.
Я засмеялась и сказала, что согласна. Тогда он включил зажигание, и мы поехали.
- Но я в тебя не влюблена, - призналась я.
- Знаю, я тоже не влюблен. Да и по натуре я убежденный холостяк. Но как знать? А вдруг жизнь у нас сложится? Ты такая спокойная, мягкая, мне думается, и жизнь наша будет спокойной. Без всяких там причуд, без дальних путешествий, быть может, лишь изредка съездим в такую вот деревню. Будем там распахивать калитки и шастать по дворам.
- Помнишь старуху, которая запустила в нас башмаком? - спросила я.
- Еще бы! Она как с цепи сорвалась.
- Пожалуй, мне надо еще подумать, - сказала я.
- О чем?
- Выходить за тебя замуж или нет.
- Ах, ну да, - сказал он, - давай оба хорошенько подумаем. Но знаешь, я уж не раз об этом думал, смотрел на тебя и говорил себе: "Какая замечательная девушка". Сам-то я человек неплохой, но недостатков у меня хоть отбавляй: ленив, нерасторопен, печка в доме дымит, а я и пальцем не пошевелю. Но, в сущности, я неплохой человек. Если поженимся, займусь и печкой, и своими землями. Вот Маддалена будет довольна.
Возле дома он остановил машину, открыл дверцу и попрощался со мной.
- Я подниматься не буду, - сказал он. - Поставлю машину в гараж и пойду спать. Устал. - Он снял перчатки и протянул их мне. - На, верни Валентино.
Валентино я застала в гостиной. Маддалена уже легла. Валентино читал "Тайны черных джунглей".
- Нашли служанку? - спросил он. - А Кит где?
- Пошел спать, вот, держи, - сказала я и бросила ему перчатки. Слушай, а не поздно тебе читать "Тайны черных джунглей"?
- Я прошу не говорить со мной тоном школьной учительницы, - отозвался он.
- Я и есть школьная учительница.
- Знаю, но в таком тоне со мной не говори.
Ужин мне оставили на столике, и я села есть. Валентино продолжал читать. Поужинав, я присела рядом с ним на диван. Взъерошила ему волосы. Он что-то пробурчал, не отрываясь от книги.
- Валентино, - сказала я. - Наверно, я выйду замуж за Кита.
Он уронил книгу и посмотрел на меня.
- Ты это серьезно?
- Вполне серьезно, Валентино, - ответила я.
Тут он криво усмехнулся, словно устыдившись чего-то, и отодвинулся от меня.
