Взлетая на свой этаж успел заметить соседку, которая шатаясь стояла в дверном проёме и ее жуткие глаза, кровь на одежде и какие-то другие черные пятна. Рон вбежал в квартиру, запер дверь и отчего-то совсем не мог отдышаться. Непонятный липкий страх просачивался в каждую клетку его тела. Нет, он совсем не думал о зомби, об апокалипсисе, и напрочь забыл недавний разговор в порту о странных заражённых людях. Нет, он думал лишь о том, что болезнь снова пришла в их семью. Нормальный человек не может видеть такое, а если он видит... значит ... значит и он тоже болен, как мама, как сестры.... Рон упал на колени и заскулил, обхватив голову руками. В этот момент раздался стук в дверь, потом снова и снова, переходящий в грохот. Кто-то за дверью начал кричать и просить его впустить внутрь, потом визг и какой -то грохот, секундное затишье и снова кто-то заколотил в дверь, но теперь к крикам добавилось рыдание. Откуда-то взялись силы встать и посмотреть в глазок – его соседка, девчонка из квартиры напротив, кажется она работала “девушкой по вызову”, умоляла ее впустить в квартиру. За ее спиной откуда-то с пола поднялся очередной страшный человек, такой же как на улице. Даже сквозь глазок Рон видел его искаженное лицо, огромную дыру в шее и кровь, много крови. Девушка тоже заметила, что он встал и заорала так, что Рон отшатнулся от двери. Но тут же снова прильнул к глазку, мозг его бешенно работал. Если она его ТОЖЕ видит... значит он не сумасшедший... значит это реально. А существо к этому времени протянуло руки к девушке и схватило за рубашку. В этот момент Рон словно очнулся, распахнул дверь, рывком втянул ее в квартиру, оставив рукав рубашки в лапах чудовища и едва успел запереть замок, как послышался грохот бьющегося монстра в их дверь. Девушка билась в истерике, Рон не стал ее успокаивать, а побежал на кухню и, с ужасным грохотом по полу, подтащил к двери стол. Настоящий, деревянный, тяжеленный стол, не какая-то там хлипкая фанера, из которой сейчас делают мебель. Иногда, в особо тяжёлые моменты, он думал продать этот стол, но память о маме, об их редких и поэтому таких дорогих и важных для него посиделках за этим столом, останавливали парня от этого шага
Дверь продолжала содрогаться от ударов извне, но стол стоял как камень, даже не задрожав. Рон покосился на девушку, она перестала плакать, отползла подальше от двери, если конечно к его крошечной квартирке можно применить слово “подальше”. Излишне яркая помада размазана, все лицо в потекшей туши, светлые волосы взлохмочены, но черт возьми, она была хороша. Рон уже не скрываясь ее разглядывал: точеная фигурка, короткие шорты, колготы в крупную сетку, какая-то несуразная жилетка на голое тело, едва прикрывающая грудь, уродливые туфли на вызывающе высоких каблуках – наверное, она только что пришла с, хм...работы. Рон сглотнул, секса у него не было с тех самых пор, как он начал ухаживать за отцом, т.е два года, а то и чуть больше, а уж секса с молодыми да красивыми девчонками и того больше – никогда. Черт, ведь он действительно никогла не спал с молодыми, да что уж там, он вообще никогда не занимался сексом бесплатно. И кто он такой теперь, чтоб судить ее за проституцию, если он сам был проституткой, пусть элитной, но... что есть то есть, и он постарался улыбнуться ей как можно добрее. Шрам на его щеке превратил улыбку в гримасу Джокера и девушка, вздрогнув, вжалась в стену. Рон нахмурился и отвернулся. В дверь перестали ломиться, и он тихонько заглянул в глазок – монстр стоял в коридоре опустив голову и раскачиваясь. Рон поежился, и снова взглянул на девушку, заметил, что она нервно попыталась прикрыться под его взглядом, кинул ей свою ветровку с вешалки и прошел мимо в комнату отца. Тот, потревоженный шумом что-то нервно промычал, но он ласково погладил отца по голове и успокоил, сказав, что просто пьяный сосед дебоширит. И без того скованное лицо отца чуть разгладилось, Рон показал ему пачку изюма и заверил, что через 10 минут они попьют чай с вкусняшками.
Все было хуже, чем думал Рон сначала. Он уверен был, что армия и правительство быстро разберутся со всем творящимся беспределом, но выглядывая на улицу день за днем, понимал, что никто не придет их спасать. Лекарства отца заканчивались, электричество, вода, газ, телевидение, интернет- все было отключено. Да ко всему прочему эта малолетняя дуреха была беременна. Господи, ей всего 14… хотя при полном марафете он дал бы ей не меньше 20. Сперва он не особо обращал внимание на ее бесконечную тошноту и обмороки, списывал это на стресс и полуголодное существование – запасов в доме было мало, а за прошедший месяц они ни разу не вышли из квартиры, а сама она категорически отказалась уходить. Но однажды он читал отцу один из тех журналов, что отдавала им соседка и наткнулся на статью об одной беременной актрисе, и не вникая читал про ее токсикоз и прочие прелести интересного положения, как внезапно все понял. Майя не долго сопротивлялась, и давясь слезами и соплями подтвердила его догадку. Беременным же нужны какие-то витамины, питание... Он сжал голову руками, мало ему больного отца, так теперь еще и это. Всю ночь он просидел на кухне, слушая крики на улице, отвратительную возню в туннельных подъездах его дома и принял решение уходить. Этот месяц не прошел даром – он заметил, что днём, в хорошую солнечную погоду на улицах нет этих тварей, но стоит лишь сгуститься сумеркам или тучами появится на небе – они словно тараканы бегут из всех щелей. Иногда Рон жалел, что все происходящее это не бред его больного шизофренией мозга. Он был совершенно здоров, в отличие от происходящего в мире. Мир был болен, смертельно, неизлечимо болен.
Рон смотрел в пустую аптечку, вращая в пальцах последнюю баночку со снотворным для отца. Его и раньше мучали боли, но теперь, по ночам, когда лекарства закончились, он выл, стонал , иногда кричал, чем привлекал к их двери мертвецов. Что само собой, им не было нужно, и Рон давал отцу снотворное. Аккуратнее с ним, молодой человек, поучал его фармацевт,- это очень сильное средство, даже незначительное увеличение дозировки может привести к печальным последствиям. Половина таблетки -вот была отмеренная доза для отца. В баночке оставалось 6 штук, Рон высыпал их в ладонь, с минуту смотрел на эти продолговатые розовые таблетки и, когда отец снова застонал из спальни, почти зажмурившись бросил все в кружку с водой. Слушал, как они, шипя и вращаясь, таяли миллионами пузырьков, и когда огромная слеза упала с кончика его носа в кружку, он моргнул, постоял немного, собираясь духом, а после зашел к отцу в спальню. Он сидел рядом с ним и держал его за руку, дыханье отца становилось все ровнее, тише, спокойнее и Рон не сразу заметил, что отец умер. А беременная девчонка спала в кресле, укутавшись в простыню, и не подозревала, что этот вечно мрачный парень только что убил своего отца.
====== #29 ======
Утром Майя проснулась от очередного приступа тошноты, и удивилась какой-то абсолютной тишине в спальне – обычно этот жуткий дед стонет, хрипит, скрипит зубами и издает еще бог весть какие звуки, которые сильно ее раздражали и пугали, но сейчас все было тихо. Она встала с кресла и потянулась, распрямляя затекшую спину. Ей надоел этот дед, эта квартира, этот заносчивый Рон, который никогда с ней не разговаривает, но все таки она понимала – здесь безопасно. Зевая во весь рот она подошла к кровати – старик был мертв, его лицо теперь было такое спокойное...
- Эй, Рон, твой папаня гляди того, помер что ли,- входя на кухню сообщила она парню. Рон поморщился – его ужасно бесила эта деваха: беспросветно глупая или, как сказала бы его бабушка, табула раса, абсолютно безграмотная – он ужаснулся, когда узнал, что Майя читает по слогам и пишет с такими чудовищными ошибками, от которых даже у не самого образованного человека волосы зашевелились бы не только на голове. Ее речь состояла из слов-паразитов, мата и какого-то жаргона, и сперва он даже не понимал, что она говорит. В добавок ко всему она отвратительно чавкала и сербала из кружки. Это слово “сербала” Рон узнал от нее, и никакое другое не смогло б идеально описать это действие. Сербала!!! Вот и сейчас она с противным звуком втянула в себя чай и громыхая ложкой по стенкам кружки начала размешивать сахар. Рона передёрнуло, и на секунду он пожалел, что не разделил снотворное на двоих – на нее и отца. Убил бы двух зайцев сразу...Ему было невыносимо жалко отца, но пока тот был жив, он для Рона словно якорь в этом доме, в котором оставаться было уже нельзя. А Майя... А ведь сперва она ему даже понравилась, ровно до тех пор пока не открыла рот. И пусть Рон живет в таких условиях, он все таки оставался аристократом до мозга костей и присутствие этой раздражающей девицы его невероятно бесило. Умудриться залететь от клиента, так еще и не знать от кого именно, хотя... Чего еще ожидать от дочки наркомана, который умер еще до ее рождения, и матери алкоголички... Рон снова поморщился, глядя как Майя пьет чай и облизывает ложку. Ее вообще не волновала беременность, будущие роды да и в целом она крайне легкомысленно относилась к своему положению. Черт, возись теперь с ней... Раздражение Рона нарастало, и он, дабы не сорваться, вышел из-за стола и подошёл к окну. На улице ярко светило солнце, а значит отличный день, чтобы уйти и начать новую жизнь в этом новом мире.
