– Очень интересно…

– Прекрати!– возмутилась Яна.

– Молчу!– примерительно поднял я руки вверх.

– Со времен революции в обиходе харьковчан появляется название этого здание “бутусов дом”. По какой причине его так назвали, мне так же не удалось докопаться. В войну в нем случился пожар. Крыша мира была почти полностью разрушена.

– Тогда много чего было разрушено в городе,– хмыкнул я, – молодчики Паулюса не особо церемонились с архитектурными ценностями, которые не могли вывезти в рейх.

– Именно! Таким оно простояло почти до конца семидесятых годов, когда ее попытались реконструировать под общежитие метеорологов…

– И?

– Прораб, который этим занимался сошел с ума!– воскликнула Красовская, и все посетители кафе обернулись на нее.

– От неумеренного употребления алкоголя такое бывает,– скептически ухмыляясь, заметил я.

– Он утверждал, что видит в “бутусовом доме” некоего призрака, который прогоняет его прочь, бьет и даже пытается колдовать!

– Это далеко не факт. А белая горячка – это такая штука…

– Дослушай, Дворкин!– вскипела Янка, и я понял, что перегнул палку.– Здание восстановили, но и второй прораб слег с такими же симптомами в “пятнашку”! КГБ заинтересовалась этим делом, но ничего подозрительного обнаружено не было…

– Что еще неизвестно…– задумался я.– Наши бдительные гэбисты искали излучение, волны, да что угодно кроме самих призраков.

– Вот именно! Здание отремонтировали, заселили жильцов спустя десять лет, но на следующий день после новоселья…

– Оно сгорело,– догадался я.

– Ты знал…– обиженно протянула Яна.

– Догадался. И?

– С того момента это здание никто не трогает. Оно так и стоит ужасающим всех памятником архитектуры больше ста лет в самом центре Харькова. Разве не странно?– пытливо посмотрела на меня авантюристка.

– Странно, что его до сих пор не снесли…

– Оно защищено ЮНЕСКО.

– Час от часу не легче. Там, где эта организация обычно торчат ушки всех разведок мира,– я позвал официантку, чтобы нас посчитали,– конечно, история интересная, но…

– Ты не поверишь, кто взялся его реконструировать?– голос Красовской упал до шепота.

– Неужели?– поперхнулся я, отсчитывая энную сумму гривен, включая немаленькие чаевые.

– Да-да! Новый владелец этого чуда наш общий знакомый миллионер Заславский. И если все эти истории правда, то мы просто обязаны разобраться. Иначе нашего Славика ждет психушка.

– Да ну, бред!– отмахнулся я, набрасывая пуховик.

– Дворкин…он твой друг,– улыбнулась хитро журналистка.

– Я больше, чем уверен, что это просто городская легенда, не имеющая под собой никаких оснований…

– Проверить-то мы можем,– предложила Красовская,– я уже и пропуск у олигарха нашего любимого взяла,– она повертела перед моим носом картонной корочкой с красной полосой.

– Когда?– со вздохом уточнил я, поняв, что она опять меня переиграла и переспорила.

– Да хоть сегодня! У меня как раз вечерок свободный образовался…– невинно потупила глазки Янка. Я бросил на нее последний ненавидящий взгляд и вырвал из рук ее пропуск.

– Пойдем! Какой ты говоришь адрес?

ГЛАВА 6

1917 год

Харьков

За окном пассажирского поезда, несшего Петра Васильевича Дворкина в Харьков, бушевала непогода. Холодный пронизывающий до костей ветер злобно бросал в окна вагона пушистые хлопья белоснежного снега, но внутри было тепло и уютно. Горели свечи. Мягкое купе, предназначенное для перевозки генерал-губернатора, мягко покачивалось на рессорах, отбивая монотонный ритм на стыках.

Поезд был почти у Харькова, змеей вползая на станцию по густой сети входных стрелок. Дворкин удовлетворенно потянулся, смахнув с себя сонную одурь. Красные невыспавшиеся глаза щипали, будто набитые песком. Тело от долгого сидения затекло. Петр удовлетворенно потянулся вверх, разминая затекшие члены.

– Харьков, товарищ комиссар!– в дверь заглянула усатая морда проводника.– Может чайку?– в руках его был поднос с янтарным напитком, источающим блаженный аромат.

– Можно, товарищ Лагин!– Петр Васильевич взял чай в блестящем подстаканнике и кивнул, отпуская прислугу. Сложно было перестроиться к новому порядку. Барские замашки еще остались.

Дворкин недовольно поморщился. Отхлебнул чайку, но тот был слишком горячим, отставил в сторону, раздумывая с чего начать поиски браслета. Им удалось в столице найти старую ведьму, для которой жизнь без магии оказалась дороже, чем жизни ее товарок. Она призналась, что еще со времен Хазарского Каганата артефакт хранится в Харькове у Верховной жрицы Ведьминского Ковена, а когда наступало какое-то значимое полнолуние, то татуировку на руке обжигало болью. Испуганная ведьмачка показала свое запястье. Они прибывали в город и устраивали свои дикие шабаши на Лысой горе.

Тьфу ты…Сплюнул Дворкин, вспомнив, как горело мясо ведьмы под благодатным испепеляющим огнем, как корчилась информаторша в муках за все то зло, что сделала людям. Закурил пахитоску, пуская в обшитый дорогой тканью потолок.

С раннего детства он знал, что ведьмы, колдуньи и знахарки – это зло нашего мира, человеческая кара за грехи, крест, который люди вынуждены нести за свои проступки всю свою жизнь – так учила его мать, так говорил отец – обычные крестьяне из Воронежской губернии. А когда поступил в семинарию, получил духовный сан уже перед самым выпуском у него состоялся серьезный разгвоор с епископом:

– Петр, ты достойно провел эти годы в стенах нашего заведения, прекрасно сдал все положенные экзамены и испытания, необходимые служителю церкви, но я вижу, что твоя душа горит огнем ненависти, полна злобы и насилия…

– Я виноват, – склонил голову тогда Дворкин перед епископом,– вы правы, в моей душе нет покоя и смирения, которые так важны для священнослужителя. Иногда я сожалею, что времена инквизиции прошли, столь велико мое желание уничтожить врагов рода человеческого, которые своими соблазнами отдаляют людей от Бога!

В этот момент хитро прищурился, сменив елейную улыбку на серьезный вид, епископ добродушно похлопал Дворкина по плечу, задумчиво прошелся по комнате, спрятав руки за спину.

– А кто тебе сказал, что времена инквизиции прошли, мой дорогой?– вымолвил наконец он после недолгих раздумий.

– Ваше…– вскинулся удивленный Петр.– Ну как же история…Все чему нас учили в семинарии? Инквизиция – ошибка церкви, за которую та до сих пор замаливает свои грехи.

– Как ты еще молод, Петр!– вздохнул тяжело епископ, уставившись в Дворкина своим тяжелым взглядом набрякших век.– Это лишь этап, одна битва в длинной череде сражений с нечестью…которую мы, к сожалению, проиграли…– он низко опустил голову, а потом перекрестился.

– Что вы такое говорите?– расстерялся Петр.

– Много лет церковь борется с разными колдунами, шаманами и прочими демонами в обличии человека. Независимо от конфессий и вероисповедания, Аллаха или Христа, Будды или Яхве – защитники веры уничтожают погань, расплодившуюся по земле, захватившую власть, относящуюся к обычным простым людям, как к инструменту. Люди нашего ордена – это те, кто хочет доказать всем, что человек – хозяин на этой планете!

– Я не могу поверить…– расстерянно пробормотал Дворкин, кусая нижнюю губу.

– Придется поверить, мой дорогой!– улыбнулся ему по-отечески епископ.– Придется, если ты захочешь вступить в наши ряды?

Это прозвучало даже не вопросом, а утверждением. Епископ был уверен, что Петр согласится.

– А что касается инквизиции…Тогда ведьмам удалось победить, убедить всех, что мы сошли с ума! Но сегодня это уже не повторится!

– Епископ!– Петр пал на колени перед священнослужителем и перекрестился.– Это все очень похоже на прекрасный сон, всего лишь сон… Но я согласен!

– Вот и хорошо, мой дорогой…Первое твое задание будет…

Заскрипели тормоза. Поезд легонько качнуло. Почти полный стакан чая расплескался по белоснежной скатерти. Дворкин очнулся от своих воспоминаний юности, встряхнув головой, отгоняя наваждение, которое, как известно от лукавого.