«В мире беззаботных кружений от чего-то одного к чему-то другому я был блуждателем. Их не так-то много, но они никогда не встречались вместе. Им незнакомо понятие «единомышленники». Раз я принадлежу к такому обществу, то тоже не встречал по опыту носителей этого качества.

Однажды я очень сильно заблудился. Мне было сложно встать на верный путь, но затем я вдруг вспомнил, что у кота есть девять жизней, у человека – одна, а у блуждателя их много. Не знаю, сколько. Мне никто не говорил, и я сомневаюсь, что кто-либо вообще знает эту цифру. Моя ошибка состояла в том, что я осекся в правильности суждений. Странно звучит, не так ли? Очень странно. Я бы даже назвал это бредом. Но пока из чьих-нибудь других уст не вырвалось то же самое слово, я бы хотел продолжить.

Сколько существуют люди? Как-то я пересчитывал на пальцах, а доходя до десяти, шел по кругу. Не хватило дня, даже двух дней. А сколько раз люди ошибаются, наступая на те же грабли? Здесь не хватит и месяца… Тогда следующий вопрос: а могут ли люди научиться не наступать на них? Обходить стороной, не класть их под ноги, не попадать в место, где бы лежали те самые грабли? Я уверен, что нет.

Даже если подключить философию, то мы лишь застрянем в раздумьях и ни к чему не придем. Философия заставляет нас думать и рассуждать, но она не разложит все по полочкам.

Блуждатель не верит философии. Он находит это человеческими догадками. Блуждатель верит в относительность человеческого опыта и считает, что пока его слишком мало.

Вы часто попадали в проблемные обстоятельства? Каждый человек попадает в них и не всегда находит выход. Он заранее может знать, что это закончится плохо, но все равно им будет двигать нечто важное. Важнее интуитивных предпосылок. Что же это за «важное»? У каждого оно свое. У меня тоже оно было. Думаете, я не был человеком? Я не был котом, а вот человеком еще как был. Я им родился, и даже скажу больше: я выгляжу человеком: у меня голубые глаза, светлые вьющиеся волосы и внушительный рост. Я, как и вы, дышу, передвигаюсь, разговариваю, вижу, слышу, делаю выводы. Но размышляю я, правда, немного иначе.

Я нахожусь в мире живых людей. У меня есть дом, жена, чудесный маленький ребенок, мне двадцать девять лет, и я люблю свою жизнь и делаю все возможное, чтобы ее любила моя семья. Удел многих – это вечное одиночество, в некоторой степени являющееся и деградацией. В общем-то, если сосредоточить этим примером вывод, то любое помешательство на чем-то единственном – это деградация. Поэтому жизнь, которую ты переживаешь, будучи сурком, – это удел».

– Пол, – донесся тонкий чарующий голосок.

От постороннего голоса я резко дернулся и вскочил с кровати. Поворот головы налево – рядом со мной моя любящая жена – молодая и бесконечно красивая. Порой в ее глазах вспыхивает беспричинная опаска, зрачки заливаются чернотой, а душа готова вывернуться наизнанку, чтобы выяснить, что не так. Но вскоре она скрывает переживания за маской, и это выглядит забавно. Она понимает, что я ей не скажу, и ей приходиться лишь смириться.

Сейчас она пока еще ждет ответа, и маска не закрыла ее прекрасное личико. Я посмотрел в окно, где царило ночное небо, и перевел взгляд на руку Лорен, не отрывающую палец от включателя светильника.

– Что-то плохое приснилось? – спросила она.

Я тяжело вздохнул и, на долю секунды встретившись с ней взглядом, быстро отвел его в сторону.

– Дурной сон, – отделался я.

– Дурной? – уже с догадывающейся интонацией спросила Лорен. – Опять твой блуждатель тебе снится? Кто это такой?

– Откуда ты… знаешь о нем? – вновь посмотрел я на Лорен, все еще не отдышавшись, словно я перенес операцию на сердце.

– Ты каждую ночь это слово бормочешь, – улыбнулась Лорен и коснулась ладонью моего плеча. – Расскажи мне о нем.

– Как я могу о нем рассказать, если ни разу его не видел? – мучительно простонал я.

– А что тогда ты видишь? Образ?

– Нет, не образ, – отрезал я. – Это… что-то другое. Не знаю.

Лорен осторожно убрала ладонь с плеча и выключила лампу, укутавшись под одеяло как можно глубже.

– Ты знаешь. Лучше бы принял мою помощь, чем отказался от нее в который раз, – последнее, что сказала она этой ночью.

Я посмотрел в бесконечную темноту и с грустью опустил глаза. Она уверена во всем, что говорит. Но мне каждый ее вывод дается все тяжелее.

Кто этот странник, являющийся мне, я до сих пор не могу понять. А когда человек не может разобраться в своих мыслях, время обращаться к психологу.

Утром, когда Лорен бегала из одного угла в другой в поисках необходимой одежды, я открыл глаза.

– Эй, ты не видел мою красную блузку? – спросила она, остановившись и сосредоточив все внимание на мне.

Я неразборчиво что-то буркнул, почесав затылок.

– Ты же знаешь, нет смысла спрашивать человека с утра, – ответил я и потянулся.

– Тебе тоже, между прочим, пора на работу! – напомнила Лорен и кинулась к шкафу, что напротив окон спальни.

– Да, но мне сегодня позже.

– Ох, сегодня же среда, – опомнилась Лорен. – Черт, точно…

– Черт? – потянувшись, встал я с кровати. – Тебя это злит?

Она, раскрывая двери шкафа, на момент замерла. Вздохнула, повернулась ко мне, пока дверцы закрылись сами.

– Нет, ну что за глупости, – тихим голоском произнесла Лорен. – Просто сегодня у меня важный день, я не успеваю, как всегда, и…

– Тихо, тихо, – шепнул я, коснувшись пальцем ее губ. – Я помню о твоем дне. Это важно.

– Если я выиграю дело, нам крупно повезет, Пол, – улыбалась она.

– Я верю в тебя, дорогая, – чмокнул я ее в лоб.

Обхватив Лорен за талию, я осторожно понес ее к себе и легонько прижал. Лорен неслышно хихикнула, ей страшно нравилась наша любовная игра. Тишина, мы вдвоем молчим, и лишь действия играют главную роль.

С Лорен мы знакомы одиннадцать лет. В том году праздновали десять лет, как мы знакомы, а шесть лет назад поженились. В институте она была одной из лучших студенток, увлекалась правом, любила оторваться, как следует, активно занималась спортом. Поговаривали, да и сейчас говорят, что таких, как Лорен, достоин только лучший. Сейчас в роли лучшего я, а одиннадцать лет назад никто и предположить не смел, что она обратит на меня внимание. Я не был посредственным, занудой, чересчур прыщавым, я увлекался спортом, как и Лорен, побеждал в местных городках, играя за «Отпетых» и путешествуя с командой. У меня были друзья, оторвавшиеся от меня после знакомства с ней, и мы начали встречаться. А когда людям хорошо вместе и ничего не мешает, они переходят от одной стадии к другой.

Сейчас мы на стадии «растить ребенка и зарабатывать больше». Пятилетняя Никки – смысл нашей жизни, и следует вкладывать в нее все хорошее, что мы можем и даже не можем.

По ночам я и мой друг Бобби любим выбираться в пивной бар неподалеку от района и болтать на разные темы. Жалуемся друг другу, травим анекдоты, смеемся, а потом Бобби забирают домой: не повезло ему с характером его жены, и всякий раз после наших ночных походов он зарабатывает синяк. Почему его забирают по ночам? Не потому, что мы напиваемся в стельку, и он завязывает драку. Он весельчак после пары литров пива. Думаю, Дженнифер – так зовут необъятную жену Бобби – слишком за него переживает.

В чем минус для меня во всей этой истории? Лорен плохо относится к Бобби. Он ей совершенно не нравится: во-первых, он едва ли не загремел в тюрьму за мелкую кражу, а во-вторых, он не стесняется выражений в ее присутствии. Кстати, Лорен и вытащила его, как адвокат, доказав судье, что он не причастен к делу. Хотя сама она прекрасно понимала обратное. Конечно, кто захочет видеть такого уродца другом своего драгоценного мужа, и я это могу понять. Просто порой ее слова относительно Бобби нагнетают.

– Ты такая привлекательная, когда куда-то торопишься, – шептал я Лорен, крепко обнимая.