Барандин не сразу понял, о чем это она говорит, потом сердито сдвинул брови:

– Ты о чем, Солнце? Какой отпуск сейчас? Об этом не может быть речи. У тебя нет никаких семейных обстоятельств.

Последняя фраза больно кольнула Женю в сердце. Она почувствовала себя тягловой лошадью, предназначенной только работать, одинокой и неполноценной. Ну почему перед этим Денисовым она всегда предстает в самом невыгодном свете!

– Алексей Андреевич, – с трудом скрывая раздражение, сказала Женя, – я не была в отпуске три года. Простите, что приходится напоминать, но у меня даже выходных практически не бывает. Вы не можете с этим не согласиться. А сейчас мне необходим отпуск. У меня очень веские причины. У нас есть прекрасные специалисты, например, Фоменко или Кузьмин, которые выполнят работу не хуже меня.

– Всё. Не сейчас, поговорим после, – прошипел начальник.

Женя понимала, что выставляет его бесхребетным существом перед значительной фигурой клиента, он ей этого не простит и обязательно отыграется, но остановиться не могла.

– У меня… медовый месяц! Не отпустите, уйду на больничный.

– Выполнишь работу, и будет тебе медовый месяц целую неделю! – Барандин побагровел. – А сейчас не трепи мне нервы! Все! Свободна!

Денисов скромно помалкивал во время этой перепалки, а потом предложил:

– Алексей Андреевич, я думаю, что это бесчеловечно лишать Евгению Алексеевну медового месяца. Женихи народ не постоянный, ждать не любят, могут и передумать. А мой проект особой спешки не требует. За две недели я дом все равно не построю. Так, что пусть Евгения Алексеевна отдохнет, она явно в этом нуждается.

Женя только рот раскрывала от возмущения. Выставил ее истеричной бабой.

Шеф, только что расхваливавший деловые качества и незаменимость Жени тут же всё переиграл:

– Совершенно верно, ишь ты! Свет на ней клином сошелся что ли?! Одно слово «баба». Эльза Серафимовна, пригласи Кузнецова к нам…

Эльза Серафимовна потянулась к телефону, но Денисов, придержал трубку:

– Вы мне так нахваливали Евгению, она мне как-то сразу внушила доверие. Так что не будем торопиться. Я подожду ее возвращения из отпуска.

Шеф успокоился, не увидев на лице клиента и тени раздражения и решив, что потеря выгодного заказа ему не грозит, разрешил:

– Хорошо, пусть будут две недели отпуска. Но я ещё подумаю, не поторопился ли я с твоим назначением начальником отдела.

– И это спустя три года работы в должности начальника отдела, – пробормотала себе под нос Женя.

– Что?! – опять стал заводиться шеф.

– Спасибо, говорю, Алексей Андреевич, – громче сказала она и, повернувшись к Денисову, не удержалась:

– Меня зовут Евгения Алексеевна, Евгения я для близких и друзей! До свидания!

Ушла, хлопнув дверью, слегка. Успокоиться удалось не сразу, минут двадцать курила на лестнице. К ней присоединилась Эльза Серафимовна. Немолодая «офисная мама», как называли ее сотрудники, искренне переживала:

– Где ты сигареты взяла? Ты же не куришь!

– У Фоменко в столе. Не курю и не пью, – горько усмехнулась Женя, – но пустырника у меня с собой нет, а успокоиться надо, пока ещё бед не натворила.

– Ну, ты даешь, Жень! – согласилась Эльза. – Первый раз вижу тебя такой заведенной. Какая муха тебя укусила? Чего ты на этого Денисова взъелась? Нормальный мужик. Ты же не знаешь даже, что он строить собрался. Там заказ на такую сумму! Клиентов нужно беречь. Ты ему улыбнись лишний раз для пользы дела. При его доходах можно позволить себе многое. Хотя, чудаковатый все-таки немножко. Представляешь, спросил у меня, не злоупотребляешь ли ты алкоголем? И как у тебя правописание? А то, говорит, у молодежи нынче правописание хромает! Кстати, не женат… – доверительно протянула Эльза.

– Знаю! Да причем здесь правописание? – слишком громко и быстро возмутилась Женя, потушила сигарету и отправилась приводить дела в порядок перед отпуском.

– Откуда знаешь-то? – покачала головой Эльза. – Кстати, то, что он ее в пьянстве заподозрил, её не возмущает.

На выходе перед дверью офиса Денисова остановил лысоватый не очень опрятный мужчина, лет сорока:

– Георгий Андреевич, позвольте украсть у вас несколько минут. Моя фамилия Кузнецов, я ведущий архитектор этой фирмы. – Он сделал ударение на слове ведущий.

– Слушаю вас, но если можно не долго, я тороплюсь, – остановился Егор.

– Конечно-конечно, при вашей занятости, вашем объеме работы. Я случайно оказался в курсе ситуации с вашим заказом. Ведь это не правильно заставлять такого человека как вы ждать. Я мог бы быстро выполнить работу с учетом всех ваших пожеланий. И потом… мне неловко говорить, но Евгения Алексеевна не всегда аккуратна в работе, часто делает ошибки. Я считаю своим долгом предупредить… – он замялся, – мы не могли бы поговорить в более спокойном месте?

– Нет, меня все устаивает. До свидания, – резко сказал Егор, который понял, что Кузнецов часто дежурил у дверей приемной начальника для того, чтобы быть «в курсе», как сейчас дежурил у двери офиса, чтобы подсидеть коллегу.

В отличие от Жени, настроение у Егора после визита в строительную компанию резко улучшилось, появилось предчувствие чего-то нового, захватывающего.

– Видели бы вы свою чрезвычайно серьезную и ответственную Женю два дня назад, – подумал он и даже вслух рассмеялся. Настроение было прекрасным.

С отпуском вопрос решился. Следующим и самым сложным пунктом в Женином плане было прощение, полное и безоговорочное. Конечно, для этого потребуется время, все же она не робот, а живая глубоко оскорбленная женщина. Но без прощения никакого будущего с Димой быть не могло. Для того чтобы убрать с души камень обид, Женя рассуждала приблизительно так: что такого страшного и непоправимого он, собственно, совершил? Изменил? Предал? Ерунда! Любой психоаналитик скажет, никто никому ничего не должен в этой жизни. Родители не должны жертвовать своей личной жизнью ради любимого чада: не хочешь читать сказку малышу на ночь – не читай, пусть баранов считает; надоел супруг – отец (мать) ребенка – заводи нового, ребенок вырастит, поймет. Выросшие дети не обязаны тратить драгоценное время на заботу, помощь и задушевные беседы с родителями. «Позвоните родителям!» – позвонил? Достаточно. Какой-такой сыновний долг? А мужья и жены имеют право оставлять друг друга и лететь за своей мечтой, невзирая на болезни, депрессии, безденежье или отсутствие крыши над головой у бывшей половины. Ведь жизнь одна и нужно взять у неё по максимуму и любовь, и секс, и карьеру и деньги. А хочешь – просто сиди на скамейке, семечки лузгай да подставляй физиономию солнышку. А что? Моя жизнь – что хочу то и делаю! Хотите, кормите меня, одевайте – это ваше дело, я вас не просил.

Дима ничего не отбирал у сирых и убогих. Он просто влюбился. Все честно.

И Женя, в свою очередь, имеет право на собственные желания. Они у нее четко оформлены и отредактированы. Она не будет жить по наитию, не будет полагаться на судьбу. Ей нужен Дима. Часики биологические тикают, душа болит в одиночестве.

Позиция ясна.

«Теперь нужно узнать врага в лицо, определить его слабые стороны», – рассуждала Женя-стратег. Женя-женщина хотела ответа на простой вопрос: «На какую лахудру он меня променял?»

Разведывательная операция была назначена на вечер понедельника. Женя припарковалась неподалеку от агентства недвижимости «Крепость», где работал Огурцов. Был риск не застать его после работы, но чаще всего все агенты старались часам к шести попасть в офис на планерку. Около шести часов подъехал Дима, бодро насвистывая, поднялся в агентство. До семи шло совещание, потом он сел в свой автомобиль и покатил в центр города. Женя, соответственно, за ним. Небольшая остановка была у цветочного ларька, затем у супермаркета, в пакете с покупками угадывались очертания винной бутылки. Целью поездки оказался старый семиэтажный дом в центре, в тихом Краснопартизанском переулке. Раньше здесь селились местные партработники высшего звена и научная элита. Дом был красивый, с большими арочными окнами, широкими подъездами, витыми лестницами и высокими потолками. Квартиры были тоже не малогабаритными. Судя по вину и цветам, приобретенным Огурцовым, в этом доме и жила Любовь. Дима оставил машину и легко взбежал на третий этаж.