* * *

Под сенью девушек в цвету,

Пленительных и гибких,

Венок фантазий заплету

В мечтательности зыбкой.

Дурман видений в царстве грёз:

О, как они прекрасны!

Но лишь ударит злой мороз –

Фантазии угаснут…

* * *

Ночь тихо клонится к утру.

Кот моет лапкой рот.

И я вчерашнее сотру –

Никто и не найдёт.

Что было в прошлом? –

Вам ли знать

Обыденность греха.

Но камень брошен.

Наплевать!

Что было – всё в стихах.

Теодицея

Идёт война на всех фронтах:

Кто не за нас, тот с ними.

Спасёт ли Будда иль Аллах?

И чьё сильнее имя?

Творец бесстрастен – как судья

Иль праздный наблюдатель?

Вновь сотрясается земля.

Опять молчит Создатель…

* * *

Томят стихи Рубцова

Предчувствием кончины:

В них небеса свинцовы,

А душу рвёт кручина.

И комом в горле жалость

К калекам и убогим –

Вселенскую усталость

На них взвалили боги.

Заброшенная нива,

Забытые погосты,

Всхлип ветра сиротливый

И лихолетья вёрсты.

В осеннее унынье,

В угрюмое ненастье

Приговорён отныне

Искать хмельного счастья.

Навеки пьян в дымину –

Погибельная доля,

Когда весь мир – чужбина,

Где воля – что неволя.

Камень преткновения

Суть русского горького счастья

Излита с замшелой плиты:

«Направо пойдёшь – жди напасти,

Налево – убьют в одночасье,

И прямо – не минешь беды».

Кривясь, как вдовец у могилки,

Столетьями чешет в затылке

Детина, пытаясь понять,

Куда повернуть на развилке,

Чтоб лихо не вызвать опять.

Состарился витязь былинный,

Но всё не допетрит никак:

Кто был тот поганый козлина,

Что в поле бескрайне-пустынном

Поставил предательский знак???

Следы

Следы теряются в веках,

В эпохах, битвах, ураганах.

Следы витают в облаках

И исчезают в океанах.

След от заката на реке,

Как тень надежды, уплывает:

Он исчезает вдалеке

И, ускользая, угасает.

И след вчерашнего дождя,

И след от камня на распутье…

И уберечь следы нельзя.

Свой след никто мне не уступит.

След черепахи на песке,

Проползшей к морю после кладки,

Как след от пальцев в дневнике,

Листавших тайны без оглядки.

Следы чернил, карандаша

На белой плоскости бумаги

Читают жадно, чуть дыша,

Как следопыт, пленясь отвагой.

Как след оборванной струны,

Взлетевший ввысь сухим аккордом,

Следы нечаянной вины

Пытаешься принять покорно.

След от слезинки на щеке.

Следы от ран на бренном теле.

Следы обид в глухой тоске –

Рубцы на сердце загрубели.

Всё странно-зыбко, не понять,

Кто след в судьбе моей оставит.

Как пенный след от корабля,

Я растворюсь… меня не станет.

Тайна тени

Но что есть тень? – души смятенье,

Иль альтер эго: я? – не я? –

Как толкованье без прочтенья,

Как дуновенье без движенья,

Как пенье птиц без соловья.

Иль, может, тень – вползанье ночи

В рассудок завтрашнего дня? –

Как инквизиции доносчик,

Как слухов ревностный забросчик,

Как дым пожара без огня.

Неужто тень – миазмы плоти,

Осадок горький бытия? –

Как испаренья на болоте,

Фантом, пристроенный по квоте,

Как совесть жалкая твоя.

Новая жизнь

Ах, vita nuova, надгробное слово

Скорбно звучит в ночи.

Покрепче закроют темницы засовы,

За дверью стоят палачи.

Рванёшься – спелёнут надёжно, навечно –

Выхода нет из тюрьмы.

И ужас объемлет, густой, бесконечный:

Прочны объятия  тьмы.

Ах, vita nuova, как взгляды слепого, –

На что, зачем она мне?

Как песни глухого, как танцы хромого,

Обретших признанье во сне.

Со старой ещё не закончены счёты,

Итог не сведён к нулю.

Привратник на небе пока без работы –

В ладонь не суют по рублю.

Что, vita nuova, ты нам обещаешь,

Живущим на грешной земле? –

Возвышенной веры – душой обнищавшим,

Заблудшим – фонарь во мгле?

И знаешь – неправда, но хочется верить,

Что есть дорога назад…

А сердце сожмётся при мысли о двери,

Ведущей не в рай, а в ад.

* * *

Сиренью дышит сад и снова

В дурманном мареве кусты.

Летящим почерком лиловым

Весна заполнила листы.

Скакун лиловым глазом косит –

Доставит в лето письмецо.

А пьяница, лиловый в просинь,

Сосёт чернильное винцо.

Лиловый отблеск ярких молний.

Заезжий гость сидит в авто

Как баклажан лилово-тёмный,

В нарядном с искоркой пальто.

Ночной фиалкой пахнут тени.

Навеет грёзы сон-трава –

И в фиолетовом смятеньи

К подушке никнет голова.

Вся в аметистово-прохладном

Ты несказанно хороша.

Весной мечтается отрадно –

В сирень ушла моя душа.

Царство зелени

Буйство трав, весны кипенье.

Изумрудны луг и сад.

Повилика в опьяненьи

Обвивает виноград.

Древний змий искусом вьётся,

Норовит прильнуть к устам.

Мхом покрылось дно колодца –

Смурь болотная и там.

Зелен призрак испарений

Ведовской лесной глуши.

Запоздалое прозренье

К заплутавшим не спешит.

Прихоть красок малахита.

Гладь бильярдного сукна.

И в бокале недопитом

Блеск полынного вина

В омут глаз твоих зелёных

Затянуло без следа.

И под ряской в неге сонной

Ждёт недвижная вода.

* * *

Читаю Брэдбери – вино

Из одуванчиков забыто.

Я как-то пил его. Давно…

Божественный, скажу, напиток.

Слегка горчил он на губах,

Пленял букетом эфемерным.

Тот терпкий вкус воспет в стихах,

Но послевкусие химерно.

Я по сей день не протрезвел,