— Не ожидала, Михримах, что ты способна на такое… — подойдя ближе к племяннице, проговорила султанша.

— Вы даже не подозреваете, султанша, на что я способна, — улыбнулась в ответ Михримах Султан, начиная чувствовать внутреннею силу. — Я обещала Вам, что мой ответ на Ваши действия последует незамедлительно, и такой силы, что Вы вместе со своими подданными на ногах не устоите. Как видите, свои обещания я сдерживаю. Повелитель отвернулся от Вас, увидев Ваше истинное лицо, султанша.

— Видел бы он истинное лицо тех, кого так приблизил.

— Вы, наверное, не понимаете… Эти приближенные к нему люди потому являются таковыми, поскольку поистине любят повелителя. А с теми, кто пытается разрушить эти основанные на любви отношения, они готовы бороться до конца.

Ухмыльнувшись, Михримах Султан поклонилась, смотря тётушке в глаза, и, развернувшись, вышла из холла. Рустем-паша, скрывая ухмылку, тоже поклонился и вышел из холла.

Когда Михримах Султан подошла к карете, Малкочоглу и повелитель уже сидели верхом на конях.

— Рустем-паша, поедешь со мной. Нужно всё обсудить.

— Как прикажете, повелитель, — ответил тот, взглянув на супругу. — Султанша, Вы тоже отправитесь в Топкапы?

— Да, хочу вновь навестить валиде. К тому же, я давно не навещала братьев. Повелитель, Вы не против?

— Нет, конечно.

Сев в карету, султанша наконец, смогла перевести дух и выпустить на волю истинные эмоции. Следом за ней сели служанки. Хюнерли улыбнулась уголками губ.

— Султанша, Вы выглядите довольной…

— Так оно и есть, Хюнерли.

По прибытии в Топкапы распрощавшись с отцом и супругом, султанша направилась в покои своей валиде. Та встретила её с тем же горящим нетерпением.

— Выйдите, — немедленно приказала она служанкам, увидев зашедшую дочь.

Поцеловав руку матери, Михримах Султан села рядом с ней на тахту.

— Рассказывай, Михримах!

— Всё получилось, валиде. Письмо было найдено. Отныне повелитель не желает даже видеть Шах Султан.

Хюррем Султан расплылась в довольной улыбке, больше походившей на оскал.

— Нужно было видеть лицо султанши в этот момент, — девушка разделяла чувства матери. — Как Вы и говорили, все наши враги постепенно расплачиваются за свои деяния, валиде.

— Моя луноликая, наконец, ты стала такой дочерью, о которой я мечтала. Как я могла об этом не подумать?

— О чём Вы? — не поняла последних слов Михримах Султан.

Хасеки Султан вновь улыбнулась.

— Когда ты родилась…

— Я знаю, валиде. Вы огорчились, что я оказалась не шехзаде.

— Верно, — согласилась султанша. — Но тогда я и подумать не могла, как важно иметь дочь, султаншу. Мою опору, которая сможет сделать то, чего я не могу сделать. Сейчас я благодарна Аллаху за то, что он даровал мне тебя, Михримах.

Та польщенно улыбнулась словам матери. Чувствуя свою важность и значимость, девушка становилась счастливее.

— Валиде, с Вашего позволения я навещу Мехмета?

— Конечно, иди.

Поклонившись, Михримах Султан вышла из покоев матери. Оказавшись в покоях у старшего брата, она поспешила обнять его за плечи.

— Михримах? Давно тебя не видел, — приятно изумился шехзаде.

— Прости, Мехмет. Увлеклась своей новой жизнью.

— Как ты?

— Хорошо, брат. А как ты себя чувствуешь?

— У меня всё прекрасно.

После недолго разговора султанша, распрощавшись с шехзаде Мехметом, отправилась по коридору в султанские покои. Подняв голову у дверей, девушка заметила выходящих из покоев Рустема-пашу и Малкочоглу. Оба выглядели уставшими и серьезными. Заметив приближение султанши, мужчины выстроились у стены в поклоне.

— Султанша, — проговорил Малкочоглу и, чинно улыбнувшись, прошёл в свой кабинет.

Рустем-паша проводил его ненавидящим взглядом. Закатив на это его мальчишеское поведение глаза, султанша сложила руки перед собой.

— О чём Вы разговаривали с повелителем?

— Все, кто присутствовал при обыске, должны хранить молчание. Будто ничего и не было, моя султанша. Но повелитель действительно зол. Он велел оставить его одного. Лучше его пока не беспокоить.

Поджав губы, Михримах Султан почувствовала, как эйфория от победы понемногу угасает.

— Раз так… Возвращаемся в Зимний дворец.

По дороге в свой дворец Рустем-паша пожелал ехать в карете супругой.

— Как думаешь, Рустем, чего можно ожидать от Шах Султан далее? Что она предпримет? — спросила султанша.

Покосившись на служанок, мужчина всё же ответил:

— Как знать, султанша. Остается только ждать.

Поняв, что ничего более конкретного от супруга в данной ситуации не дождешься, девушка молча отвернулась к окну.

Незаметно на Стамбул опустилась тёмная ясная ночь… Уже подготовившись ко сну, МихримахСултан в нежно-розовой ночной шелковой рубашке в пол сидела на тахте у окна. В руках у неё лежала книга, открытая почти на половине. Она сосредоточенно и увлеченно читала ее. Момент её единения прервал приход Рустема-паши. Он вернулся из хамама, уже переодетый ко сну и с влажными волосами. Встретив взгляд мужа, султанша из вежливости отложила книгу в сторону.

— Я думала, ты останешься допоздна работать в кабинете. Как всегда.

— Нет сил для работы, Михримах. Сегодняшний день был долог утомителен.

— Это верно.

Мужчина сел рядом с женой.

— Позволь узнать, что за книгу ты так увлеченно читала?

— «Божественная комедия» Данте Алигьери.

Нахмурившись, паша лишь покачал головой, дивясь вкусам супруги.

— И все-таки, что ты думаешь насчёт Шах Султан? Что она предпримет? — поинтересовалась Михримах Султан.

— Думаю, она временно затихнет. Сейчас не лучшее время для нее, чтобы действовать. Она, как умная женщина, понимает, что повелителю нужно остыть.

Михримах Султан замолчала в задумчивости.

— Не переживай, — выдохнул паша, проведя ладонью по ее щеке. — Забудь пока об этом.

— О чём же мне тогда думать?

Промолчав, Рустем-паша медленно провел рукой вниз, по шее девушки. Вздрогнув от его прикосновений, Михримах Султан поспешила отстраниться.

— День, действительно, был утомительным. Хочется спать.

Сказав это, девушка хотела было встать с тахты, но супруг ухватил её за руку.

— Неужели до сих пор меня боишься, Михримах? Столько дней прошло со дня свадьбы…

Сглотнув, султанша осторожно опустилась обратно.

— Вовсе нет. Просто хочется спать.

Мужчина ухмыльнулся. Рука его медленно поднялась к золотистым волосам.

— Не нужно… — послышался слабый протест с её стороны.

Не обратив на эти слова внимания, Рустем-паша прильнул к губам султанши, и спустя долгие холодные дни в этих покоях воцарилась жаркая ночь…

Через несколько недель…

— Валиде, Вам не кажется, что Шах Султан в недобром затишье? Она что-то замышляет, — переживала Михримах Султан, сидя в холле в Зимнем дворце и трапезничая с навестившей её Хюррем Султан, пока Рустем-паша находился на службе.

— Наслаждайся спокойными днями, — коротко ответила Хасеки Султан, отпив шербета из кубка. — Разумеется, она что-нибудь предпримет. Но не сейчас.

— Откуда такая уверенность, валиде? — не унималась девушка.

Хюррем Султан лишь повела бровью, показывая, что не желает об этом говорить. После трапезы женщины распрощались. Хюррем Султан не хотела надолго оставлять шехзаде Джихангира.

После того, как султанша проводила свою валиде, она вернулась в свои покои, вяло осев на тахту. Вот уже который день ей нездоровилось. Головокружение и слабость непрестанно давали о себе знать. Даже сон и успокаивающие отвары не помогали справиться с этим.

— Хюнерли! — позвала Михримах Султан, откинувшись на спинку тахты и чувствуя, как только что съеденная пища подступает к горлу.

Служанка вошла в покои.

— Слушаю, султанша.

— Пусть прибудет лекарь. Похоже, я вновь захворала.

— Как прикажете. Еще чего-нибудь желаете?

— Принеси воды.

По прибытии из Топкапы лекарша Зейнаб-хатун внимательно осмотрела султаншу.