– Ого!– выдохнула я и покачала головой.– Лучше с ними не встречаться, иначе точно всё перепутаю.

– Ты хочешь работать на КНИС, а значит, иногда тебе придется сталкиваться и со служащими военного флота. Но это все нескоро…

– В общем, я поняла. У них на все нужно получать разрешение… А у женщин на флоте те же правила, что и у гражданских?

– Для военных есть свой внутренний кодекс. Но его изучают курсанты военных академий. Деталей я не знаю.

– Эй, ну вы там скоро?– крикнула с берега Лада.– Мы тут уже соскучились.

– Будете играть мужчин,– вдруг придумала я.– А Пауло будет командором военного флота! Мне надо выучить нюансы… Иначе в голове каша…

– Угу, а еще мне говорят, что у меня голова не варит,– беззлобно проворчала Лю Мин.

Я звонко рассмеялась и живо поднялась, легко пробежав по стволу, спрыгнула на траву. Когда Пауло добрался до меня, я все еще стряхивала с волос мошек, которые прилипли, пока сидела на дереве.

– Я играю хомони!– сразу подыграла Лада.

– А я буду обычным парнем,– хихикнула Лю Мин.

– Ты будешь стражем16,– возразила Лада.

– Ладно,– скосила глаза та.

Я засмеялась и посмотрела на Пауло. Он сделал такое суровое лицо, но еще больше развеселил меня, потому что вихры на макушке делали его таким милым парнем, а вовсе не важным должностным лицом.

Дальше мы играли и дурачились по полной программе. Хохотали и ловили друг друга на поддавках. Но я, в конце концов, сумела разобраться в тонкостях светского и делового общения. Лю Мин тоже заметила пробелы в своих знаниях. Лада же, как всегда, блистала знаниями кодекса и помогла разобраться еще в нескольких правилах.

* * *

Когда я вернулась с озера, родители уже ужинали. Я подоспела к горячему. Обняв всех по очереди, я положила себе большой кусок птицы: от свежего воздуха и игр невероятно проголодалась.

Мама что-то рассказывала Софье и Марье. Я положила визор перед собой и, разглядывая схемы, которые начертил Пауло, с аппетитом приступила к ужину.

– Как отдохнула?– прошептал папа, склонившись к моему плечу.

Я мельком покосилась на маму и довольно улыбнулась.

– Очень продуктивно!

– У тебя сегодня какое-то другое настроение,– заметил он.

– Разве?

– Что-то интересное в колледже?

Я подумала о том, чтобы рассказать, насколько я справилась с тоулийским наречием, ведь результаты теста уже пришли, но это было не так интересно, как то, что произошло после него.

– Я сегодня видела хомони,– призналась я с внутренним ощущением, что совершила преступление.

За столом все затихли. Родители переглянулись. Но беспокойства на их лицах не заметила.

– Надеюсь, ты не смотрела в глаза?– через некоторое время спросила мама, все-таки выдав волнение.

– Конечно нет!– клятвенно заверила я и посмотрела на папу, ища в его лице одобрения. Он улыбался одним уголком рта.

– А вот и нет,– хихикнула Марья.– Ты говорила, что хочешь увидеть их глаза…

Я сердито прищурилась на сестру и мельком посмотрела на маму. В глубине ее глаз читалось беспокойство.

– Да, я заметила их глаза,– признала я, и сразу же оправдалась:– Но только издалека. Я просто не сразу поняла, что это мужчина. Он же сидел в шаттле.

– В шаттле?– удивилась мама.– Значит, точно хомони.

– Почему?– спросила Софья.

– Тоулийцы не ездят на шаттлах по городу. Обычно шаттлы заказывают от порта. Значит, они прилетели откуда-то…

– Хомони вообще предпочитают шаттлы: не любят терять время на аэромобилях,– заметил папа.

– Может, они с Тоули? Ведь у них же есть свои апартаменты в крупных городах?– спросила я.

– Да, иногда они прилетают на какие-то мероприятия в Тоусэл. Уверен, ты соблюла все приличия,– без сомнения отметил папа,– и нам не за что будет краснеть.

«Или платить штраф»,– закончила мысленно я.

Он хоть и называл меня сорванцом, однако я всегда понимала, как важно сохранять уважение и положительное мнение о своей семье. Но что поделать, если не сдержалась в этот раз? Сделанного не воротишь. И отчего-то не возникло сомнений в том, что тот хомони вовсе не был оскорблен моим любопытством.

– У меня завтра предварительный тест по кодексу. Я пойду к себе,– быстро положив в рот последний кусок птицы, едва выговорила я и взялась за тарелку, чтобы убрать за собой.

– Поела бы без спешки,– не одобряющим взглядом окинула меня мама.

– Я уже наелась…

– Дарья, еще овощные котлеты есть… съешь хоть одну…

– Ма, я не хочу.

– Ты худая, одни кости,– покачала головой она.

– Ты не упитанная, а папа с тебя глаз не сводит,– заметила я и довольно улыбнулась: сделай маме комплимент, и она от умиления забудет, о чем говорила.

Папа ласково улыбнулся и ответил:

– Твоя мама всегда любила платья, туфельки на каблучках, украшения и самые разные прически. Это сейчас она остригла волосы до плеч, а коса была ниже пояса.

Мама смущенно улыбнулась отцу и пожала плечами.

– У меня тоже была,– приглаживая пушащийся хвост на макушке, с досадой вспомнила я и представила, как обриваю голову Галины, по вине которой у меня сейчас волосы хоть и ниже плеч, но ступеньками. Нет, это модно, но мои-то волосы слишком пушистые и не лежат в такой стрижке. А остригать их коротко не хотелось. Оставалось ждать, когда отрастут.

– Почитай у бассейна,– предложила мама.– Девочки хотели поплавать. Последишь, чтобы они не брызгали водой на купол. А попозже я принесу вам печенья и расскажешь, как у тебя прошел тест.

Я подмигнула сестрам, и те радостно спрыгнули со стульев и помчались вверх по лестнице. Они знали, что я разрешу им делать все что угодно и не стану упрекать. Однако потом им придется самим убрать за собой. И на это девочки были готовы, лишь бы порезвиться вволю (такой у нас был тайный сестринский уговор).

Пока я просмотрела дополнительные разъяснения кодекса хомони, проследила, чтобы девчонки закончили уборку, затем помогла им разобраться с домашними заданиями, некогда было поговорить с мамой. Она и сама не стала нам мешать: редкий случай уделить время себе и папе, пока самые энергичные члены семейства заняты. А потом и я упала в кровать от усталости.

* * *

Утром я вышла из комнаты раньше обычного. Сегодня у меня предварительный тест по кодексу хомони. А это необычный тест. За его незнание меня пригласят на строгую беседу в службу контроля соблюдения кодекса хомони, а затем оштрафуют родителей за плохое воспитание дочери на несколько сотен кредитов и потребуют пересдать общий экзамен по законам и кодексу хомони им самим. Я не хотела бы подвергнуть такому унижению своих родных. Старалась не волноваться, но быть бесстрастной не получалось. Хотела разбудить Ладу раньше и немного повторить правила.

Мама уже суетилась в столовой. Я бы ушла без завтрака, сама еще толком не проснулась, а желудок тем более, но мимо блинчиков с фруктовым медом было не пройти.

Когда я положила на тарелку два блинчика и обильно полила медом, мама одобрительно улыбнулась и поцеловала в макушку.

– Дарья, ты так и не рассказала, как сдала тоулийское наречие?– спросила она и поставила передо мной стакан с молоком.

Только мама называла меня полным именем, для всех остальных с самого детства я была Дари. И, честно говоря, так мне нравилось больше.

– Вчера не заметила, чтобы ты грустила или переживала. Значит, хорошо?

– Удивительно, но в этот день память была ко мне благосклонна. Вот только смехота: забыла, как приветствовать высшего по положению… Поэтому минус один бал.

– Хомони?– нахмурилась мама. Она всегда хмурилась, когда я забывала любые детали, связанные с хомони. Никогда не ругала, но во взгляде читалась тревога. А это хуже, чем если бы она поругала меня: это вызывало чувство вины.

– Угу,– кивнула я, облизывая мед с пальцев.– Только мы все равно не общаемся с хомони, чтобы это применить. А то, что на общем языке к мужчинам надо обращаться хорд, а к женщинам – нори, я и так знаю.