Его ноздри раздуты, отчего нос становится похожим на клюв огромной птицы. По телу прокатывается волна неприятных мурашек. Из моих уст невольно вырывается нервный смешок. Откашливаюсь, стараясь замаскировать неловкий момент.

– Вы находите это смешным, мадемуазель? – его губы вытягиваются в струну и бледнеют. Желваки играют на мужественном лице.

– Простите, мсье Пуавр, – опускаю взгляд, виновато поджимая губы.

– Зачем ты мне врала? – выдыхает Пуавр. – Зачем? Чего ты хотела этим добиться?

Вздрагиваю от его слов, словно от удара. Таращусь на него. Я ровным счетом ничего не понимаю. Это какой-то абсурд!

Пуавр продолжает шипеть мне в лицо:

– Я хочу тебя. Слышишь? Отсоси мне так же, как отсасывала ему! – в расширенных зрачках бешеное желание. Смотрит на меня голодными глазами. – Ну давай же. Встань на колени. Возьми мой член в рот.

Мотаю головой, стараясь освободиться от внезапно навалившегося морока. Бред! Пуавр приехал в Россию для того, чтобы отчитать меня за непристойное поведение в лифте и попросить сделать ему минет? Мне кажется, или мир сошел с ума?

Усмехаюсь, не пряча своего истинного поведения.

– Вы за этим приехали, мсье Пуавр? Вы приехали в Россию, преодолев огромное расстояние, только за тем, чтобы я Вам отсосала? Вы правда за этим приехали? – мне становится смешно. Я открыто смеюсь ему в лицо. Пуавр вспыхивает, но тут же резко бледнеет.

– Стерва! – зло шипит Жильбер.

– Мерзавец! – рублю ему в ответ.

– Шлюха!

– Импотент!

Больно хватает меня за волосы и притягивает к себе.

– Хочешь, чтобы я доказал тебе обратное? – в глазах адское пламя, губы в паре сантиметров от моих. Разглядывает их ненасытным взглядом. Моё сердце готово выпрыгнуть через горло.

– Мсье Пуавр, – цежу сквозь зубы. – Не Вы ли только что говорили мне о корпоративной этике? А теперь сами хотите нарушить положения, регламентированные кодексом.

Отпускает меня, тяжело дышит.

– Сегодня. В семь. У меня в апартаментах.

– Нет, – мотаю головой.

– Почему?

– Вы забыли. Я девственница.

– Лжёшь! Ты опять мне лжёшь! – бесится Пуавр.

– Нет… Там я всё ещё целая…

– Мне все равно! Я хочу тебя! – лицо перекошено желанием.

– Интересно, как к этому относится Ваша жена? Или ей всё равно, что её муж ездит в Россию только за тем, чтобы ему сделали минет? – меня трясёт от его беспардонности. Неужели он думал, что стоит поманить меня пальцем, и я опять побегу за ним. Может, с кем-то этот трюк и проходит, но только не со мной, мсье Пуавр! Не со мной! У Вас был шанс, и Вы его упустили. Больше такого случая Вам не представится. Увы! Брезгливо кривлюсь в ухмылке, не отводя глаз от Пуавра.

На секунду его глаза гневно вспыхивают. Взгляд резко становится холодным и отстранённым. Делает два шага назад. Разворачивается ко мне спиной и подходит к окну.

– Мадмуазель Карин, Вы можете возвращаться на свое рабочее место, – произносит ледяным тоном.

Стоит, не поворачивая головы, уставившись в окно. Превосходно! Даже в такой, казалось бы, невыгодной для него ситуации Жильбер держит марку. Он по-прежнему неподражаемо великолепен в своем высокомерии.

Выхожу из кабинета. Моё «я» ликует. Самооценка взлетает до небес. Конечно, мне немного неприятно, что весь штат парижского офиса наблюдал за моим нравственным падением в лифте между тринадцатым и четырнадцатым этажами, но то, что мсье Пуавр прилетел в Россию только ради того, чтобы попенять мне за этот отвратительный поступок, заставляет всё внутри трепетать. Ах, как сладка месть! Маленькая женская месть! Единственное, что мне не нравится в данной ситуации – это то, что Пуавр всё ещё хочет меня. И от этого заходится сердце. Мне ужасно хочется отдаться этому мерзавцу. Нет, я не люблю Пуавра. Это просто влечение. Чувственный магнетизм. Я хочу его тело. Я хочу видеть, как он стонет под моими ласками. Вот чёрт! Я опять думаю о нём в непозволительном ключе! «Очнись, Карина! Этот человек унизил тебя, и продолжает это делать! Ты в своем уме?»

***

Пуавр в Москве неделю. Всю неделю я бегаю в его кабинет с отчётами. Целыми днями занимаюсь только тем, что составляю для Пуавра графики, сводки, прогнозы. Вопреки моим опасениям, он ко мне больше не пристает. Слушает меня, стоя лицом к окну. Пьёт кофе. Иногда вскользь смотрит на меня пронзительным взглядом, слегка прищурившись, отчего лучики морщин в уголках глаз становятся более явными. Изредка задает вопросы. Темы наших бесед имеют исключительно деловой характер.

У меня неприятно сосёт под ложечкой. Всё-таки Пуавр приехал, чтобы уволить меня? Не слишком ли много чести для такой мелкой сошки, как я? Меня сильно настораживают все эти отчёты и графики, что я ношу Пуавру.

Через пару дней градус напряжения спадает, и я осторожно интересуюсь, почему мсье Драка не приехал сам, а прислал Пуавра. Я должна выяснить истинную цель визита Жильбера в Россию.

– У него несчастье, – смотрит на меня острым, как кинжалы, взглядом. – Умерла любимая сука Пьера, Альма. Пьер её просто обожал.

– Мне очень жаль, – опускаю глаза. Неужели дело в дохлой псине? Кажется, у меня слишком большое самомнение. Визит Пуавра в Москву связан вовсе не со мной, а с покойной Альмой.

– Мадемуазель Милованова, у совета директоров есть к Вам деловое предложение. – Ого! Такого я не ожидала. – Мы хотим предложить Вам место исполнительного директора русского филиала.

Вот это да! Последней фразой Пуавр сразил меня наповал.

– Мы давно наблюдаем за Вами, и нам кажется, что Вы справитесь с этой работой, – во взгляде лёд. Весь его вид источает крайнюю озабоченность. Похоже, мсье Пуавр не шутит. Совет директоров хочет, чтобы я руководила представительством торговой компании в России. Такого щедрого подарка я не ожидала. Я знала, что Петренко уходит, но даже и представить не могла, что его кресло может достаться мне. Интересно, что стало решающим фактором? То, что Пуавр возжелал меня, или то, что я сделала минет Мише на виду у всевидящего ока системы видеонаблюдения парижского офиса? Усмехаюсь про себя. Но серьёзное выражение лица Пуавра не дает мне развить эту забавную, на мой взгляд, мысль. Похоже, он и вправду считает меня весьма компетентным работником, способным управлять целым офисом. – Так Вы согласны?

Его слова выводят меня из оцепенения, в котором я пребываю. Я не каждый день получаю предложения порулить предприятием со штатом в несколько сотен человек.

– Я согласна, – хриплю в ответ. Откашливаюсь.

– Что же, мадемуазель Милованова, – я рад это слышать. Подходит ко мне, целует руку. – Поздравляю!

Пожимает мою ладонь. Я таю, чувствуя его прикосновения. Голова начинает кружиться. Пуавр снова слишком близко. Я снова слышу его запах. И пьянею от его близости, словно от вина.

Долго смотрит мне в глаза. По лицу мелькает тень. Сглатывает. Мотает головой, опуская взгляд. Делает два шага назад и отворачивается.

– Всё, мадемуазель Карин. На сегодня всё. Можете идти, – говорит сдавленным голосом. Моё сердце бешено пульсирует в груди. Я по-прежнему хочу Пуавра. Чувство ненависти к Жильберу, владевшее мной последние несколько месяцев, сходит на нет.

***

На следующее утро курьер приносит мне в офис огромный букет алых роз. Изумительных. Превосходных. Роскошных алых роз. Беру букет в руки. Розы просто великолепны. Никакой записки нет. В голове мелькает мысль о том, кто и по какому поводу мог послать мне эти розы.

Почти вся команда нашего офиса располагается в громадном, похожем на футбольное поле, помещении опен-спейс, за исключением нескольких высокопоставленных начальников, сидящих в отдельных кабинетах. Коллеги смотрят на меня с нескрываемым любопытством и удивлением. Женщины начинают перешёптываться. Миша, проходящий мимо моего места с чашкой кофе в руках, смотрит ошеломлённо и не может оторвать взгляд. Бледнеет, спотыкается и расплёскивает кофе.

– Вот, блин!.. – чертыхается Миша, обливаясь кофе.

Я сижу с довольным лицом. Улыбаюсь загадочной улыбкой Моны Лизы. В животе порхают бабочки. Обдумываю, что сегодня скажу Пуавру при встрече. С нетерпением жду момента, когда меня вызовут на ковёр. Но, к моему огорчению, этого не происходит. Ближе к вечеру узнаю, что Пуавр вернулся в Париж ещё вчера. Настроение падает до нуля. Гад! Как это у него получается? Вначале воодушевить меня, а потом одним единственным поступком вернуть с небес на землю, больно шлёпнув лицом в грязь!