В этот раз я успел дойти до дома. Но получится ли в следующий раз провернуть тоже самое? Смогу ли я вернуться и не попасться? Может, стоит немного отдохнуть от нервозных прогулок. Я подумаю над этим. Зажигаю свечку, ставлю над столом. Плотно закрываю занавесками окно. На дворе глубокая ночь, и любой источник света может привлечь нежелательных гостей, решивших проверить товарища, которого мучает бессонница, на предмет предательства и антигосударственной деятельности.

Я достаю из ящика большую толстую книгу. Это мой дневник. Книги были не запрещены, наоборот – поощрялись. Но любой, кто решит написать книгу, должен представить ее литературной комиссии на рассмотрение. Если вы хотите написать книгу о реальной действительности в стране, то лучше сами начните копать себе могилу. Литературная комиссия – это государственный орган. Если им не понравится ваша книга, за вами будут следить. И, скорей всего, кончите вы на Центральной площади.

Дневник я заполняю только ночью. Чтобы выложить все, что было со мной за день. В большинстве случаев я просто жалуюсь на свою судьбу. Иногда появляется что-нибудь такое, что могло бы заинтересовать полицейских.

Я ненавижу Партию. Считаю, что она свои режимом правления усугубила дела страны. Мы закрыты от всего мира, никуда не выехать, никуда не въехать. Здесь личность ничто – важна только Партия. Все работают на благо Партии. Считается, что ты должен каждый месяц от своей зарплаты отдавать налог не только в пользу государства, но и налог за то, что ты имеешь эту работу. Ведь вместо тебя на этом месте мог бы работать другой. Если учесть, какие цены стоят на продукты, на одежду и все необходимое для человека, неудивительно, что большинство живет за чертой нищеты.

Я один из таких.

Моей зарплаты хватает на то, чтобы отдать налоги и купить пару продуктов, которые нужно растянуть на месяц. На работе я должен выглядеть опрятно. Поэтому я закупаюсь бритвенными станками и растягиваю их. На 7 месяцев 5 станков. Растягиваю чай, на 16 чашек 3 пакетика. Сахар я не ем и не пью. Его у меня нет. А денег на него не хватит. Сахар один из самых дорогих продуктов. Позволить его себе могут только верхушки Партии. Зато бензин дешевый. Но мне это не помогает. Машины у меня нет.

Трогаю щетину. Этим вечером можно не бриться. Но если не побреюсь завтра – схлопочу штраф. Минус что-то из продуктов. У нас любят раскидываться штрафами, ведь они идут в Партию, в руки партийцев. Получается, что я кормлю семью какого-нибудь жирного партийца, который только и рад обгладывать куриные ножки, выкидывая их остатки на дороги бедных улиц, наблюдая как класс бедняков борется за последнее мясо, оставшееся на ножках.

Достаю ручку. Нужно купить чернила. На всякий случай в дневник вшит мини отсек с карандашом. Карандаш куплен 2 года назад и используется только по редким случаям.

Пишу:

Еще один ужасный день жизни прошел. Меня бесит, что не могу поменять работу, что должен вообще на ней появляться. Почему я не могу уволиться? Возможно, потому что это все, что у меня есть. Не будет этой работы, и я останусь на улице. Буду жить у старой свалки, питаясь и до того скверными отходами, обогреваясь зимой у подожженных баков. Это мне не в радость. Я должен терпеть все унижения, все оскорбления, чтобы не потерять работу. Всю жизнь я терплю оскорбления. Всю жизнь. И всю жизнь я мечтаю о свободе. За что мне, за что мне такое наказание. Многие мои бывшие одноклассники стали успешными людьми, а я как был нищим неудачником, так им и остался. Почему судьба ко мне равнодушна? Почему удача отвернулась от меня? Недавно узнал, что один из моих одноклассников крупная шишка. Живет двумя жизнями. У него есть и семья, и любовница. И жена знает об этом. Слышал, что однажды он привел любовницу домой и заставил жену, которая не так сильно отказывалась от этой развратной затеи, провести ночь с ними. Другой мой одноклассник женился на богатой вдове, и когда она вписала его в компаньоны, он сдал ее. Якобы она продавала конфиденциальные сведения чужеземным шпионам. Правда, позже забрали его самого. Полицейские посчитали, что, если жена такая, муж может быть таким же. Никаких шпионов не было. Зато было дело с словом «расстрел» в графе приговор.

Женщины.

Обнаженные тела.

Как они все вместе провернули?

Партия не разрешает двойных браков. Но про групповое сношение слов не было. Ему повезло – да. Он счастлив – возможно. Теперь он может иметь сразу 2 женщин, когда я не имею ни одной. Я не помню, когда в последний раз у меня был акт с женщиной, и был ли вообще. Кажется, будто я все еще чист и невинен в этом смысле, когда мои одноклассники грязны и порочны.

Хочу женщину.

Но какая мне даст быть в ней?

Какая женщина согласиться провести ночь со мной?

Гулящая?!

Партия разрешала проституцию, но для этого нужно заплатить колоссальную цену проститутке, и заплатить налог на половой акт.

Стоит попробовать и за тобой уже следят.

Стоит попробовать подумать о предательстве и за тобой следят.

Я знаю, ЗА МНОЙ СЛЕДЯТ! Я не показываю виду, что ненавижу партию, но в глубине души я готов встать на амбразуру. Размахивать флагом анархии, развалить эту чертову систему. Но разве что-то выйдет.

Один человек не может ничего против хорошо сформированной системы.

СИСТЕМА

СИСТЕМА

СИСТЕМА

Хватит тратить листы понапрасну. Нынче бумага дорогая. А расписывание на пол листа страницы слова СИСТЕМА ни к чему хорошему не приведет.

Пора спать. Уже скоро рано вставать. Ничего путного я не записал, да и вряд ли бы написал. Уже давно ничего, кроме бреда я не пишу. Я хочу драться, но не предпринимаю ни одной попытки, чтобы подраться. Я живу тихой жизнью: ни друзей, ни родных, ни семьи. Идеальный человек для Партии. И при этом Партию я ненавижу!!!!

Убираю дневник обратно в ящик. Проталкиваю его вглубь. Заворачиваю его в одежду. Если кто-то увидит его, прочитает, меня арестуют. Откуда я все это знаю? Откуда я знаю о партийных делах? О том, как партия избавляется от «шпионов и предателей»? я видел это? Нет. Тогда откуда? Может, просто на меня не подействовала промывка мозгов по партийным каналам? Возможно. Но я это знаю. А пока я знаю, я враг Партии №1. Скрытый враг, о котором, правда, она, возможно, догадывается. Ищет меня и не находит. Не обращает внимания на скромного работника. И правильно. Больше проживу.

С этими мыслями я ложусь спать. И сниться мне, будто меня поймали и пытали. И умереть мне дали только тогда, когда мой организм выработал иммунитет против боли.

2 часа. До моего перерыва осталось 30 минут. Я стою в зале, убираю за пожирающими нашу стряпню посетителями. Я не говорил? Я работаю в одной из ста расположенных по нашему государству закусочных. Эти закусочные были созданы для бедняков. Поэтому над блюдами никто не парился. Не то чтобы здесь подавали не пойми что, но могли быть случаи, когда посетитель получает недоделанное блюдо, либо блюдо, в котором мясо подгорело. Никто, конечно же, не будет жаловаться, а если будет, то доблестные менеджеры превратят потерпевшего в обвиняемого.