– Киф! Успокойся, пожалуйста, – тоном психиатра произнес Скиф, и резко разворачиваясь, с ускорением присущим хорошему спортсмену, рванул от меня в ущелье, выкрикивая остатки начатого им предложения:
– Яяя – всее – объяснююю!!!
– Стоять засранец! – я грозно заорал ему в след и пустился за ним!
Мы пробежали не много и не долго. Миновав самую узкую часть прохода на другую сторону, оказались в небольшой расширяющейся чаше ущелья, в разломе скал с хаотично разбросанными по ней валунами, больших и маленьких камней.
Скиф бежал и орал что-то, по его мнению, вразумляющее меня, призывал к спокойствию и благоразумию. Я бежал следом за ним, так же крича, но о том, что бы он сам был благоразумен и остановился, иначе догоню, хуже будет… Тот мне не верил и продолжал улепетывать, что меня злило еще больше!
Когда из-за кучи, наваленных впереди камней, показались эти твари – мы не заметили. Они не спеша вышли, откуда-то справа, с восточной стороны скал, останавливаясь в проходе и перекрывая нам путь. Завидев нас, присели на задние лапы, как собаки и с любопытством глядя в нашу сторону – замерли в ожидании.
Скиф, увидев монстров, пролетел еще пару метров по инерции и, шлифуя каменный грунт под ногами, приступил к маневру разворота по вертикальной оси, собираясь дать деру в мою сторону! Я такого маневра не оценил, и с трудом уворачиваясь от неожиданно развернувшегося Скифа, пролетел мимо него и только после этого, увидел причину столь непонятных телодвижений напарника, по спортивному бегу!
Аббалдеть! Боги меня в темечко! Что это! Пронеслось у меня в голове, когда я их увидел. В каких-то ста метрах впереди меня, сидели два чудовища, размером с молодого быка, только тощего, как гончая собака. Помесь осла, гиены и ящера, это первое, что пришло мне в голову при виде их. Они были с обветренными и пестрыми, песчано-серого цвета боками. Их бронированные тела, под редкой и облезлой шерстью, защищенной чешуей из костяных пластин, придавали им жуткий и омерзительный вид.
С худыми и вытянутыми мордами, то ли собак, то ли крокодилов, головы которых были такого же песчаного цвета с серым оттенком, что и тела. Уши на головах этих созданий, были формой как у гиен – большие локаторы, но жесткие и костяные, что и броня. И клыки у собачек были с хороший клинок, в разинутых и оскаленных пастях, а по ним противно стекала желтая, пенящаяся мерзкими пузырями, вонючая слюна.
Их худые и мускулистые лапы, так же покрывала мелкая чешуя брони, с пробивающейся между ними редкой шерстью, на концах лап когти, мне показалось, что этими когтями, можно без труда рвать в крошку, камни окружающих нас скал.
В предчувствии неизбежного боя, я не остановился и не развернулся. Скиф, в каких-то миллиметрах, увернувшись от столкновения со мной, дал деру куда-то назад и в сторону, крича мне, о каких-то диких гончих и песчаниках смерти, то ли наоборот, диких песчаниках и гончих смерти, я толком не разобрал, пребывая еще в аффекте от увиденного.
Я только одно понял из криков харуна, нам попались какие-то злобные собаки и нужно куда-то, по-быстрому валить. Хм. А куда тут валить, тут валить совершенно некуда. Посетила меня печально удручающая мысль, когда я принял решение, вступить в бой! Мы, вроде как, так же, не лыком шиты, да и покрупней, будем, чем эти дворняжки!
Главное успеть, дистанция мала, а на трансформ, – время нужно. Подумав об этом, я решил для себя запускать мгновенную трансформацию, плевать на боль и шок, здесь выжить бы…
Один из псов поднялся, тот, что был поменьше, видимо собирался преследовать Скифа. Второй пес, с ленцой и нехотя, поднялся и сделал шаг мне на встречу, готовясь к прыжку в мою сторону. Ну а что, куда торопиться, добыча так любезна, что сама бежит в пасть, вот и эта зверюга, собиралась меня подождать, пока я подбегу поближе, на дистанцию одного рывка.
Зря! Ошиблась ты зверюга! Своей ленью и уверенностью в исходе, зверь дал мне время:
– Поехали, родной! – заорал я в прыжке, делая сальто в воздухе.
Та, что поменьше, которая первой поднялась – собираясь поймать Скифа, чуть притормозила, как раз в тот момент, когда я прыгнул переворачиваясь. Видимо, она не ожидала, такой прыти от еды, бегущей в сторону другой зверюги, что осталась ждать.
Меня захлестнула боль, в глазах потемнело, мир на мгновение поплыл, я потерялся в пространстве, переворачиваясь в прыжке. Время внутри меня замерло, мгновения растянулись в минуты, я ощущал, как меняюсь, слышал, как крик превращается в неистовое рычание и вой. Блеснули черной сталью когти на руках, молниеносно вырастающие из моих пальцев – уже не рук, а здоровенных лап моего морфа, во рту или уже в пасти, я ощутил холод стальных и, как бритва острых клыков! Боли уже не чувствовал совершенно, система блокировала ее полностью, видимо правильно поняв, что моя нервная система не выдержит такого перерождения, я попросту перерождался в фатальном для себя режиме!
С правой стороны, мелькнула тень первой собаки! Морф с умопомрачительной реакцией оценил ситуацию, я только лишь понял, что мы еще в прыжке и я – не человек, как морф уже работал, работал по цели! Он определил расстояние, рассчитал вероятности, сделал выводы – цель в радиусе и принял молниеносное решение!
Стремительно, как сжатая до этого, огромная и мощная пружина, лапа морфа метнулась в сторону, расправляя кисть, со смертоносными жалами когтей, созданных лишь для одной цели – рвать и убивать все, что видят глаза!
Враждебное чудовище взревело, его вой перешел в ультразвук, уши на мгновение накрыло нестерпимой болью, тут же сработала блокировка и боль исчезла, так же стремительно, как появилась! Краем глаза я заметил, как до этого, несущаяся огромными прыжками мимо нас, смертельная гончая, чудовище, которое всегда чувствовало себя, здесь владыкой и видимо была на вершине пресловутой пищевой пирамиды в местных краях, выгнулась всем телом, в прыжке пролетая мимо. Отпрянула, извиваясь в сторону и заваливаясь на бок. Полетела к ближайшим камням на нашей вынужденной арене, продолжая истошно вопить и дергаться!
Когти моего метаморфа вскрыли ее, как консервную банку – вскрывает острый кухонный нож, легко и непринужденно, вдоль всего туловища. Костяные пластины брони собаки, разлетались по сторонам, как осколки, разорвавшейся боевой гранаты, ударяясь и впиваясь в тело морфа и застревая в нем! Оголенная, разорванная плоть собаки, взорвалась кровавыми брызгами, орошая собой пространство вокруг, мой морф взревел и я почувствовал его жажду, он почувствовал кровь!
На экране пред моими глазами, мелькнули короткие строки анализатора, о нанесенных собаке повреждениях. Следом, короткие, о повреждениях нам, что я успел из этого понять, так это то, что собака не жилец, а у нас, системой зафиксированы, самые минимальные повреждения, от мелких попаданий осколков, костяной брони противника.
Со второй гончей ждавшей нас, ее лень и спесь, как ураганом снесло. Чудище взвыло, издавая высокочастотные колебания. В любом баре, любой планеты, наверняка бы полопалась вся посуда, от такого мелодичного вопля, но здесь был не бар, а мой морф не посуда! Киса неумолимо приближался к своей! Теперь уже не мы, а именно они, превратились в жертвы и стоящая впереди, готовая к броску собака мутант, это осознала, но не отступила и не убежала, мое, ей уважение.
Она бросилась навстречу, ее глаза горели ненавистью и обреченностью, загнанного в угол зверя, мне стало не по себе. Бой, с загонным в ловушку и доведенным до отчаяния, обреченным существом, должен быть неистовым и жестоким, ведь зверь, не собирался сдаваться и отдавать свою жизнь на закланье, как беспомощная овца!
Зверь, собирался продать свою жизнь дорого, он сделал шаг вперед! Раскрыв свою пасть и обнажая клинки, своих клыков убийц, он кинулся в последний бой, целясь моему морфу точно в горло!
Прыжок, полет, хищная пасть собаки стремительно приближается, морф изменяет центр тяжести, заваливаясь на спину – падает, тело протаскивает вперед силой инерции! Гончая промахнулась, просчиталась, она над нами!
