Получив все необходимое со складов береговой базы, мы смогли отойти от пирса. Выход подводной лодки требует отдельного описания, так как это непростая процедура. Наблюдая выход подводной лодки с берега, удивляешься тому, что лодка, отойдя от пирса, длительное время, стоя посредине бухты, то погружается, то всплывает. Лодка, отойдя от пирса, еще в бухте проходит дифферентовку, т.е. ставится на ровный киль. Дифферент (т.е. наклон на нос или корму) достигается перекачиванием воды в уравнительные цистерны, расположенные в носу и корме. В зависимости от загрузки корабля продуктами, топливом, пресной водой необходимо перед выходом в море дифферентоваться. Это позволяет с меньшими усилиями уходить на глубину и всплывать, маневрировать под водой. Командует этим процессом командир БЧ-5 и главный старшина трюмных. От их опыта, интуиции и чутья зависит, как быстро пройдет процесс постановки на ровный киль. Случалось, что некоторые лодки завершали это процесс, лишь погрузившись на дно. Это считалось ЧП. У нас такого не было. Обычно мы довольно быстро проходили дифферентовку и уходили в открытое море.
Почти месяц проходили ходовые испытания. Вместе с экипажем лодки на них выходили человек 15-20 рабочих завода, который проводил на лодке ремонт. Оперативно устранялись все неполадки в работе механизмов. Ажиотаж был страшнейший. Ведь сдать лодку надо было до 31 декабря 1971 года, тогда были премии и награды как рабочим, инженерам и руководству завода, так и руководству бригады, эскадры, флота. Так что на некоторые ляпы просто закрывали глаза. Так, из 10 цистерн, расположенных между прочным и легким корпусами лодки, 8 имели течь. Чтобы лодка не утонула возле пирса, эти цистерны постоянно продувались сжатым воздухом. А уж по мелочам было столько всего недоделанного! Например, что заполнить цистерну питьевой водой, её надо было предварительно прохлорировать. Это значит, что в заполненную водой цистерну добавляют определенное количество хлора, выдерживают нужное временя, потом воду выкачивают, опять заполняют свежей, снова выкачивают и только после это закачивают чистую, годную для употребления воду. Ну кто же это будет делать с такой тщательностью? Вот и плавали мы месяца полтора, употребляя пахнущую хлоркой воду. И в первых блюдах, и в чае, кофе. На жалобы командир отвечал, что здоровей будем.
Именно с плаванием на лодке рабочих завода произошло событие, которое установило между мной и командиром особые отношения. Однажды во время ходовых испытаний в море командир дал приказание привезти на лодку свежее мясо вместо надоевшей всем тушенки. На катере я поплыл на базу, но мяса мне не дали. Сказали, что надо было заранее дать радиограмму, чтобы приготовили. Я вернулся ни с чем. В центральном посту доложил командиру о неудаче. Он обрушился на меня с грубой бранью. Я молча вышел из центрального поста в свой отсек. Тут же за мной пришел заместитель командира по политчасти капитан-лейтенант Кудлаев. Спросил, почему я нарушил Устав и ушел без разрешения командира. Я ответил, что в Уставе запрещено оскорблять офицера в присутствии подчиненных. Кудлаев ушел и переговорил с командиром. Вечером в кают-компании за ужином командир извинился передо мной за инцидент. Сказал, что его очень расстроила только что случившаяся перед моим приездом серьезная поломка какого-то механизма. Так я впервые зарекомендовал на службе как уважающий себя офицер.
Второе событие носит несколько другой характер и требует пояснения. Как я говорил, во время ходовых испытаний на лодке в море выходило довольно большое количество рабочих завода. Естественно, все они питались на камбузе лодки, на них тратились продукты из запасов экипажа. По правилам, все эти люди должны быть по списку вноситься в бортовой журнал, на них списывались продукты и потом завод компенсировал эти затраты бригаде подводных лодок. Но я этого не знал. Потом, когда ремонт закончился, лодка переходила из одной бригады в другую, командир приказал выгрузить из лодки все оставшиеся продукты и сдать их на склад. Вообще-то никто так не делает. Это и большие чисто физические затраты, и дополнительная возможность матросам что-то украсть из продуктов питания. Обычно при таких погрузочно-разгрузочных работах крадут примерно на полторы-две тысячи рублей. Вот и получилось, что когда все сложили, посчитали, получилась недостача около 3 тысяч рублей. И её хотели повесить на меня. А за что? Я возмутился. Кроме того, я случайно узнал от старпома нашей лодки, с которым оказался в море во время проведения банкета по случаю завершения ремонта, что деньги, который завод должен был перечислить бригаде ПЛ за кормежку рабочих во время ходовых испытаний, пошли на этот банкет. Я сказал об этом командиру. Он понял, что этот лейтенант медицинской службы так просто не отдаст свои деньги на компенсацию недостачи. Он поручил мне переговорить в продовольственном отделе бригады, и посоветоваться, как можно недостачу компенсировать. Взяв бутылку сухого вина, которое нам выдавалось во время выходов в море, я пошел к начальнику продовольственного отдела.
Был он старший лейтенант, но намного старше меня. Видимо, в лейтенанты попал из мичманов. Он спросил, знает ли командир о моей просьбе, и когда узнал, что я пришел по заданию командира, он дал очень дельный совет. Я уже писал, что каждое утро на лодке проводится проворачивание оружия и технических средств. Все действия экипажа записываются в вахтенный журнал. Он предложил вместо фразы «проворачивание оружия и технических средств» писать фразу «Боевая тревога, подготовка корабля к бою и походу». Оказалось, что эта фраза многое меняет. Действия экипажа те же самые, но вот в списании продуктов питания есть изменения. Вместо 1,5 рублей на члена экипажа по морскому пайку списывается 4,5 рубля по автономному пайку. Умножьте 3 рубля разницы на 65 членов экипажа, получится экономия за 1 день. Сколько надо дней для полной компенсации недостачи, посчитать несложно. А вечером вписать фразу «Отбой боевой тревоги». По каким причинам лодка не ушла в море, не пишется. Поэтому, когда я через пару месяцев сдавал свои дела по обеспечению продуктами вновь назначенному помощнику командира лодки, у меня были довольно большие излишки. Мне был открыт как бы «кредит доверия», и я всегда получал для питания в общежитии дефицитные продукты питания. А уж маленькие шоколадки я возил в Хабаровск семье целыми кульками. И не только потому, что мне их давали по блату, просто я не ел каждый шоколадки во время выходов в море, как и воблу. Неделю плавал – вот тебе 7 шоколадок и 7 вобл.
У меня установились очень хорошие отношения со многими сослуживцами. И не только потому, что некоторых угощал дефицитами. Я был хоть и довольно требовательным к себе и к окружающим офицером, старшинам, матросам, но справедливым и внимательным. Был человеком слова. Базировались мы во Владивостоке, вначале почти в центре города, а потом в бухте «Малый Улисс». Владивосток портовый город, там много как военных, так и гражданских моряков. Как во всех портовых городах, много представительниц древнейшей профессии. И многие офицеры заражались венерическими заболеваниями. Если об этом узнавали в политических органах, то минимум, что мог получить офицер, это задержка на год присвоения очередного звания. А могли и сослать куда-нибудь на отдаленную базу или понизить в должности, звании. Так что большинство заразившихся искали возможность для анонимного лечения. Я как-то еще в первые месяцы службы познакомился с проходившим стажировку в нашей базе врачом-дерматовенерологом из Находки. Он дал мне современный способ лечения гонореи и сифилиса. Я однажды пролечил по этому способу своего сослуживца на лодке, об этом стало известно другим, нуждающимся в таком же лечении. Все это было строго конфиденциально, только при наличии рекомендаций от лично знакомого мне офицера. Попасть в поле зрения политических органов мне бы не хотелось. Так круг моих знакомых расширялся. Расплачивались офицеры за лечение тем, что приглашали меня на ужин в ресторан. Обычно это был ресторан «Зеркальный» на площади Луговой во Владивостоке. Это недалеко от моего общежития по пути с базы в Малом Улиссе. Правда, иногда это были другие рестораны в центре города. Таким образом, я экономил деньги, которые почти все отсылал в Хабаровск жене.
