Мы натянуто улыбнулись ей, после чего она покинула нашу комнату, не забыв при этом потеребить меня по голове. Поправка, я натянуто улыбнулся, а Джесс похоже была рада её визиту. Ох уж эти девчонки с их материнскими чувствами. Или же она просто не хотела слушать моё нытьё, что тоже справедливо и оправданно с её стороны. Я плюхнулся на кровать.

– Ну, хоть покушаем.

– Вот-вот, тебе пойдёт на пользу, а то весь день будешь бурчать себе под нос, как старый дед. – Она потянулась за очками на полке. – Где отец?

– Откуда мне знать? Я не видел его целое утро. Наверное, поехал ещё раз уточнить про машину для перевозки мебели.

Завтрак прошёл на редкость спокойно. Что-что, а готовить Мэри умела. За это ей поклон до земли. Сегодня в меню были её фирменные шоколадно-банановые кексы и какао. Интересно, во сколько она проснулась, чтобы напечь целую гору? Обычно в меня влезает около трёх-четырёх штук таких кексов. Но в силу того, что сегодня был день переезда, я осилил целых семь штук (а может быть, это было, потому что я очень рано проснулся). Странно, но сегодня они были слишком вкусными, чтобы съесть так мало.

– Ты хотя бы жуй, а то ведь подавишься, – сказала Джесс.

– Хто бы ховорил, – с набитым ртом ответил я. – Фама-то уфе пятый уфлетаеф.

– Как дети, – со смехом сказал отец.

– Не слушай её, Хью, хочешь ещё один? – С заботой поинтересовалась Мэри.

Хочу ли я ещё? Конечно, желательно – штук сто. Сегодня они на редкость вкусные.

– Да!

За завтраком было решено, что выезд назначен на два часа дня. Путь составит примерно четыре часа. Единственный минус – нашу мебель привезут только завтра. Но папа заверил нас, что в нашем новом доме осталась мебель от прошлых хозяев, так что ютиться на полу в спальных мешках нам не придётся.

Одиннадцати кексов хватило на два часа моей доброты и отзывчивости. Но как только Мэри в сотый раз спросила, собрали ли мы чемоданы, моё терпение лопнуло, как воздушный шарик.

– Ребята, ничего не забыли? – Доносился голос из гостиной снизу.

– Может быть, мне спуститься и в тысяча двадцать первый раз сказать, что мы собрали чемоданы ещё вчера? – С неподдельным раздражением спросил я.

– Не злись на неё, – сестра погладила меня по плечу. – Она ведь хочет быть для нас второй матерью, следовательно, старается заботиться. Мы должны ценить, что наш отец позаботился о том, чтобы мы не чувствовали себя одиноко.

– Как жаль, что мы совершенно не просили отца найти нам замену мамы, и в её фальшивой заботе мы совершенно не нуждаемся.

– Эй, но ведь тебе нравится, как она готовит. Не смей этого отрицать. Разве плохой человек заставил бы тебя слопать целых одиннадцать кексов?

– Да в том то и дело, что я не считаю её плохой. Просто она докучает своей чрезмерной заботой и общей радужностью. Котики, малышки, просто ужас.

– Тебе не нравится, что она полюбила нас, как родных?

– Да не знаю я. Она никогда не заменит мне маму.

– Я уверена, что и мне тоже, но ты должен быть более снисходителен к ней. Поставь себя на её место, в конце концов. Она полюбила нашего отца – а это уже подвиг, так ещё и мы.

– Считаешь меня обузой?

– Ничего такого я не сказала.

Наступило неловкое молчание. Мне больше нечего было сказать. Да и в этом не было необходимости.

– Что с тобой, Хью? В последнее время я тебя совсем не узнаю.

Она поправила очки на носу, последний раз взглянула в зеркало и, взяв свой чемодан, вышла из комнаты, предварительно смерив меня разочарованным взглядом. Последнее, что она сказала, прежде чем покинуть помещение, была её знаменитая фраза: "Дай мне знать, если ты захочешь поговорить об этом с кем-то".

Меньше всего мне хотелось разочаровывать сестру. Однако, как ни крути, я ничего не мог поделать с тем, что никто другой никогда бы не смог заменить нашу мать. Я понимаю, что веду себя, как ребёнок, который капризничает в магазине из-за какой-нибудь игрушки, которую ему просто не могут купить его родители, но и поделать я ничего не могу. Просто не в моём характере закрывать глаза на очевидные вещи. Только слепой не заметит, что Мэри и рядом не стоит с мамой. Что же касается Джессики, то она просто принимает всё, как должное. Она радуется тому, что отец нашёл себе хоть кого-то, кто мог бы частично заменить ему нашу мать. Хотя, здесь и говорить не о чём, Джесс всегда была той, кто в любую минуту мог прийти на помощь, кто мог утешить или просто поддержать. Она всегда умела находить общий язык абсолютно с любым человеком, и над её шутками, как по волшебству, смеются все, даже те, кто не особо ценит юмор. Одним словом, она была душой любой компании. Чего не скажешь обо мне. Пусть мы и близнецы, но разница в характере очевидна.

Ну и чёрт бы с этим городом. Он, как-никак, отобрал у нас мать, так что пусть теперь пустует. Ноги моей здесь больше не будет. Держись, Флипсбург, тебя едут покорять великие Хьюберт Генри Фостер и его сестра Джессика Оливия Фостер.

***

Погрузив все наши чемоданы в багажник (удивительно, как они все там уместились), мы присели на дорожку, после чего отправились в дорогу. Печальным взглядом я проводил наш родной дом. Ну, вот и всё. С друзьями я попрощался ещё вчера, хотя в этом не было особенной необходимости. Двадцать первый век, как-никак, социальные сети и всё такое. Мы ведь всегда можем поддерживать связь. Хах, заодно и проверю, кто из них действительно нуждается в моём общении. Мой внутренний сатирик глупо пошутил о том, что никто даже не вспомнит про меня, но я быстро откинул этого шутника вместе с его глупыми изречениями куда подальше. Нужно думать лишь о светлом.

Я окинул взглядом сестру, которая сидела, поджав под себя ноги, и что-то усердно настраивала в телефоне, теребя провод старых наушников. Её светло-русые волосы были собраны тугой высокий хвост и лишь две непослушные прядки спадали вниз, прикрывая душки очков. Линия скул была ровной и аккуратной, что смотрелось очень даже неплохо на фоне чуть пухлых губ и небольших (совсем еле заметных) щёчек. Тёмные ресницы казались огромными крыльями бабочки из-за большого количества туши на них. Брови, в отличие от других девочек, она не красила и не придавала им устрашающие формы. Вместо этого Джесс просто выщипывала их, придавая аккуратную форму полу дуг. Иногда я сам пугаюсь того, что знаю слишком много о косметике и прочих девчачьих штучках, но после этого вспоминаю тот факт, что нам всегда приходилось делить одну комнату на двоих, и всё встаёт на свои места.

Она подняла на меня несчастный взгляд небесно-голубых глаз и спросила, поблизости ли мои наушники. Без лишних слов, я открыл маленький кармашек в своём рюкзаке и достал так называемые "уши".

– Спасибо.

– Обращайся.

Я продолжил изучать её взглядом. Больше всего в глаза бросались очки. Я прекрасно помнил день, когда она выбрала именно их, а точнее оправу. Перед нашим шестнадцатым днём рождения она в течение месяца буквально прожужжала нам всем уши о "новой и прекрасной форме кошачьи глазки". И когда мы пришли в магазин, она перемерила, наверное, около пятидесяти штук разной расцветки. Когда же она определилась с тем, что чёрная оправа лучше всего гармонирует (сам не знаю с чем), началась новая смертельная пытка "а может быть мне выбрать немного другую форму". Закончилось всё тем, что я, абсолютно не глядя на неё, каждый раз, как по забвению произносил "да, Джесс, они тебе идут" или "просто прекрасно, это в твой стиль". Проторчав в магазине до закрытия, мы отправились домой. Я – уставший и измученный, она – счастливая и невероятно бодрая. По приходу домой я сказал, что больше никогда в жизни не пойду с ней в салон оптики.

И всё-таки, если не брать в расчёт очки, то она, наверное, всегда могла дать фору любой своей сверстнице. Да, она была самой красивой сестрой-близнецом, о которой вообще можно было мечтать. Если принять факт, что мы как две капли воды, то Джесс тоже должна гордиться тем, что у неё такой красавец-брат. Нет, я не хвалю самого себя, может быть, самую малость.