Пробудившись от сладкого сна, Милада улыбнулась. Оба были в добром расположении и без всякой скромности с удовольствием обсудили детали вчерашней ночи.

После завтрака они сразу же начали собираться. У Милады была запланирована встреча с дизайнером, с которым она должна была обсудить и утвердить план интерьера её нового салона красоты.

Стоя в ванной, перед зеркалом, елозя по зубам щеткой, Грек почему-то вспомнил того мужчину из лифта, которого встретил вчера.

"Отчего же мне стало так плохо?" – умчавшись в воспоминания, он попытался понять те ощущения, – "Да и ещё как плохо! И ведь самое странное, я совсем не запомнил его лица. Хотя, когда бы мне его было разглядывать? Пока стоял к нему затылком, задыхаясь от паники? Может, мне просто показалось? Ну, а с другой стороны, с чего бы вдруг? Да, черт с ним! Может, урод там какой стоял – всякие рождаются. А я устал, видать, или перенервничал – на фоне стресса и не такое бывает. Начальничек этот со своим отчётом, встреча с Миладой, все в кучу, вот и словил страшного."

Оба оделись и спустились вниз. Грек проводил Миладу до такси и поцеловав в щёчку на прощание, взором проводил автомобиль, после чего направился в сторону станции метро.

По пути до станции его преследовали неприятные ощущения. Сперва это был лёгкий зуд постороннего присутствия, ему казалось, будто кто-то среди знакомых наблюдает за ним. Он заподозрил Миладу.

Остановившись у уличного киоска, он протянул купюру в открытое квадратное окошко и положил её на монетницу, попросив полулитровую бутылку воды. Пока продавщица рылась в кассе, Грек обернулся назад и, изображая скуку, окинул взглядом прохожих и близстоящие припаркованные автомобили. Миладу он не видел. Подозрительных людей в чёрных фетровых шляпах тоже не было.

Забрав сдачу с водой, Грек пошагал дальше.

Он понимал, насколько глупо мнить себя объектом слежки, но одолеть это внутреннее чувство тревоги было вне его сил. Мысли предательски метались с чаши на чашу, балансируя между скептицизмом и мнительностью. Когда чувства брали вверх, Грек начинал успокаивать себя, а как только ему это удавалось, ощущения тревоги вновь возвращалось в ещё большей степени. И теперь уже скептик не отрицал самой слежки, а лишь фильтровал возможных подозреваемых, подбирая каждого, кому бы это могло быть нужно. Грек вспомнил все свои грехи, продумал каждый возможный вариант исхода событий и тактику отступления. Чаша чувств перевесила чашу разума. Лёгкий зуд, перераставший в паранойю, окончательно деформировался в железное убеждение – за ним следят. Шаг ускорился. Он спустился в метро и начал судорожно ворошить карманы, пытаясь найти жетон. Теперь ему было страшно обернуться назад. Это был тот же страх, настигший его вчера в офисном лифте.

Когда он нащупал пальцами жетон, шаг уже сменился на легкий бег. Миновав турникет, он побежал вниз по эскалатору, расталкивая стоящих на пути. Снизу, издалека послышался шум подходящего состава. "Лишь бы успеть." – подумал он.

В гуле метрополитена, за спиной прозвенело чьё-то "Стой!". Грек резко обернулся на голос, но преследующего не увидел.

Его охватила паника. До гребенки, лениво проглатывающей ступени эскалаторной ленты оставалось несколько метров.

Сбежав вниз сквозь толпу людей, Грек в спринте бросился к краю платформы. Влетая в закрывающиеся двери вагона, он выронил бутылку воды. Только лишь тут, в вагоне он почувствовал безопасность.

"Пронесло." – подумал он с облегчением.

Когда он обернулся к только что закрывшимся дверям, за ними, в стекле он увидел мужчину.

Грек сразу же узнал его. Да. Это был он. Тот же самый человек, которого он встретил вчера. Вернее, Грек узнал не самого человека, а его глаза. Мужчина стоял неподвижно. Его взгляд был направлен точно на Грека, но в то же время был пустым. Пустым настолько, будто бы его и не было. Или не было того, на что он был устремлён. Его взгляд внушал ужас. Тот самый, уже знакомый ужас, пробирающий до самой глуби души и беспощадно пожирающий её. Грек отвернулся и в это же время тронулся состав.

Он изнеможённо волочил ногами, проходя с одного вагона в другой, пока не дошёл до самого крайнего. Усевшись в свободное место, Грек обхватил голову руками, скрестив на затылке пальцы в замок, как будто защищаясь от удара. На смену страху пришло замешательство. Ему казалось, словно все происходящее с ним – это чей-то злой розыгрыш. Мрачная афера, в которой были задействованы все без исключения, включая и Миладу, и Олега, и соседку, и даже этих пассажиров.

"Что это за гнусный тип с дьявольским взглядом? И что ему нужно? Или это, и вправду, галлюцинации и стоит начать задуматься о посещении психиатра? – думал Грек, – и что ещё из этого страшнее: быть сумасшедшим или быть преследуемым? По крайней мере, в первом случае кроме себя самого физической угрозы мне никто не несёт. Боже, о чем я? Нужно напиться и успокоиться."

Грек ни на кого не обращал внимания. Он уже давно проехал станцию, на которой ему нужно было выходить, но совсем не заметил этого.

С возвращением чувств, возвращались и первостепенные физиологические ощущения. Грек, будто, только проснувшись, резко осознал, что его мучает непомерная жажда. Его горло пересохло, а язык прилипал к небам. Он радостно оживился, когда вспомнил, что купил в ларьке бутылку воды, но уже через секунду, поняв, что рядом её нет, а отделяют их десятки километров холодного подземного туннеля, он почувствовал себя ещё более несчастным и беспомощным, чем до мыслей о ней.

Сойдя на следующей станции, он побрел к выходу, стараясь забыть случившийся казус, как пытаются забыть что-то постыдное. Он расправил плечи, поднял подбородок и направил мысли в привычное русло.

"Нужно позвонить Миладе, – подумал он, – или пока не стоит? Нет. Пока еще рано."

Глава 5

С самого утра Милада сияла в лучезарной улыбке. План интерьера был утвержден и после встречи с дизайнером, она сразу же вернулась домой. После обеда ей захотелось заняться домашними делами, что было вовсе не похоже на нее – с появлением домработницы она ни разу не прикоснулась ни к пылесосу, ни к кухонной раковине. Сегодня, впервые за два года ей захотелось привести дом в порядок самостоятельно.

Подпевая песням, кричавшим из музыкальных колонок, периодически путая слова текста, Милада и не заметила, как вымыла всю скопившуюся посуду, перестирала белье и вычистила все комнаты.

Несколько раз за день, во время перерывов от дел, она брала телефон в руки, чтобы позвонить Греку, но каждый раз останавливала себя в самый последний момент. Ей не хотелось докучать ему. «Захочет – сам позвонит.» – подумала она после последней попытки и твердо решила впредь не поддаваться искушению.

Когда за окном начинало темнеть, а Милада уже гордо гуляла по блестяще чистому паркету, любуясь приятным результатом проделанного труда, ей позвонила её подруга и предложила сходить в кино, на что Милада с радостью согласилась. Она давно не виделась с Аней и ей с нетерпением хотелось поделиться с подругой последними событиями.

В выборе гардероба она отдала предпочтение оранжевой тюлевой юбке-миди, классическим бежевым туфлям на высоком каблуке, и белой блузке. Вдоволь налюбовавшись собственным зеркальным отражением, она надушилась своими «весенними» духами и, прихватив клатч, спустилась в гараж.

В гараже, блещущим глянцем в свете софитов, красовался красный мерседес, подаренный Миладе её мужем в качестве подарка на день рождения. Она села в машину, завела двигатель и щелкнула кнопкой на пульте управления воротами. Рольставни плавно поплыли вверх, яркий свет ксеноновых фар врезался в темноту. Едва выехав из гаража, Милада тут же остановилась. Впереди нее, прямо между столбами забора, ограждающего передний двор, перегородив выезд, стоял темный автомобиль. Машина Миладе показалась незнакомой. Она прищурилась, чтобы разглядеть водителя, сидящего внутри, но безуспешно – был виден лишь неподвижный темный контур профиля. Затем она принялась моргать фарами, но это ни к чему не привело. Тогда она несколько раз с силой надавила на клаксон. Звонкий гудок эхом пронесся по темной окрестности. Внутри иномарки появились признаки жизни. После нескольких суетливых движений водитель наконец вышел из машины. Это оказался высокий мужчина, средних лет. Его Милада, очевидно, видела впервые. Он развел руки в разные стороны и скривил гримасу, как ей показалось, означавшую нечто похожее на смирение с разочаровавшей реальностью. Милада открыла окно и высунув голову, заговорила с незваным гостем, который уже находился во дворе.