Он сжал зубы, вспомнив о Мирзе. Нет, Толян ему все-таки заплатит. Таких, как Мирза, надо учить. Мысли его повернули в другую сторону и мелькали, мгновенно сменяя друг друга. Зато действовал он обдуманно и неспешно. После Алкиной смерти тормозил. Бросил в подъезде истекающую кровью, заказал песню «Ах, какая женщина!». Позвонил Косте, собрал людей, и через полтора часа они обнаружили Толяна. Тот привел их к Мирзе, но Мирза опять соскочил, зато с Толяном Кирилл рассчитался лично, сообщив: «Это тебе за мою девочку, мразь!» Вначале попал в спину, а остальной заряд выпустил в грудь. И сразу успокоился.

Вскрыв и обыскав Алкину квартиру, нашел ее завещание. Свой цветочный магазин она по полной форме завещала Малаховой Светлане Александровне. Упертая все-таки. Что решила, то решила. Завещание он отдаст Рите, а также поручит ей заняться похоронами, потому что Алку хоронить, кроме братков, некому, а этим она по барабану.

Уже под утро, когда все задуманное случилось, он решил, что надо поехать к Рите, выпить с ней чаю «Липтон». Теперь он убийца, и надо с этим жить. Рита его заболтает, и он уснет. Может быть, уснет. Если перестанет думать об Алке. Вот девка, зараза... Он сильно отвлекся от кассы. Занялся Толяном, упустил Мирзу, дело побоку. Неадекватно текущему моменту. Поплыл по течению чувств. Во всем, что касалось Мирзы, его вела ненависть, а не забота о кассе. Отсюда все неудачи. Дело надо делать холодными руками мастера, а не с горячечной головой. Иначе – кердык.

Он взял частника, добрался до Риты и там, действительно, успокоился. С матерью ему повезло. Во всем, что касалось сына, она была поразительно умна и находчива. Странно, что этот ум давал сбои во всем остальном. Но с ним Рита била без промаху. Свежий чай и пустые разговоры. Ванна и теплый халат. Погладить по волосам, поцеловать на сон грядущий и включить розовый ночник. Вот и все, что ему нужно было, а все остальное – пустые хлопоты. Чего он точно достиг в этой жизни, так это отбил мать у родного отца, чтобы радоваться совместной жизни. Какие тут могут быть Родэ? Она и сама понимает, что все это так, соблюдение приличий, а жизнь их, с тех пор, как он родился, протекает, пусть даже в отдельных квартирах, совместно.

Рита же этой ночью, наоборот, совсем не спала. У сына жизнь всегда была рискованная, такой характер. Но он был ловок и увертлив. Сейчас что-то случилось для него чрезмерное, от чего он резко, в один момент ослабел. И даже сам не понимает, насколько слаб. Нужно уговорить его пару дней не выходить из дома, иначе что-нибудь случится. Надо, чтобы он ей поверил, а если не послушается, придумать какую-нибудь оздоровительную процедуру с Родэ. Живешь и не знаешь, от кого зависит твоя жизнь.

Умерла какая-то девица, и Бог бы с ней, но вдруг ни с того с сего это оказалось главным событием в жизни сына, а значит, и в твоей тоже. Пока девица была жива, он даже не понимал, что она важней всего. Иначе б проговорился. Самые смертельные удары жизнь наносит из-за угла, откуда не ждешь. Потому и валит наповал, что человек к ним не готов. Вот муж ее, например, всю жизнь стонал, что без нее пропадет. А что получилось? Глазом не моргнул, женился через три месяца и живет себе, в ус не дует. Потому что про себя знал заранее. Понимал, что Рита с ним не уживется и рано или поздно все случится. Приготовился. Но не все такие честные, как она, и не все такие толстокожие, как ее бывший...

До утра Рита придумывала, как подольше удержать Кирилла в доме, задремала под утро, а когда проснулась, его уже не было. Выглянуло солнце, и все показалось не таким страшным, как ночью. Она заварила чай и забыла свои ночные страхи.

Юля, проездив два часа в поисках Светы, решила возвратиться в Брусяны. Вернулась она в полтретьего ночи, Филиппа будить не стала, решив, что расскажет все утром.

Утром он постучал к ней сам, узнать, чем закончилась поездка. По ходу ее рассказа мрачнел все заметней. Про поиски под дождем слушать не стал, а стал ее упрекать в легкомыслии. Как можно было отпускать девочку с посторонней женщиной, которую Света даже не знала. Может быть, она наводчица... Да кем угодно могла оказаться. Что все это не случайность, и дураку понятно, дело серьезное. Дальше он принялся ругать себя, что отпустил их одних, не поехал сам, недооценил опасность.

Юля, которая свое пребывание в группе мыслила еще и как заботу о нем лично, ужаснулась. А если бы он встрял? Хорошо, что не поехал. Все мужики одинаковы: где опасно, там им и надо присутствовать. Сейчас он переживает, что упустил случай погеройствовать. А что бы он сделал? Не пустил Свету с незнакомкой? Отогнал убийцу? Что? Нет уж. Он из тех, чья жизнь должна быть в безопасности. Жаль, что он сам так не думает.

– Да ничего с ней не случилось. Захочет – вернется. Мало ли что у девиц в голове.

Юля перевела разговор на более безопасную почву, но предположение оказалось ему не по вкусу.

– Она не такая, – возразил Филипп, – не обычная.

– Откуда ты знаешь? – возмутилась Юля. – Как ты ей в голову проникнешь?

– Чувствую, – вдруг улыбнулся он.

Вот же, досадовала Юля. За несколько уже дней привык, что девчонка ходит за ним, как привязанная, и не хочет расставаться с верной поклонницей. Зависимые существа эти знаменитости.

– Она хороший человек. Чистый, без изъянов. Поэтому я хочу ее вызволить из беды, а не потому, о чем ты подумала.

– А я ничего такого...

– Ага. Говори-говори. У нас всегда в запасе пара-тройка гнусных мыслей. А у детей нет, за это мы их любим.

Ну и ну! Признался, что любит! Проняло. А то все ходит, как во сне. Работа и только работа, без эмоций. А тут хоть кого-то заметил. Но что теперь с этим его капризом делать, непонятно. То ли искать девочку, то ли уговаривать лететь без нее.

Но он решил, что пара дней у них в запасе есть. Надо подождать, может быть, действительно, она вернется.

А не вернется, улетят без нее. Нельзя, чтобы дело зависло. Работа, только работа. Дети потом, хотя тоже важно.

Толян привез Свету в какой-то прокуренный подвал с двумя шконками и без окон. На узкой кровати сидел Алик и курил. При виде Светы он улыбнулся и встал, затушив сигарету. Сделал несколько шагов ей навстречу:

– Ну здравствуй, пропащая...

– Привет, – буркнула Света. Радости эта встреча не принесла.

– А Дина где?

– В надежном месте, в крепости. Туда они не сунутся.

– Покажешь дорогу?

– Конечно.

– А чего такая сердитая?

– Толик... – Света помолчала, – женщину убил.

– Толян, поди сюда.

Они отошли в угол, Толик жестикулировал, отстаивая свою невиновность, а Света смотрела на него и не понимала. Как Толик мог? Ну ударила она его по лицу... Ну не ножом же. Сволочь. Еще веселым прикидывался, шутки шутил, убийца... Гад... Подонок...

Свете вдруг стало ясно, что эта женщина, что привязалась к ней со своим магазином, ею дорожила. И не так, как Алик, который сразу спросил про Динку. Дорожила она именно ею. Причем так, что не боялась умереть, ведь, похоже, знала, с кем имеет дело. Это Света про них до сегодняшнего дня не понимала до конца, хотя и догадывалась. Она оглядела Алика с неприкрытой ненавистью. Отчаянное одиночество вдруг подступило к ней совсем близко, окатив ледяной волной. Эта женщина была родной, чем-то связанной с отцом. Была свидетельством того, что он есть на свете или, по крайней мере, был, существовал наяву, а не в мечтах... «А эти термиты, – зло подумала она об Алике, – все уничтожили. Лучше быть совсем одной, чем с ними. Они только с виду люди, а на самом деле, могильщики. Еще неизвестно, кто на самом деле жив, а кто мертвец из серого подвала...»

Алик вернулся к ней пасмурный:

– Ты это... Свет... Не переживай. Она давно у меня на хвосте сидела. И сдавала вас с Динкой... этим... конкурентам моим. Плохим дядькам.

Алик выбирал слова аккуратно.

– Сволочь он, – Света зыркнула на Толика, – и трус.