3.

10 марта 2018 года. Штаб второго пехотного корпуса армии самообороны Джорджии.

Тот капрал оказался совершенно отвратным собеседником! На все вопросы отвечал максимально лаконично, попытки узнать подробности надрывались на отрывистые фразы по типу: «Не могу знать! Военная тайна!» Чертовщина! Надеюсь, в этом корпусе не все будут такими молчаливыми, не то просто не у кого будет брать интервью!

Так что, в машине я, и делал, только смотрел на пейзажи. Разве что для разнообразия сфотографировал капрала. Никаких злоключений в пути не произошло. «Конфедераты» контролировали всю протяжённость дороги.

Знаете, Северная Америка необычайно красива. Есть и поля, такие же красивые, как у нас, и леса! Чарующие хвойные, лиственные, только у вторых стволы голые. Весна же… Просто рай для фотографа, специализирующегося на запечатлении очаровательных пейзажей. Хотелось попросить Григгса остановить машину и сделать пару фото, но вряд ли он бы разрешил. А так, всё было прекрасно. Даже нельзя так взять и сказать, что эта страна охвачена кровавым конфликтом. Когда на эти земли снова вернётся мир, а я надеюсь, это произойдёт скоро, обязательно побывайте здесь!

Единственное, что омрачило красоту – это полоса леса, выжженная напалмом. Обуглившиеся стволы деревьев и почерневшая земля… Остаётся молиться, что природа сможет залечить раны и на месте сожженных деревьев вырастут новые, ещё более привлекательные и массивные секвойи, дубы, ели и сосны.

Спустя два часа поездки мы, наконец, въехали в расположение корпуса. Насколько я понял, передовые позиции находили в нескольких десятках миль к северо-западу от штаба. Здесь же базировались тылы, госпиталь и штаб. Поодаль стояли два танка и несколько комплексов ПВО.

Машина остановилась и мы вышли. Теперь я мог рассмотреть всё подробнее.

Полагаю, недавно здесь прошлись проливные дожди. Ибо только вылез из кузова, как оказался в топкой грязи. Остаётся только удивляться тому, что мы не застряли, пока доезжали до штаба. Тыловая база находилась подальше, а прямо около штаба расположился лазарет, в котором, увы, мест на всех не хватало, поэтому раненые бойцы валялись на носилках, положенных на землю. О какой-либо санитарии говорить не приходится, но меня удивили медсёстры, постоянно бегавшие вокруг раненых, подававшие воды, следившие за состоянием «тяжёлых». Смотря западные фильмы о войне, я всегда наблюдал медиков мужского пола. Сейчас же мужчин просто не хватало. Те дамы не ходили в форме сестёр милосердия, у них не было белых халатов. Все одеты в армейскую форму. Правда иногда из палатки выбегал доктор-мужчина, осматривал раненых, отдавал поручения и возвращался обратно. Честно признаюсь, даже не желаю заходить внутрь. Однажды делал репортаж о хосписе для больных, поражённых раковой опухолью. Увиденное мной как рукой сняло депрессию, которой я страдал, пожалуй, класса с десятого школы.

Я принялся делать снимки, но меня отвлёк командир корпуса полковник Трумен. Признаюсь, что не слишком разбираюсь ни в нашей, ни в американской армейской иерархии, но факт командования целым корпусом человеком звания полковника, меня удивлял. Как потом оказалось, бывший командир корпуса бригадный генерал Уиллис погиб вчера на передовой от пули снайпера.

– Полковник Трумэн к вашим услугам! – отдал мне честь.

– Юрий Платонов, военкор журнала «N»! – пожал ему руку. Тот прищурился.

– Чем могу помочь?

– Меня прислали делать репортажи с мест боевых действий. Буду рад пробыть всю командировку в рядах вашего корпуса, сэр! – Говорить приходилось громко, потому что то и дело над головой проносились боевые вертолёты.

В ответ полковник махнул головой в сторону своей палатки, и мы поспешили внутрь.

Штаб пребывал в состоянии хаоса. Все вертелись словно белки в колесе. Связист пытался связаться по радио с частями, ведущими бой. Над картами хлопотали командиры, отмечая переданные разведчиками места обороны противника.

Полковник Трумэн всех обошёл (никто не отдал ему честь) и сел за стол.

– Буду с вами откровенен! Я не могу обещать вам безопасность в сложившейся обстановке.

Я кивнул:

– Понимаю, сэр!

– Хорошо, что понимаете. В армии когда-нибудь служили?

– Да.

– Где?

– Мотострелковая бригада, в Подмосковье. Водил санитарную машину.

Полковник покачал головой:

– Вам провести инструктаж?

– Никак нет, сэр! Я вполне понимаю, где оказался и представляю, что нужно делать в экстренных ситуациях!

Трумэн положительно кивнул:

– Я так полагаю, вы хотите отправиться на передовую. – Я кивнул в ответ, – к сожалению, там сейчас идёт интенсивный бой. Противник пытается выбить нас из городка Рок-Хилл недалеко от города Шарлотт. Удержав его, мы сможем ударить по основным силам янки в Ричмонде и в перспективе выйти на ближние подступы к столице. Оттуда до Нью-Йорка, Филадельфии и Бостона рукой подать. А затем, обойдя их, окружить все крупные города на восточном побережье и заставить сдаться. К сожалению, на данный момент такой марш невозможен. Мерзкие янки на нас тут конкретно насели. У них и танков больше и новейших вооружений: роботов, беспилотников. Понимают, что падение городов на восточном побережье приведёт к их скорому поражению, поэтому отчаянно контратакуют, пытаясь отбросить наших ребят на юг, к Атланте. Мы держимся, но лишних резервов нет. Мобилизованные бойцы проводят тренировки. Бросать в бой сосунков бессмысленно. Эти же…

Он показывал на карте всю обстановку, сложившуюся на данный момент. Прервавшись, кинул карандаш на стол:

– Понятия не имею, кто ими командует: генерал Кастер или Сталин… Но у него нету ни малейшего понятия, как вести боевые действия. Бросают бойцов на приступ днём и ночью, затем откатываются назад, оставляя за собой кучи трупов и уничтоженную технику. В основном молодёжь. Зелёные ещё… И девушек много. Какой чёрт заставил их идти на эту бойню…

Полковник затих, сложил руки в молитвенной позе и уткнулся в них носом, осматривая карту. Я полагаю, что происходящее вводило его в глубокую депрессию, ведь сражался он не с иракцами или афганцами, а с гражданами собственной страны. Такое далеко не каждому будет легко вынести.

Далее продолжил:

– Пока там идёт бой, я не желаю отправлять вас на передовую, но как только всё более, менее затихнет, то смогу сопроводить вас до туда и дать интервью, если вам необходимо. Это хорошо, что вы приехали. Люди за океаном должны знать, что здесь творится… Что мы не нацисты и не животные…

– Хорошо. – Ответил я, – мне даже в радость будет с вами пообщаться.

Полковник улыбнулся:

– Ну а пока могу вам предоставить место для ночлега, – заглянул мне за спину, – сержант Лоуренс!

– Сэр, да, сэр! – бравым, слегка певчим голоском прокричала в ответ довольно привлекательная девица и подбежала к нам.

– Проводите мистера репортёра в казармы и найдите ему место для ночлега, живо!

– Сэр, да, сэр! – повернулась ко мне, спокойным голосом обратилась, мило хлопая ресничками, – Следуйте за мной!

Я кивнул полковнику Трумэну и проследовал за ней в казармы. Твою-то мать…

Наивно думал, что у них тут есть здания или комфортные палатки, где отдыхают солдаты между боями, а на деле это были землянки. Внутри холодно и сыро. Печка-буржуйка еле греет.

Меня провели к постели.

– Позавчера рядовой Брэдли погиб. Теперь постель пустует. Личные вещи не трогать! Вечером я их заберу. В остальном, располагайтесь удобнее. Не отель, конечно, но большего не ждите. Вас всё устраивает?

– Да, – отвечал я, свернув губы бантом. Сержант отдала честь:

– Тогда я вас оставлю. – И убежала.

В ответ только успел крикнуть: «Спасибо!»

Кинул сумку на кровать. Постельное бельё отсырело, так что придётся спать в верхней одежде.

И всё хорошо, если бы не солдаты, смотревшие на меня, как на заморскую обезьянку в зоопарке. Один глядел, не отрываясь, стеклянными глазами. По спине пробежал холодок. Не хватало ещё с кем-нибудь подраться… Боялся не за себя. За аппаратуру.