Замок сенаторов. Обеденный зал. Вечер.

Сенаторы Неабулии вовсю пировали. Они веселились. Лишь Фалле и Кено тихо сидели и наблюдали за действиями сенаторов.

Кенту сидел во главе стола, и, заметив удрученные лица 2 гостей, поднялся, подняв вверх руку с бокалом.

Кенту.

– Выпьем за мир в галактике! Пускай он торжествует!

Сенаторы подняли свои кубки и выпили, даже гости не удержались выпить за такой тост.

Кенту.

– К нам приехали гости! Делегация из Сената, мы должны принять их на высшем уровне – и развеселить, и попытаться договориться.

Один из сенаторов.

– О чем?

Кенту.

– О мире во всей галактике.

Неаболурианцы засмеялись и выпили.

Фалле.

– Вы все смеетесь, разве мир – это смешная вещь?

Голоса сенаторов приутихли.

Кенту.

– О каком мире можно говорить, когда Сенат штурмовал Бакстеди?

Кено.

– Сенату пришлось ее штурмовать. Бакстеди – опасная планета. На ней прятались террористы.

Кенту.

– И мирные жители, которых Сенат разбомбил.

Фалле.

– Вопрос о Бакстеди выносился на заседании Галактического Сената, но делегации с Неабулии на нем не было.

Кенту.

– Неабулия находится в плохих отношениях с Сенатом после решения вопроса о торговых путях через Трандон, вы должны знать об этом, сенатор.

В зале повисла тишина. В диалоге участвовали Фалле и Кенту. Изредка свое веское слово вставлял Кено.

Фалле.

– Я помню. Тогда я выступил против вас.

Кено.

– Трандон считался боевой планетой. Торговые пути через него не могли быть безопасными.

Кенту отмахнулся.

Кенту.

– Теперь планета Расп, по которой проходят пути Сената, считается боевой.

Кенту усмехнулся. Его сенаторы поддержали его.

Кено.

– Этой оккупацией вы решили отомстить Сенату за Трандон?

Кенту.

– И Бакстеди.

Замок сенаторов. Покои Фалле. Ночь.

Кено сидит в мягком кожаном кресле. Он, как и Фалле, устроившийся на стуле, обдумывает ситуацию.

Кено.

– Мы знаем причины их вторжения. Теперь нам есть отчего идти. Придется вести переговоры о Бакстеди и Трандоне.

Фалле.

– Что вы хотите этим сказать?

Кено.

– Нам придется признать бомбардировку Бакстеди неумелым планированием действий Сената.

Фалле.

– Но тогда вся работа Сената пойдет ко всем чертям! Будут рассматриваться все дела!

Кено.

– Пока мы с вами болтаем, Неабулия ведет оккупацию Распа. Умирают рапсанцы.

Фалле.

– Нет. Я не могу на это пойти, полковник. Сенат сожрет меня с потрохами.

Кено.

– Вы же сенатор, у вас есть власть, вы можете столкнуть это дело с мертвой точки.

Фалле.

– Не могу. У меня не хватает полномочий.

Кено.

– Тогда переговоры ни во что не выльются.

Кено поднялся. Фалле посмотрел на него.

Фалле.

– В тот день, когда Сенат решил бомбить Бакстеди, я выступил против юомюежки. Меня никто не послушал. Неаболурианцы затеяли всю эту заварушку не просто так. Они уже давно ждали повода. И Сенат сам его дал.

Кено.

– За это сейчас расплачиваются солдаты на Распе.

Кено вышел из покоев Фалле.

Кено (Фалле на прощание)

– Спокойной ночи, сенатор!

Фалле проводил Кено глазами и вздохнул. Он понимал, что полковник прав, но сам он ничего не мог поделать. Эти переговоры ни к чему бы не привели. В дипломатии нужны поступки, а не слова. Пока что поступками занимаются солдаты, а не сенаторы.