— Ты серьёзно? — испепеляя друга взглядом, прошипела я.

— Черешня, мне страшно, когда ты злишься, — предупредил меня он, отступив на шаг в сторону. — завязывай так смотреть.

— Ты притащил меня сюда, чтобы я пришла посмотреть на пьяного Максима? — уточнила я, в упор глядя на Рому.

— Ну ему реально плохо, — развёл руками тот. — А ещё он обещал прыгнуть, если ты не придёшь. Но ты пришла, Черешня! — Просиял Шелуха. — Ты его так-то спасла!

— От чего? От сорванного голоса?

— От прыжка, — послужило мне ответом. — В неизвестность. А ещё он просто в дрова. Ему домой надо, пока не свалился с беседки. А он не слезает, прикинь?

Я перевела недобрый взгляд на Субботина. Он тут уже улыбнулся мне и, едва не упав с крыши, послал воздушный поцелуй.

— Зайка моя, я твой зайчик! — Раздался его весёлый голос. — Банька моя, я твой тазик! *

Парни громко смеялись, кто-то свистнул, кто-то крикнул, чтобы Макс продолжал. Он, конечно же, продолжил. Любил же быть в центре внимания. Снова посмотрев на меня, он приложил руку к сердцу и запел. Хотя, скорее тут подошло бы слово заорал:

— Я но-о-очами плохо сплю, потому что я тебя люблю -ю! Потому что я давно, давно тебя люблю-ю! *

Идиот, — закатила я глаза.

Максиму, в отличие от меня, было весело. А его товарищам ещё веселее — кто-то даже подпевал. Субботин домой явно не собирался, так что мне тут делать нечего. А если свалится — будет ему уроком. Меньше пить надо. Опустив взгляд, я развернулась и пошла обратно. Просто слов нет! Я почти сказала все Андрею, думала, что -то случилось. Волновалась, переживала, а на деле Макс просто решил напиться!

— Э, Черешня, ты куда? Подожди! — Крикнул мне вслед Рома.

— Я домой, — не оборачиваясь, ответила я ему. — Веселитесь.

— Зайка моя, ты куда? — Послышалось сзади. — Лиза-а! Не уходи!

Я не ответила ему. Что толку разговаривать с пьяным человеком? Я сделала ещё пару шагов, а потом, вдруг, послышались громкие возгласы и мат. Обернувшись, я замерла. Максим, морщась, лежал возле беседки. Парни вскочили с лавки и помчались к нему. Я тоже не осталась в стороне. В голове теперь не было ни одной мысли, ни одной эмоции. В оцепенении я подбежала к толпе, растолкала товарищей Субботина и подошла к нему, сев на колени.

— Максим, ты как?

— О, Черешенка моя, — глядя на меня туманным взглядом, пролепетал он.

— Ты как? — Повторила я, с беспокойством осматривая Макса. — Болит что-то?

— Сердце моё болит, — пожаловался он. — Сегодня видел тебя с Гениальностью. Думал голову ему оторвать и на глушак его тачки повесить. Типа украшение. У него бы щеки раздувались, если газануть. Прикольно, да?

— Опять ты за своё, — возмутилась я, а потом более жалостливо спросила: — Максим, ты скажи, у тебя болит что-то?

— Да, Максон, тебе, может, в больничку? — Предложил кто-то из парней.

— Нахер больничку, — отмахнулся Субботин. — Помогите встать.

Через несколько минут Макс уже стоял на ногах. Боль, скорее всего, он чувствовал не так резко из-за алкоголя. Оставалось только надеяться, что он ничего себе не повредил.

— Субботин, иди домой, — устало сказала я.

— Я пойду, только если ты пойдёшь со мной, — заявил он. — Пойдёшь?

— Ты подумал, что скажет твоя бабушка?

— А её нет дома, — весело улыбнулся Макс и повернулся к своим товарищам. — Пацаны, я домой!

— Ты сам-то дойдёшь? — Спросил Рома.

— Конеччччно, — заверил его Субботин, пошатнувшись.

— Ром, пошли с нами, — попросила я, взглянув на друга. — Поможешь довести его.

— Базара нет, — пожал плечами Шелуха.

Мы втроём поплелись до дома Максима. Рома порывался помочь ему дойти, но тот отказывался, шагая с самым гордым видом впереди. Как ни странно, Субботин молчал почти всю дорогу, и только когда мы зашли в его двор, он уселся на крыльцо и, склонив голову вниз, протянул мне ключи от дома.

— Давно я так не напивался, — пробурчал он.

— Плохо? — поинтересовалась я, вставляя ключ в замочную скважину.

— Спать хочу.

Мы с Ромой помогли Максу подняться, проводили его в дом. В прихожей он скинул кроссовки и поплелся на второй этаж.

— Пойдём, поможем ему? — Повернулась я к Роме.

— Черешня, да все нормально будет, — махнул он рукой. — Максон, думаешь, кровать свою не найдёт?

— А если свалится? — кивнула я в сторону лестницы. — Точно себе переломает что-нибудь.

— Ну ты иди, проследи. Я тебя тут подожду. Жрать что -то захотелось, — зевнув, сказал Рома, проходя мимо меня. — Пойду сворую что-нибудь из холодоса.

Я проследила взглядом за другом, скрывшимся на кухне, и поспешила за Субботиным. И злиться на него должна ведь, но не получалось. Сейчас мне хотелось лишь убедиться, что он нормально доберётся до своей кровати, а не ляжет спать где -нибудь на полу.

Поднявшись на второй этаж, я зашла в комнату Максима. Тут было темно, только свет от фонаря проникал сквозь окно и падал широкой полосой на кровать и пол. Суббота сидел на полу, облокотившись спиной о стену и согнув ноги в коленях.

— Максим?

— А?

— Ты чего тут сидишь? — наклонилась я к нему.

— На кровать не хочу. — Г лухо ответил он мне. — Вертолёты.

— Не поняла, — нахмурилась я, садясь на корточки.

Макс слабо усмехнулся. Коснулся тёплой ладонью моего плеча, провел ей до запястья.

Я даже не удивлён.

— Пойдём, ляжешь, — предложила я, вглядываясь в его лицо. — А то тут так и уснёшь.

— Беспокоишься? — поинтересовался Субботин. Г олос его не был таким громким, как обычно. Кажется, ему действительно было плохо.

— Беспокоюсь, — призналась я. — Ты зачем так напился?

— Захотелось, — послужило мне ответом. Он молчал некоторое время. Потом поднял голову. Я почувствовала его взгляд. — Посидишь со мной? Надо отвлечься, пока башка не перестанет кружиться.

— Посижу, — согласилась я.

— Открой окно пошире, — попросил Макс.

Я послушно встала, подошла к окну и открыла его. На крыльце увидела огонек сигареты, подсвечивающий ярко-оранжевым пальцы Ромы. Услышав, как скрипнула створка, он поднял голову.

— Черешня, ну ты там скоро?

— Дай мне минут пятнадцать, хорошо? Максиму плохо.

— Ладно, — вздохнул он, затягиваясь сигаретой. — Тогда колбасу он может не искать потом.

Я отошла от окна, шагнула к Субботе и села рядом с ним, облокотившись на стену спиной. Там, за окном, все небо было усыпано звездами. Они молча сияли, подмигивая, будто хранили общую тайну. Комната наполнилась прохладным воздухом. Стало свежо. Максим приобнял меня, а потом и вовсе положил голову на моё плечо.

— Как тебе мои песни? — сонно поинтересовался он. — Я круто пою?

— Не поешь, а орёшь, — поправила его я. — Орёшь фантастически.

— Ты скучала по мне?

— Скучала.

— Я тоже. Всё рвался к тебе зайти, но думал, не захочешь видеть.

Темнота делала свое дело: открывала истинные чувства, давала волю откровениям, забирала всю неуверенность. То, что происходит в темноте, никогда не произойдёт утром.

— Я тебе всегда рада.

Максим мне не ответил, лишь обнял крепче. Его волосы касались моей шеи, приятно щекотали подбородок. Пахли чем-то морским. Г орько, но приятно.

— Лиз, — позвал он меня.

Что?

Я тебя люблю.

Я потрясённо замолчала, затаив дыхание. Из его уст это звучало настолько просто, что я растерялась, чувствуя, как меня мягко обволакивает теплом. В один миг мне стало уютно. Но в то же время я немного напряглась. Такого точно не ожидала услышать прямо сейчас. Впрочем, что с него взять? Он все ещё пьян.

— Я почти трезвый, — будто прочитав мои мысли, сообщил мне Максим. — Я могу повторить это завтра. И послезавтра. И вообще повторять каждый день. Потому что так оно и есть, Черешня.

— Максим, я... не знаю, что и сказать, — произнесла я. — Давай потом поговорим? Не сейчас. Слышишь? Тебе нужно прийти в себя.

Ответом мне была тишина. Я наклонилась к Максу и поняла, что он уснул. Аккуратно высвободившись из его объятий, я спустилась вниз, к Роме. Он, как и обещал, ждал меня, не забывая уплетать бутерброды. Вместе с ним мы перетащили Субботина на кровать, укрыли его покрывалом и, захлопнув входную дверь, ушли.