Она приблизилась к дивану.

– Сэцу, – ласково сказала она, – нам с твоей мамой нужно поговорить наедине. Ты не испугаешься посидеть здесь один?

Мальчик уставился в пол.

– Нет, госпожа, – тихо сказал он.

– Ты молодец, Сэцу, – похвалила его Яна. – Ты храбрый мальчик. У меня к тебе просьба. Пока мы с твоей мамой разговариваем, нарисуй мне картинку, ладно?

– Картинку, госпожа? – недоуменно посмотрел на нее мальчик.

– Да, Сэцу, картинку. Любую. Нарисуй что захочешь.

Она отошла к дальней стене и, с усилием сдвинув массивную дверцу, достала из встроенного в стену шкафа лист пластика и фломастеры.

– Вот, – она протянула их ребенку. – Рисуй что угодно. Госпожа Уса, могу я попросить тебя выйти со мной в коридор?

– Да, госпожа, – женщина с готовностью поднялась. Ее губы дрожали, а натянутая улыбка скрывала под собой в любой момент готовую прорваться истерику. – Конечно, госпожа.

Улыбнувшись мальчику напоследок, Яна вывела ее в коридор и усадила на мягкую скамью-банкетку у стены, опустившись рядом.

– Госпожа Уса, – сказала она, – не надо бояться. Ни за себя, ни за сына. Вам не причинят вреда.

– Но госпожа… – всхлипнула женщина. – Ведь вчера он… вчера…

– Он разгромил квартиру и искалечил отца, я знаю, – кивнула Яна. – Я читала полицейский протокол. Такое случается. Очень редко в последние годы, но случается. Я уже говорила и повторю еще раз: здесь нет ничьей вины.

– Но ведь его не заберут у меня, нет? – женщина стиснула руки, отчаянно заглядывая Яне в глаза. – Не заберут? Госпожа, я не смогу жить без него! Он единственная моя радость в жизни! Пожалуйста, госпожа! Все, что угодно!..

– Успокойся, госпожа Уса, – мягко прервала ее Яна. – Его у тебя не заберут. Сейчас не сороковой год.

– Но мне говорили…

– Я не знаю, кто и что тебе говорил, но не надо слушать всякие глупости, тем более верить им. Детей с особыми способностями давно не забирают у родителей силой. Их помогают правильно воспитывать, да, но если родители не отказываются от них сами, они остаются в семьях. Если я правильно тебя поняла, ты от сына отказываться не собираешься?

– Нет, госпожа! – воскликнула мать. – Бакта… Он мой муж, он, может, и захочет отказаться, но я не позволю! Госпожа, но ты сказала, что он должен остаться здесь?

– Да. На какое-то время. У Сэцу проявились способности первой категории. Он очень силен, и его нужно тщательно обучить пользоваться своей силой. Иначе он опять кого-нибудь искалечит и даже убьет, даже не желая того. Обычный срок пребывания ребенка в нашем заведении – две недели. Иногда период. За этот срок его обучают контролировать силовые манипуляторы, а также выявляют дополнительные способности.

– Дополнительные?..

– Да. Силовая функция – воздействие на предметы – обычно наиболее заметна, но иногда у детей проявляется и что-то сверх того. У нас очень хорошие педагоги, они научат твоего ребенка всему, чему нужно. Потом еще год он останется под наблюдением, потребуется регулярно проходить обследование и психологические тесты – бесплатно, разумеется. Но, госпожа Уса, – Яна наклонилась вперед и заглянула женщине в глаза, – ты должна понимать, что детям с такими способностями и уход нужен особый. Если ты не чувствуешь в себе сил жить рядом с маленьким чудовищем, которое в любой момент может порвать тебя надвое в ответ на просьбу убрать игрушки в своей комнате, лучше сразу откажись от него, как бы ты его ни любила. В детдоме, даже специализированном, для ребенка нет ничего хорошего, но все лучше, чем жизнь с родителями, которые от тебя шарахаются. Я знаю, у меня есть друзья-девианты, которые росли в таких условиях. Дети очень тонко чувствуют фальшь, так что не стоит даже и пытаться их обманывать.

– Что ты говоришь, госпожа? – в глазах женщины блеснуло изумление. – Он – мой сын! Я ни за что не откажусь от него, какой бы силой он ни обладал!

– Я услышала тебя, госпожа Уса. Я вижу, ты говоришь искренне. Но ты никогда не жила в одной квартире с ребенком-девиантом и не представляешь, каково это. Никто не заставляет тебя решать сразу. Подумай, время есть. И скажи мне вот еще что. Муж бьет тебя? Отвечай!

Последними фразами Яна хлестнула женщину, как кнутом, мгновенно сменив ласковый сочувственный тон на резко-вопросительный. Женщина отшатнулась.

– Нет, госпожа! – пролепетала она. – Нет, конечно! Как ты можешь…

– Ты лжешь! – оборвала ее Яна. Она была противна самой себе, но нарыв нужно вскрыть прямо сейчас. – Я вижу твою ложь так же ясно, как ты видишь меня. Синяк у тебя на щеке – он свежий, заметно даже сквозь косметику. Он бьет ребенка?

Женщина испуганно посмотрела на нее, потом нехотя кивнула.

– Что случилось вчера? – безжалостно продолжала допрашивать ее Яна. – Расскажи все с самого начала! Как у мальчика пробудился эффектор? Отец бил его, когда все произошло?

– Да, госпожа, бил, – всхлипнула женщина. – Умоляю, не сообщай в полицию!

– Как все случилось?

– Бакта… он опять вернулся пьяный. Он ударил меня, а потом… потом потребовал у Сэцу дневник… а там… там замечание, за драку… Госпожа, Сэцу не виноват, к нему пристают школьные хулиганы! Бакта увидел замечание, взял ремень и принялся хлестать Сэцу, а Сэцу так страшно закричал… и потом все в комнате стало ломаться и разбиваться, а Бакта отлетел в коридор, упал и больше не двигался. Сэцу упал на пол, забился в истерике, а потом потерял сознание. И я сразу вызвала «скорую», и потом приехала полиция и забрала Сэцу. Госпожа, мой муж хороший, только он пьет… иногда…

– Понятно, госпожа, – прежним мягким тоном сказала Яна. – Не беспокойся, я не стану сообщать в полицию о том, что он бил мальчика. Но с побоями пора кончать. Я звонила в больницу, и мне сказали, что твоего мужа прооперировали. Он останется жить, хотя у него сложный перелом бедра и трещины в ребрах. Ходить какое-то время он будет с трудом, возможно, с костылем. Хорошо, что он выжил – когда пробуждение особых способностей начинается с убийства, ребенку очень сложно оправиться. Даже если он ненавидел погибших. Скажи, госпожа, ты работаешь?

– Нет, – покачала головой женщина. – Бакта зарабатывает достаточно.

– Ясно. То есть ты домохозяйка, средств к существованию не имеешь, развестись с мужем не можешь. Госпожа Уса, я совсем не знаю твоего мужа. Но я знаю, что человек, который без веской причины лупит жену и ребенка, «хорошим» являться не может. Если ничего не изменится, в следующий раз твой сын убьет отца. Мы учим детей контролировать себя, но не в ситуации, когда их избивают взрослые подонки. Скажи мне честно: твой муж сможет измениться? Перестать пить и драться? Подумай и скажи.

Женщина опустила измученный взгляд к полу и тихо покачала головой.

– Хорошо, что ты понимаешь. Вот, возьми, – Яна протянула женщине белый прямоугольник. – Здесь код и адрес Фонда помощи жертвам домашнего насилия. Ты можешь обратиться к ним за помощью. Там помогут оформить развод, снять жилье, получить хотя бы минимальную квалификацию и устроиться на работу. При необходимости тебе по суду оформят защиту от мужа, так что он не сможет тебе ничего сделать. Их услуги стоят денег, но не слишком больших, потому что затраты частично возмещаются государством. Они дадут ссуду с минимальными процентами, ты сумеешь ее выплатить за полгода-год. Госпожа Уса, я понимаю, что нелегко решиться так радикально изменить свою жизнь. Но подумай о сыне. Сейчас его судьба в твоих руках.

Женщина неуверенно приняла визитку и растерянно посмотрела на ровные строчки текста.

– А сейчас, госпожа, тебе пора. Попрощайся с сыном и иди домой. Твой муж не выйдет из больницы по крайней мере неделю, так что у тебя есть время все спокойно обдумать. Кстати, ты можешь навещать сына, пока он здесь, но не чаше двух раз в неделю. Пойдем. Попрощайся с ним.

Она встала и вошла обратно в комнату. Мальчик вскинул на нее взгляд.

– Можно посмотреть на рисунок? – осведомилась Яна, приближаясь к его диванчику. – Ух ты! А что здесь такое?