– Да, – кивнула девушка. – Папа… мой приемный отец взял меня к себе, и с тех пор я живу с ним. Господин Кулау, честное слово, сейчас я полностью контролирую себя! Я не причиню никому вреда, никогда и ни за что! Не выгоняйте меня, пожалуйста, очень прошу!

– Ну-ну! – Томара ласково похлопала ее по плечу. – Успокойся, Кара, никто тебя выгонять не собирается. Мы не виним тебя ни в чем. Девиант ты или нет, это никак не касается твоей работы в больнице. Верно, Калу?

– Разумеется, – кивнул главврач. – Карина, Тома уже сказала, что мы весьма довольны твоим подходом к делу. Не думаю, что ты способна использовать свои способности в зло или просто бездумно. Так что ничего не меняется. Просто продолжай работать и учиться в том же духе. А прошлое – ну что же, прошлое далеко не всегда приятно вспоминать не только тебе. И, по крайней мере, теперь я понимаю, почему ты так хочешь спасать людей.

– Спасибо, господин Кулау. Спасибо, госпожа Томара, – кивнула Карина. – Я благодарна вам за заботу, очень-очень благодарна. Еще раз прошу простить, что так получилось. Теперь я пойду, ладно?

Она поднялась со стула.

– Парс, рядом! – скомандовала она, подходя к двери.

– Карина, погоди! – внезапно сказала Томара. – Тогда, в первый день… Ты определила, что у пациента рак. Ты использовала свои возможности?

– Да, – согласилась девушка. – У меня есть дополнительная способность, которую папа называет объемным сканером. Я могу видеть сквозь предметы. Внутри предметов. Похоже на томограмму, только все серое и выглядит почти как настоящее.

– Вот как?.. – задумчиво прищурилась Томара. – Знаешь, Кара, по-моему, способность чрезвычайно полезная. Мне нужно подумать, но, полагаю, мы твой сканер обязательно обсудим еще раз. А еще какие-то способности у тебя есть?

– Наноманипулятор. Я умею работать с веществом на молекулярном уровне. Сложно и хлопотно, но могу, например, запаивать не очень крупные сосуды и останавливать кровотечение. Или вытащить глубокую занозу.

– Невероятно… – пробормотал Кулау. – Тома, нам определенно следует обдумать новые обстоятельства как следует. Таким талантам пропадать нельзя. Хорошо, Карина, на сегодня мы от тебя отстанем. Давай, иди, отдыхай.

– Да, господин Кулау, – кивнула Карина. – Спокойной ночи.

Она помахала рукой и, сопровождаемая Парсом, выскользнула в приемную.

Оставшись в одиночестве, Томара и Кулау переглянулись.

– Ну и номер! – вздохнул завотделением. – И перепугала же она меня, когда со стула грохнулась…

– Меня не меньше, – хмыкнула куратор. – Ну и ну! Кара – девиант! Да еще из Института! Значит, у нее первая или вторая категория. Да еще и дополнительные способности…

– Я все гадал, когда и как они проявятся, – произнес главврач, задумчиво пощипывая подбородок. – Помнишь – тогда так и не нашли, куда делись двадцать ребятишек из Масарии.

– Да, пока Закон о тайне личности не подправили, только ленивый их не искал, – согласилась Томара. – Ну вот, пожалуйста. Удовлетворил свое любопытство?

– Более чем, – пожал одним плечом Кулау. – Но тяжелое же у девочки выдалось детство, если ее даже сейчас так корежит. Приглядывай за ней, Тома. Плохо, когда у врача такие нервы.

– Конечно, Калу, – кивнула женщина. – Но пока что она не дала ни одного повода заподозрить себя в психической неполноценности, да даже просто в эмоциональной нестабильности. А совершенно нормальных людей все равно не бывает. Если из-за пирожного она убила четверых, я прекрасно понимаю, почему она так шарахнулась. Небось, перед глазами так и стояла сцена, когда она нас с тобой по стенкам размазывает. Классический случай для учебника по психологии.

– Сплошное шарлатанство твои учебники. И вообще вся психология шарлатанство, – проворчал Кулау. Он выдвинул верхний ящик стола, покопался в нем и извлек на свет скальпель. – Нет у человека никакой психики. Если что-то нельзя отрезать, его не существует, и не пытайся убедить меня в обратном. Кстати, раз уже ты заговорила о пирожном, я не намерен позволять пропадать добру. Дать тебе кусочек? И давай-ка подумаем на пару, к чему можно приспособить ее таланты. Что ты там сказала про рак?

4.12.849, деньдень. Оканака

На молодую женщину глаз Вай положил с первого взгляда.

Он изнывал от скуки – уже три дня в Оканаке не происходило ничего, достойного его внимания. Ни скандала в семье депутата Ассамблеи, сопровождаемого битьем посуды и демонстративной подачей на развод, ни пойманного за руку чиновника, хапнувшего не по чину, ни порнозвезды, давшей дуба от наркотиков в собственной постели, а еще лучше – в каком-нибудь злачном притоне… Вероятные кандидаты на очередную телевизионную казнь уже трижды подряд отклонили приглашения на съемки, что странно: бомонд обычно исповедовал простейший принцип – неважно, что о тебе говорят, лишь бы говорили. Дошло до того, что он, суперзвезда телеэфира, от безделья приперся на дурацкий конгресс не то астрологов, не то астрономов. Впрочем, справедливости для следовало заметить, что специально он на конгресс не шел – до такого ему еще опускаться и опускаться. Просто выйдя на улицу из редакции, чтобы перекусить, он заметил на здании соседнего отеля неброский транспарант, и вместо привычного кафе ноги сами понесли его туда. Ну вдруг! Ну хоть что-то! Ну может же выйти так, что два астролога друг другу в бороды вцепятся на предмет того, у кого будущее точнее предсказано? Камера с одним объективом, болтающаяся на груди на манер медальона, и диктофон у него всегда с собой, так что может же ему повезти?

– На конгресс куда? – лениво спросил он портье в холле. Тот, предупредительно изогнувшись, указал на плакат «Двадцать восьмая конференция Общества астрономов Катонии. Регистрация». За столиком под плакатом маялась от безделья юная вертлявая девчонка с чудовищной прической в стиле «северное сияние», в откровенном мини-платье, совершенно не скрывавшем ее еще почти детских прелестей, и с густо наложенной косметикой цветовой гаммы «крокодиловый маренго», способной отвратить от нее даже страдающего от спермотоксикоза подростка.

– Здесь конференция? – осведомился у нее Вай, внутренне передернувшись.

– Да, блистательный господин! – оживилась девица. – Как тебя зовут?

Она склонилась над разложенными на столике нагрудными табличками, изображая немедленную готовность выхватить любую. Судя по тому, что от, судя по всему, изначально стройных рядов табличек сейчас на столе остался от силы десяток, конференция оказалась популярной. Или же популярным оказался прилагаемый к ней фуршет, который репортер углядел краем глаза в висящей за девицей программе. Впрочем, до фуршета оставалось еще несколько часов. Жаль. Он мог бы совместить приятное с полезным.

– Не напрягайся, – покровительственно бросил девице Вай. – Я специально приглашенная звезда, меня и так все знают. Где конференция?

– Во втором зале, – растерялась девица. – Направо по коридору. Но как же материалы…

– Перебьюсь, – отмахнулся репортер, отправляясь в указанном направлении. Нет. Все-таки не астрология, бородатых придурков, предсказывающих судьбу по звездам, тут нет. Значит, нет и темы для репортажа. Правда, настоящие ученые, как он слышал, тоже иногда так друг в друга вцепляются, что пух и перья летят. В его представлении типичный ученый выглядел полусумасшедшим умником в белом халате, плохо выбритым и с торчком стоящими вокруг лысины жидкими волосами. Или старой сушеной воблой, проходившей в девках до самого климакса, что-то вроде его учительницы математики в старшей школе. Таким самое место в красочной комедии, где очередной злобный монстр, вырвавшийся из пробирки, намеревается поработить мир, но в репортаже или шоу им делать нечего. Заснет зритель на первой же минуте от излагаемой зауми.

В конференц-зал он по старой привычке, чтобы не пугать рыбу, пробрался тихо и незаметно. Но пугать оказалось некого. За бороды никто друг друга не таскал, скучные серые ряды пиджаков тянулись до самой сцены, на которой… А вот на сцене обнаружилась тема если и не для репортажа, то для сегодняшнего вечера – совершенно точно. Молодая женщина лет двадцати пяти, весьма симпатичная, в простой бежевой блузке и консервативной серой юбке до середины бедра, что-то вещала, меняя слайды с формулами со скоростью картинок в калейдоскопе и водя точкой лазерной указки по совершенно непонятным схемам и графикам. Что именно она вещала, Вай даже не пытался разбирать. По математике у него в школе имелась устойчивая тройка с минусом, о чем во взрослой жизни он ни разу не пожалел: налоги за него считали бухгалтерия и специально нанятый юрист, в магазине сумму отстукивал кассовый аппарат, так что даже четыре действия арифметики ему почти не требовалось. Но за самой девицей он наблюдал с явным удовольствием.