– Не хочу, я чистый, – пробубнил он.

– Ты же с утра не мылся? Чумазый весь.  Если не послушаешься, то не получишь, – и  показала ему карамельку на палочке.

При виде конфеты,  глаза у Сашки заблестели. Он быстро вскочил и побежал к умывальнику. Намочил руки, протёр глаза и обратно ко мне, даже не вытер. Схватил и всю, прямо с бумажкой засунул в рот.

От  удовольствия  зажмурился. Давно он не ел сладкого, но сегодня  у него  большой праздник.

– Саша,  бумажку  убери.

– Тань, она так не скоро закончится.

– Я послезавтра пойду на работу и ещё  куплю. Убирай!  Сашка нехотя снял с конфеты  обёртку.

А я пошла во двор, наколоть дров. В это время ко мне подошла соседка баба Дуня.

– Таня, позови мать. Нужно с ней поговорить.

– Спит.

– Чего это днём спит? Мало ночи, никак опять пьяная? Я не произнесла ни слова, а соседка сделала вывод:

– Господи! Это же надо, так часто пить, организм гробить. А какая красавица и умница была, и за какой – то год совсем спилась, что не узнать человека. Ладно, мужик, а то мать двоих детей. Таня, беда у вас. Отца твоего забрала милиция, подозревают в убийстве.

 От её слов мне стало нехорошо. Почувствовала в теле слабость и топор выпал из  рук. Придерживаясь за забор, тихо спросила:

– Баба Дуня, а вы не знаете, кого убили?

– Как же не знаю, знаю – Ивана Степановича. Убили  и очень большие деньги  своровали.  Люди говорят, что алкаши это сделали, деньги нужны на выпивку. Кроме них некому. Отец твой первый подозреваемый, ходил  к Ивану Степановичу, просил денег, а тот ему не дал. Вот он и убил его,– произнесла она таким тоном, словно  вынесла моему отцу приговор.

 А убитый Иван Степанович уже в возрасте и давно на пенсии. До перестройки работал в колхозе главным инженером и жил от нас через три улицы.

« Не мог мой отец убить человека! Не мог! Да, он любит выпить, но он не убийца!  В прошлом году, когда мы с Сашкой и  отцом были на речке, то из всех отдыхающих, только он бросился в реку, спасать тонущего маленького щенка, хотя сам не умеет плавать. И как он переживал за него, взял  домой и ухаживал за щенком. Теперь этот щенок превратился в здорового пса Трезора.

Папа у нас добрый, а такой человек никогда не сможет убить», – подумала я, заходя с охапкой дров в дом. Мне бы возненавидеть своих родителей за их слабоволие – постоянное пьянство, но родителей не выбирают. Я их по– своему, как и Сашка – любила и жалела.

Решила управиться по дому, а потом сходить к участковому и узнать за отца.

Принялась готовить обед. На печь поставила кастрюлю с водой.  В шкафу в пакете была крупа и неполная  бутылка растительного масла,

а в корзине под лавкой – картошка и лук. Это мать вчера принесла  от  бабы Дуни. Она к Пасхе побелила соседке хату. И бабушка дала ей продуктов и  денег. На деньги мать купила самогонки и весь вечер пила.

А я же не все деньги потратила. Сдачу решила оставить на хлеб. Спрятав деньги, стала готовить суп. В комнате вкусно запахло жареным луком.

 У нас сегодня была еда!

После обеда помыла посуду, подмела пол и села учить уроки. В школе говорили, что я способная ученица, что у меня хорошая память. Вот только жаль, что приходилось учиться от случая к случаю.

В школу  ходила с удовольствием, правда, стеснялась своей одежды. Одета  была очень скромно, даже, можно сказать бедно, но зато чисто. Вещи приходилось стирать вручную. Стиральную машину родители пропили на Новый год. Я  покупала хозяйственное мыло и им отстирывала одежду.

Скоро лето,  решила, что буду работать на птицеферме. Дядя Федя – фермер, обещал меня взять. Работа несложная – наливать в поилки воду и насыпать корм в кормушки. На заработанные деньги нам нужно к зиме купить тёплую одежду и обувь. Ближе к вечеру проснулась мать, подошла к ведру с водой, зачерпнула полную кружку  и залпом выпила.

В старом  байковом халате,  растрёпанная, и с опухшим лицом, она выглядела ужасно. Вообще-то мама у меня красивая – с родинкой на левой щеке, с пышными вьющимися волосами и прекрасными карими  глазами. Но, я уже забыла, когда  глаза матери светились радостью.

Водка пагубно действовала на её красоту – говорили все.

– Мам, с папкой беда, его забрали в милицию. Подозревают в убийстве, – с тревогой произнесла я. Мать как– то спокойно отнеслась к этой новости. Не проронила ни слова, будто  твёрдо знала, что не отец убийца и всё будет хорошо. Меня это сильно удивило.

– Я сейчас схожу до дяди Пети и узнаю за отца. Мать молчала. Тогда я поменяла тему разговора.

– Мам, на, причешись, а то очень лохматая, – и протянула расчёску. Мать нехотя взяла  и три раза лениво провела по  густым, спутанным волосам.

– Я суп сварила, купила молока, хлеба. Поешь, а то ведь голодная.

– Деньги, где взяла? – спросила она, доставая бутылку  из-под дивана.

– Заработала. Ходила на прополку. Там ещё требуются люди. Хозяин хочет, чтобы к концу недели закончили. Может, пойдём вместе?

– Может и пойдём. Сколько заплатили? – поинтересовалась она, наливая самогонку в стакан.

– Двести рублей.

– Деньги все потратила?

– Нет, оставила на хлеб.

 Вылив полный стакан самогонки  в рот, есть отказалась, только отломила маленький кусочек хлеба. Сначала понюхала, а потом сжевала его и опять завалилась на диван. Я наказала брату: никуда из дома не уходить. А сама пошла в участок до дяди Пети.

– Здравствуй, здравствуй,  Коза-Дереза! Как дела?

– Не очень хорошо.