"Доброе утро, дамы и господа, - сказал Штырев. - И оно на самом деле доброе. Сегодня в шесть часов утра президент подал в отставку. Режим ставленников Лебедева пал. - Костя не мог поверить в только что услышанное, но чувствовал, что это случилось на самом деле. - На время переходного периода, до новых демократических выборов, власть переходит к Комитету национального спасения. Всем государственным чиновникам и служащим предлагается продолжать исполнение своих служебных обязанностей вплоть до особого распоряжения. Любые беспорядки будут пресечены и в случае необходимости милиции и внутренним войскам будет отдан приказ о наведении порядка более жест-кими способами".
Камера немного отъехала назад и сделала наезд на Мукина.
"Доброе утро, страна, - воодушевленно сказал Мукин. - Сегодня мы все проснулись в новом, светлом государстве. Государстве, в котором больше не будет лжи, тотальных слежек, доносов, репрессий инакомыслящих. Отныне в психиатрических клиниках будут лечиться только больные люди, а не треть населения страны. В командировки будут ездить только по служебным делам, а не по приговору особой комиссии. Отныне свобода слова будет основываться на праве каждого говорить то, что он хочет, а не то, что разрешает Служба государственной безопасности".
На кухню вошла Наташа и, встав у Кости за спиной, положила руки ему на плечи.
- Доброе утро, - сказала она сонным голосом.
Костя поднял глаза и посмотрел на нее снизу вверх.
- Привет, - сказал он без эмоций.
- Что передают?
- Наши в городе.
- Что? - не поняла спросонок Наташа.
- Президент подал в отставку. Власть перешла к Комитету национального спасения.
Наташа медленно села на табурет.
- Спокойствие. Только спокойствие, - сказал Костя с улыбкой. - Ничего страшного не произошло. По крайней мере пока. В стране всего-навсего переворот.
В дверь длинно позвонили. Наташа и Костя перевели на нее взгляд, потом посмотрели друг на друга.
- За тобой или за мной? - спросил Костя, подняв брови и перестав улыбаться.
Наташа сидела белая, как снег. Ее прелестный ротик чуть приоткрылся, а в глазах читался испуг. Повторного звонка не последовало. Костя встал с табурета и пошел открывать дверь. Наташа хотела остановить его, сказать, чтобы он не открывал, но не смогла этого сделать. Казалось, силы покинули ее.
И что будет лучше, она тоже не знала. От двери Костя подмигнул ей и щелкнул замком. Он чувствовал легкий мандраж в коленях, но не открывать было глупо.
Если это новая власть, то при необходимости она просто высадит дверь.
На пороге в халате и шлепанцах стоял дядя Юра. На его лице, от правого уха до левого, растянулась улыбка. В руках он держал бутылку шампанского.
- Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало! - радостно и с выражением сообщил дядя Юра и вдруг, посерьезнев, добавил: - А чем это у вас пахнет?
Он заглянул Косте за спину, очевидно, пытаясь разглядеть, что у него со штанами. Костя отошел в сторону, пропуская в квартиру раннего гостя, и закрыл за ним дверь.
- Здравствуй, мой цветочек, - улыбнулся Наташе дядя Юра и поцеловал ее в щечку.
- Здравствуй, - испуганно ответила Наташа. - Это ты...
- Бутылка шампанского, - объявил дядя Юра, подняв руку с бутылкой вверх.
- Привез из Франции пять лет назад. Спецом, чтобы выпить по случаю и в хорошей компании.
- Ты думаешь, сейчас как раз тот случай, когда пьют шампанское? наморщив лоб, спросил Костя.
- Ну... откровенно говоря... да, - ответил дядя Юра, срывая фольгу. Вопервых, шампанское сегодня выпьют Штырев и его команда. Во-вторых, шампанское сегодня выпьют те, кто прежнюю власть тихо ненавидел. Втретьих, сегодня выпьют просто умные люди. Потому что еще неизвестно, чем все это кончится и придется ли еще когда-нибудь пить шампанское.
Проволочка была откручена, пробка ослаблена.
- Как будем открывать? - спросил дядя Юра. - По-гусарски или с высшим образованием?
- С высшим, - сказал Костя.
Дядя Юра осторожно придерживал пробку, вращая ее на сорок градусов по часовой стрелке и против, не давая выстрелить. Наконец послышалось резкое шипение, и бутылка была открыта.
- У вас принято пить из горлаR? - с издевкой спросил дядя Юра и положил пробку на стол.
Наташа, все еще растрепанная после сна, поднялась с табурета, и достав из шкафчика три бокала, поставила их на стол. Чуев разлил пенящийся напиток по бокалам.
- Я только не пойму, чему ты так радуешься? - спросил Костя.
- Быть может, это последний бокал шампанского в моей жизни, - ответил дядя Юра. - Могу я выпить его с приятными мне людьми и в хорошем настроении?
Стекло дзинькнуло нежной и чистой нотой. Словами Чуева Наташа была еще раз напугана, а Костя озадачен. Сам же дядя Юра был как-то неестественно весел. Сделав по глотку, все сели на табуреты.
В прихожей зазвонил телефон.
- Я возьму, - сказала Наташа и, поставив на стол бокал, вышла из кухни.
- Скажи, пожалуйста, - снова спросил Костя, - чему ты так рад?
- А с чего ты взял, что я рад? - удивленно спросил Чуев, допив шампанское и налив себе еще.
- Да потому, что ты просто сияешь от веселья, - ответил Зубков. - У тебя даже сейчас глаза смеются.
- Смеются... Я смеюсь, чтобы не заплакать.
В кухню вошла Наташа. Как показалось Косте, она была напугана еще больше, чем прежде.
- Звонили из больницы, - тихо сказала Наташа. - Попросили срочно прийти.
- Ничего удивительного, - пытаясь ее успокоить, сказал дядя Юра. - В стране власть меняется. У кого-то сердце не выдержит. А у кого-то и психика.
Сейчас все службы города приведут в полную готовность.
Слова дяди Юры вовсе не успокоили Наташу. Она быстро оделась, поцеловала Костю и дядю Юру и ушла. Зубков и Чуев остались сидеть на кухне, допивая "Дом Периньон".
- Нет, родной. Крикуны - это не те люди, которые принесут обществу желаемые перемены, - сказал Чуев, как только входная дверь хлопнула. - Их поэтому так и называют: крикуны. Другое дело, что они сыграли отведенную им роль. Сдвинули процесс с мертвой точки. Вода в нашем озере покоя давно зацвела и протухла. У меня двойственные чувства. С одной стороны, я рад, что началось хоть какое-то движение, с другой - мне страшно, потому что я предвижу большую кровь.
