А тут суют зачуханную Ирку.

 – Эй, наверху, кончайте дуру гнать.

 Как будто каждую предложенную дырку

 По Вашей прихоти ей дуре затыкать.

 Дождь перестал. В огнях дрожит Московский.

 Через пустырь, Победы на квартал.

 И мнится сердцу, что там Паустовский,

 Такого и Толстой не описал.

 Во тьме другой, кресты нахохлив, остов

 На фоне сопок православно спит.

 Вот и подъезд и остаётся просто

 Сойти устало с утонувших плит.

2017г.

Месяц утонул

Детский смех по речке льётся.

Звон щекочет берега.

У воды недолгий оттиск

Отпечатала нога.

Солнце за гору.  Утихло.

Гомон глуше зазвучал.

Засияв над зыбью рыхлой

Месяц церковь увенчал.

Сбросил тонкую дорожку

От надглавного креста

По стремнине и немножко

В тень просевшего моста.

Послонялся в огородах,

Облизал душистый стог.

Оступившись, ткнулся в дроги,

На скамье оставив клок.

Пошатнулся и с разбегу,

Где дремавшие буйки,

Тихо шлепнулся об реку,

Расколовшись на куски.

Ребятня дрожит с испугу.

Потемнел на церкви лик.

Иподиаконово ухо

Резанул трусливый крик

Дети в бег водою брызжа,

Будто кто с реки их сдул.

Вылупя вовсю глазищи:

– Тятя, месяц утонул!

2017г.

Лермонтову

Гроза; льет дождь; мундир распахнут;

Прищур холодных и надменных глаз.

В фуражке снятой горка вишен красных

И в облака тень коршуна взвилась.

Барьер. Полынью воздух пахнет.

Противники расходятся стремглав…

И упадет поэт, и секунданты ахнут:

Он выстрел сделал в небо, проиграв!

И вишни, перемешанные с кровью,

Уснут с поэтом в горьком ложе трав;

Он, Русь любивший невозможной болью,

Они, ростки прекрасные не дав.

А лицемер, продажный и никчемный, 

Как червь, могильный склеп себе избрав,

Зачахнет где-то, обществу враждебный,

Однажды на дуэли честь поправ.

Гроза. Льет дождь. Мундир его распахнут.

Тускнеет скучно медный аксельбант…

И не полынью, спелой вишней пахнет

У Машука,  где русский спит  талант.

2014г.

Ссылка

Прохладной рощи тихий шепот,

 Туман над спящею рекой,

Коней казачьих гулкий топот

И буйный летний травостой.

Вершин крутых ледник искристый,

Кудрявый лес по склонам гор.

На мой ответ прошу: – Не злись ты,

Назначен свыше приговор. 

Не мною принято решенье

Кавказ обрадовать собой.

Дано нам Богом назначенье

Быть порознь, милый друг, с тобой.

Но обещаю: – В снах волшебных

Не лить на лапотную Русь

Обид души и сердца гневных.

Я от былого отрекусь.

Закрою кованым засовом

Проем, что в прошлое ведет.

Увы, но вновь я околдован,

На новый сердце лад поет.

Кто знал, что диких гор причуда

Восточной ранит красотой,

Но и добру не жить без худа,

Как драке не обресть покой.

И все же не могу забвеньем

Укрыть цвет тела твоего

И нежных губ прикосновенье.

Всё это там, здесь ничего.

Здесь нет любви реки равнинной,

Здесь чувства – горная река.

Они мне кажутся чужими

И разными, как облака.

Одни, что облако в день ясный,

Другие будто бы в грозу.