***

Валентин

Он просто лежал, похожий на труп, и лишь благодаря тому, что его глаза изредка моргали, я понимал, что он ещё жив. Наконец он слегка повернул голову и сказал таким же спокойным голосом:

– Спасибо. – Погодя немного он добавил, – Это мне помогает. Лечит. Так что не волнуйся.

Бред какой-то.

– Где мы?

Он промолчал.

– Что тут вообще происходит?

– О чём ты конкретно?

– Что это вообще? Это муляжи? Какой-то розыгрыш?

– Ты про них? – человек мотнул головой на мертвецов, – они настоящие. Были. А теперь мёртвые.

– Что с ними?

– Разлагаются. ТУТ они так разлагаются.

– Тут? Где тут?

Он снова проигнорировал мой вопрос. Ух, ладно, рано или поздно попросит меня отнести его к людям, а пока просто постараюсь не свихнуться. Очень сильно постараюсь.

Молчание гнетёт. Какой-то противный треск то и дело разрывает тишину над долиной, как оказалось, его издают эти скользкие на вид твари, левитирующие от трупа к трупу. Отвернулся, чтобы не смотреть на них. Лучше бы я пошёл в другую сторону. Лучше бы я сегодня остался дома. Лучше бы не соглашался подменять никого на выходных. Лучше бы… Остановился подремать на обочине, блин.

– Дай руку.

Я вздрогнул и посмотрел на курган. Незнакомец расковырял землю и просунул кисть. Чёрт, однажды я уже был у смертного одра другого человека, так же само сжимал слабую и холодную руку. Сейчас начнёт говорить странные вещи, прощаться или просить кому-то что-то передать. Внутри всё сжалось, я вдруг представил, как страшно будет вновь оказаться одному в этом чужом краю. И он сказал это самое, «странное».

– Помоги встать.

– Что?

– Встать помоги. Тяни.

От растерянности не решаюсь противоречить, встаю и тяну его на себя. Человек освободил вторую руку, стал разгребать землю, и в конце концов твёрдо встал на ноги.

– Ну, мы уже поручкались. Я Дюк. Айда мародёрить?

***

Дюк

Дневник памяти, день 3***.

За вчера и сегодня не сделал ни одной пометки. С одной стороны это хорошо, за один раз карта расширяется на очень, очень большую территорию. С другой, я не знаю, по какому принципу она рисуется – в форме округлой области или аморфного пятна. По-прежнему держу курс на Ветра. Переходить, пожалуй, не буду. Сверну и пойду в сторону Реки, а там видно будет.

***

Виреска

Это будет самый счастливый день в моей жизни! Знаю, что результаты могут выложить не сегодня, может даже не на этой неделе. Что же, в таком случае, это будет череда самых счастливых дней, это радостное томление ни в коем случае не покинет меня.

Долго лежала, пялясь в потолок. Через стенку было слышно, как на кухне отец звенит посудой, собираясь на работу. Настенные часы монотонно тикали. Давно висят, и ведь без надобности, а снять нельзя. Какое маме дело до того, что у меня на стене висит или не висит? Так ведь нет, регулярно батарейки меняет. Смешно. Ну вот, кажется, ушёл. Подождать ещё немного… снова открылась и захлопнулась входная дверь, дважды повернулся в замке ключ. Теперь можно спокойно вставать. Всё же – слишком рано садиться к компьютеру, так что решила подождать до полудня, чтобы уж наверняка. Искупалась, почистила клетку Лолы, даже навела порядок в планшете, одно это – великий подвиг. И всё же я слишком быстро переделала всё запланированное, а ведь и десяти ещё нет. Если проверю сейчас, то не удержусь, останусь сидеть у монитора и обновлять страницу каждые несколько минут. Ну и ладно. Беру Лолу и сажаю на плечо. Она упирается холодными лапами в шею и свешивает хвост вдоль моей спины. Слегка склонив голову, чтобы ненароком не спихнуть питомца на пол, осторожно сажусь в кресло. Когда я наклоняюсь к системному блоку, Лола смешно перебирает лапками и щекочет шею. Ничего, если я буду сидеть неподвижно, она рано или поздно уляжется.

Монитор загорается та-а-ак медленно… терпение! Ещё минуту на то, чтобы объявился список доступных сетей. Подключение… набираю адрес, перехожу к списку поступивших. Перелистывать не приходится, моя фамилия в первых десятках. Несколько раз перечитываю – вдруг просто ФИО похожи? – с облегчением выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла. Бережно обнимаю Лолу, как партнёра в танце и, больше не в силах сдерживаться, пускаюсь в пляс. Выкусите все те, кто говорил, что у меня ничего не выйдет! Не просто бюджетное место, да ещё и с хорошей стипендией!

Лола не разделяет и не понимает моего веселья, с ленцой поочерёдно моргает глазами и смотрит не на меня, а вообще куда-то в сторону. Муху заметила… о чём это я? Сегодня весь день праздную! Зайду в кондитерку, возьму самое вкусное мороженое и моих любимых кексов с черникой. Соблазнительней всего вернуться со всем этим добром и засесть в какой-нибудь бродилке или головоломке. Хотя можно прогуляться к полям, раздобыть вкусностей и для Лолы.

Сажаю её обратно в клетку, быстро одеваюсь в комплект «антикомар», хватаю тревожный рюкзак и, не дожидаясь лифта, бегу по пролётам. Чудом избежав столкновения с одним из многочисленных соседей, набравшимся спозаранку, пулей вылетаю из подъезда.

Дождь прекратился три дня назад, но с нашими дорогами нечего удивляться глубоким лужам. На жаре дно успело покрыться зеленоватой тиной. В особо глубоких и мутных лужах его не видно вовсе, а зелёная кайма придаёт загадочности. В таких даже Водяные должны водиться.

Не самая моя любимая погода. В дождь, правда, кузнечиков особо не наловишь. Солнце как-то слишком усердно светит, отрабатывает за все дождливые и туманные дни. Забыла взять очки с затемнёнными стёклами, но возвращение убьёт процентов десять хорошего настроения.

Вышла к перекрёстку и свернула направо. Перейду дорогу дальше, с этой стройкой никакой жизни нет. То стоит несколько недель кряду, то в самый неудачный момент сгоняется сюда куча народа, и грохот стоит до самых окраин города. Крыша павильона уже достроена, но сборка дороги – не менее шумный процесс. Визжат пилы, чихают генераторы, скрипят тросы, электроды шкварчат и поливают всё вокруг искрами, тяжёлые механические молоты забивают сваи, трещат пневмоключи. Время от времени едва разборчивый отборный, колерованный сапожный мат из мегафона перекрывает всю эту симфонию. Остаётся только достать из рюкзака пластиковый контейнер и добавить немного ритма.

Начинающий смолкать шум привлёк внимание. Голос из громкоговорителя довольно разборчиво прокричал несколько раз к ряду «Проба! Проба! Прекратить работы и отойти из зоны тестирования! Проба! Проба! Всем уйти из зоны запуска! Проба…». Люди высыпали наружу, встали у периметра стройки, лязгнул участок подвижной дороги. Отсюда трудно было разобрать, насколько быстро движется часть механизма новой машины для транспортировки людей. Воздух загудел от напряжения, кто-то пронзительно завизжал нечеловеческим голосом:

– Бойся!!!

Я ничего не поняла, когда все строители рухнули на землю, прикрывая головы руками. Лента подвижной дороги порвалась, извиваясь змеёй, метнулась из стороны в сторону, полетела по направлению движения полотна, сминая, как бумагу, защитный каркас. Что-то больно ударило меня по руке, затем сразу же по касательной чиркнуло по виску. В глазах засверкало, я почувствовала, что теряю равновесие, наугад выставила руки и удачно приземлилась на четвереньки. Утихомирив тошноту и несколько раз глубоко вздохнув, я открыла глаза, чтобы определить, куда сейчас побежать, где укрыться. Очки упали с меня, начинаю шарить по тротуару. Только… это вовсе не тротуар. Камни, мелкая трава, пыль. Очертания окружающего мира расплылись, город показался вдруг каким-то серым бесформенным пятном. И слишком тихо вдруг стало. Мысль о контузии, из-за которой я вижу мир, как ретро фотографию плохого качества и ничего не слышу, почему-то ничуть не испугала меня. Только промелькнуло в голове, что лечение-то дороговатым будет, да и к началу учебного года могу не поправиться. Досада…