Игорь Бер
Шепот осени
1.
Дима остался сиротой в десять лет. Сложное испытание для мальчишки, который до этого жил в образцовой семье. Его родители были далеко не богатыми людьми, при этом сам мальчик не испытывал нужды в еде, тепле в зимние холода или любви. Сергей Степин хоть и работал в преуспевающей фирме, занимал в ней должность менеджера среднего звена, потому чаще ехал на работу в общественном транспорте и изредка на старой «девятке», которая выходила из строя в самый неподходящий момент. Елена Степина была воспитательницей в государственном детском саду, в котором зарплату выплачивали с вечными опозданиями. Их квартира, построенная в семидесятые годы прошлого столетия, с момента приватизации в девяностых, ни разу не подвергалась ремонту. Мать Димки мечтала о капитальном – не косметическом – ремонте на кухне и в ванной комнате, где из-за сырости стены вечно покрывались черной плесенью. Но мечты так и остались мечтами. Степины как могли, откладывали с каждой зарплаты по тысячу рублей для ремонтных работ, но трагедия перечеркнула все их планы.
Семнадцатого августа две тысячи двенадцатого года, отец и мать Димы отправились на дачу, находящуюся в сотне километров от их квартиры, на сбор урожая яблок. Должны были вернуться в тот же день. Так как Дима приболел, он остался дома. Он любил дачу, так же как любили ее родители. Пусть старую, построенную еще дедом отца Димы, с полупленной краской, с кривым забором, с закопченным от гари дымоходом, но пропитанную теплом и уютом. А какой чистый воздух здесь стоял круглый год. И как же загадочно блестела вода пролегающей неподалеку речки в лучах робкого солнца. А по весне запах цветущих яблоневых деревьев буквально кружил голову. Одни воспоминания об этом в зимние холода согревали теплотой озябшие, привыкшие к городской пыли и суете, души.
Мать Димы не редко приносила яблоки или помидоры на работу, чтобы угостить коллег и детей своей группы. Дима тоже угощал яблоками одноклассников, а потому на переменах по школьным коридорам раздавался веселый яблочный хруст и аромат «Белого налива» плыл в теплом воздухе, смешиваясь с криками и смехом школьников.
Именно на старой «девятке» его родители отправились в последний путь, которая как назло не сломалась при попытке ее завести, или же в начале пути, а на отутюженной миллионами колес трассе, когда им на встречу ехал грузовик. Шансов выжить у них было не много…
Дима помнил тот день: солнечный, свежий и манящий. Вспоминая его, на душе становилось мерзко вдвойне. Утро было прохладным для середины августа, и легкий ветерок заставлял шуршать листья, выводя старую как мир мелодию. Родители имели приподнятое настроение, и если бы столь неудачное заболевание, то и сам Димка был бы счастлив. Ничто не предвещало беды. Но, так или иначе, она произошла, и с этим ничто нельзя было поделать. Разве что смириться....
Начинать совершенно иную жизнь в столь раннем возрасте было несправедливо и обидно, да еще летом. Его друзья отправлялись отдыхать на море с родителями, в детские лагеря, к бабушке с дедушкой… Диме же предстояло знакомство с органами опеки и попечительства и их страшной, по меркам маленького мальчика, работой.
Вначале они связались с родственниками отца (мать Димы потеряла родителей еще до рождения сына, а братьев и сестер у нее не было), но тщетно. Дядя Саша, старший брат отца, был безработным пьяницей, и оставлять Диму ему на поруки и речи не могло быть. Тетя Света, средняя сестра, имела сама семерых детей, и сводила с трудом концы с концами. А двоюродный брат отца Иван, сразу заявил, что Димка для него будет только абузой. Да и сам мальчишка не желал жить с дядей Ваней, он его никогда не любил из-за жадности и скверного характера. В данном случае уж лучше бы его оставили со старшим братом отца.
Таким образом, к началу сентября его зачислили в детский приют города Стерхов, Тверской области. Но перед этим он все же прожил у тети Светы, пока решались формальности. В глубине души он надеялся, что по истечению срока, тетя Света попросит органы опеки, чтобы его оставили с ней. Но, как уже взрослый парень, он понимал, что это глупые напрасные надежды. И хотя у тети Светы было тесно, и он ладил лишь с одним из четырех двоюродных братьев, Дима не променял бы этот семейный круг на детдом.
«Я буду тебя навещать», пообещала тетя Света, глядя, как люди в строгих костюмах ведут племянника к черной (траурной) машине.
«К черту твое вранье!», выругался мысленно Димка, ровно шагая вперед, и смотря себе под ноги. Тетя Света лгала, и он это знал. Ведь он уже не маленький доверчивый ребенок, и отличал правду ото лжи. Он уходил из этого дома, чтобы не вернуться назад.
«Невелика потеря»....
2.
Автомобиль остановился у трехэтажного здания детдома. Дима вышел из машины и настороженно оглядел бледно-серые стены, зарешеченные (как в тюрьме) окна на первом этаже и массивные двери. Неспокойные вороны кружили вихрем над синей крышей главного блока, заглушая криками звуки оживленной трассы. Легкий осенний ветерок «погладил» его по затылку и юркнул за ворот мятой рубашки, и вместе с этим ветерком пришло чувство полного одиночества и отчаянья. Но было еще что-то. На миг, Димке показалось, что стены здания скрывали нечто ужасное и недружелюбное. Такое, во что не верят взрослые и боятся дети.
Он не хотел туда идти, но легкая, и в то же время настойчивая ладонь опустилась ему на спину и подтолкнула вперед. Ноги предательски послушались ладони работника органов опеки. И с каждым шагом, здание становилось ближе, возвышаясь над ним и угнетая своей мрачностью. Чувство чего-то жуткого и неправильного не оставляло ни на минуту.
У дверей его уже ждали два человека. Оба в белых халатах. Что бывает неприглядней для детей, чем люди носящие белые халаты?
Мужчина и женщина. Он – высокий, худой, с сединой на висках и с плотно сжатыми губами, уделяющий внимание исключительно сотрудникам органов опеки и не замечающий мальчишку. Она – низкорослая, плотного телосложения, с волосами, завязанными в пучок. Острый взгляд, оценивающе глядел на растерянного Диму сквозь линзы очков в роговой оправе.
– Вот и Дмитрий Сергеевич Степин, – представил его людям в белых халатах работник органов опеки. После чего обратился к Диме – А это Игорь Владимирович, он заведующий детским домом № 3, где тебе предстоит жить. И замдиректора Тамара Григорьевна. К ней ты будешь обращаться со всеми вопросами.
На этом их представление друг другу завершилось, и черный автомобиль умчался обратно, тихо шурша покрышками по каменной площадке, а затем и по асфальту.
Заведующий учреждением для детей-сирот нагнулся и одарил мальчика широченной улыбкой, обнажив не только зубы, но и десна:
– Привет, малыш. Как твое имя?
Заведующий ему сразу не понравился. Он общался с ним как с трехгодовалым ребенком. Зачем нужно было спрашивать имя, когда их уже представили? Дима решил промолчать.
– Изволь отвечать на заданные вопросы!
Резкий властный голос Тамары Григорьевны заставил мальчика вздрогнуть и почувствовать в душе обиду и злость. В голову закрались мысли о побеге. Глядя на здание и высокие белые стены, огораживающие детдом от остального мира, картина побега рисовалась ему уж больно драматичной: со светом прожекторов, воем сирен и лаем собак, бегущим по пятам.
– Тамара Григорьевна, не стоит давить на ребенка, – вступился за него заведующий. – Паренек стеснительный. Но это пройдет, и я уверен, он найдет в своем новом доме друзей.
«Новый дом». Из-за подобного высказывания Диме захотелось бежать прочь незамедлительно. Приюту не заменить ему дом. И это понимает что он, что эти двое взрослых, стоящие напротив него.
3.
Деревянная дверь открывалась с трудом. Диме она показались совсем старой, времен Октябрьской революции. На ней были вырезаны сложные узоры, часть из которых стерлись или же их срезали. Ручка же, с помощью которой она открывалась, выглядела нелепо из-за своей очевидной новизны. Да и с обратной стороны дверь была утеплена поролоновой подкладкой.
