Я с упоением предавалась самобичеванию, пока мы приближались к лестнице. Рон держался чуть в отдалении, не подходил ко мне ближе, чем позволяли приличия, не делал попыток взять за руку и даже не смотрел в мою сторону. Я прямо-таки замерзала от холода между нами.

Вот сейчас мы спустимся вниз и наверняка наткнёмся на каких-нибудь гостей. Снова больше не будет нашего маленького мирка – только на двоих. Мне придётся делить любимого человека с кучей незнакомого народу.

Нет, это определённо было невыносимо! Я остановилась посреди коридора, набрала воздуху в грудь и прежде, чем здравомыслие заставит передумать, выпалила:

- Ты на меня дуешься!!

Рон остановился тоже и смерил меня сдержанным взглядом, от которого у меня мороз опять по коже пошёл.

- Странные ты слова подбираешь. Что значит «дуешься»? Мы не маленькие, чтобы дуться.

- Ну, а почему ты тогда такой… - я опустила голову. Все слова, которые хотела сказать, разбежались из головы, и осталось только сосущее где-то под ложечкой чувство одиночество, которое буквально размазывало меня по камням. Понятия не имею, как это всё теперь поправить, но если продолжится в том же духе – от меня останется только мокрая слезливая лужица.

Рон тоже остановился, сложил руки на груди и опёрся плечом о стену. Посмотрел на меня, сузив глаза.

- Какой «такой»? Всё нормально, Рин! Я прекрасно тебя понял, можешь не беспокоиться.

- Что ты понял?.. - прошептала я, не поднимая головы. Что он вообще может понять, если я сама ничегошеньки уже не понимаю?

- Что мы с тобой лучшие друзья. Замечательные такие друзья детства. Общие воспоминания, милые проказы, совместное поедание пирожков и всё такое прочее. Видимо, тебе этого достаточно.

- И ничего не достаточно!.. – снова мой глупый язык мелет что-то прежде, чем я успеваю осознать.

Кажется, и Рон в шоке от моей непоследовательности, потому что в его взгляде вспыхивает раздражение. Он опускает руки и делает шаг ко мне.

- Ну так поясни! Очерти мне, дураку, в конце концов, границы твоего «недостаточно»! Недостаточно – это как? Мне можно – хвала небесам! – по крайней мере, брать тебя за руку?..

- За руку можно… - прошептала я совсем тихо.

- Отлично! Спасибо тебе большое! Я польщён таким доверием! – ядовито ответил он.

А потом шагнул ещё ближе, схватил меня за руку и потащил за собой.

- Вот и славно! А теперь пойдём уже, Черепашка! У нас дела вообще-то.

Он шёл очень быстро. Я еле поспевала. Но внутри разливалось ощущение тепла и жуткого облегчения. Кажется, пока что этот неприятный и жутко смущающий разговор мы закончили. И я больше не умираю от холода и одиночества. Потому что он хоть и злится, но не отпускает больше моей руки.

Эмммм…

Вот только как-то странно не отпускает. Я не совсем уверена, что именно это подразумевается под «взять за руку».

Во-первых, он держит меня так крепко и притягивает так близко, что мне приходится идти совсем рядом, касаясь его плечом.

А во-вторых… нет, мы конечно много раз уже держались за ручки. И в детстве, и потом… Вот только ощущения были совершенно иные. Потому что сейчас Рон переплёл свои пальцы с моими так тесно, что я не могла уже сказать, где заканчиваюсь я и начинается он. Как будто даже пульс у нас стал общим. Как будто жар его ладони с каждым толчком крови наполняет меня всю и доходит до самого сердца. Как будто я никогда и ни за что в жизни не смогу отнять теперь у него руку. Она теперь – его собственность.

- И если ты сейчас хоть слово скажешь, Рин… Если я опять тебя неправильно понял, или за руку держу как-нибудь не так, или озвучишь ещё какую-нибудь подобную чушь… То учти, что даже у моего безграничного терпения есть конец! Я и так уже на грани.

Я вовремя прикусила язык, чтобы не спросить, что он имеет в виду.

А по тому, как же невероятно, просто до потери сознания мне было хорошо идти с ним вот так, я осознала, что, хотя сказала всё не так и не то, он понял меня совершенно правильно.

- Мы куда хоть?..

- Для начала проведать Шеппардов. Думаю, Мэри Шеппард может рассказать немало интересного. Кроме того, на сегодня я, так и быть, готов одолжить им свою… личную целительницу. И учти – в этот раз прощаю только за то, что распустила волосы. Ненавижу твои шпильки.

Глава 21

Мы идём дальше по мягкому серому ковру, и я изо всех сил стараюсь замедлить шаг. Чтобы коридор подольше не кончался. Не хочу терять это тёплое мгновение. Рон всё ещё пыхтит как чайник, которому нужно сбросить пар, и смотрит так, будто хочет дать мне сорвавшейся крышкой по голове, но и он постепенно успокаивается и примеряется к моему шагу.

- У тебя правда рука прошла? – шепчу несмело. Мне всё ещё стыдно. Я снова обидела его недоверием. Как же объяснить, что дело в другом? Я сама ещё не поняла толком, в чём, но точно не в этом.

- Правда. Я, кстати, не сказал тебе спасибо. Ты – моё маленькое, невыносимое, сводящее с ума, любимое чудо.

Сердце скакнуло куда-то к самым ушам. Исцелую, точно. Вот только решусь – и непременно исцелую, каждую родинку!

- Значит, ты больше на меня не сердишься? – просияла я.

- Кто тебе сказал такую чепуху? – всё ещё ворчит, но уже для проформы. – Просто пытаюсь понять, что творится в твоей черепашьей голове, и у меня никак не получается. Это не сердит. Это бесит!

Мы идём уже совсем-совсем медленно, того и гляди остановимся.

Невзначай трусь щекой о его рукав, как провинившийся котёнок. Есть что-то особенно тёплое в этом чувстве – как бы я его ни обижала, он всё равно не оставляет меня одну, наедине с моими проблемами и глупостями, не отпускает моей руки. Значит, у меня абсолютно точно получится со всем справиться. Все эти мрачные тайны, все эти голоса из прошлого в моей голове, весь этот ужас, который охватывает вдруг, стоит приблизиться к любимому человеку слишком близко, и сковывает так, что ни рукой ни ногой не пошевелить – я не дам всему этому победить себя. Я буду сильнее.

Просто я не была готова к такому шторму у себя внутри. Думала, любить – это просто, особенно если тебе отвечают взаимностью. А оказалось – это самое сложное, что есть на свете. Причем именно тогда, когда тебе отвечают взаимностью. Потому что раньше я была одна, и мне достаточно было разобраться в себе, что уже нелегко. А теперь каждое мгновение жизни я как будто проживаю в раздвоенном состоянии – и мне приходится смотреть на ситуацию не только из своей головы, но из чужой головы тоже. Это странно. Это невероятно трудно. Но я пытаюсь учиться.

- Знаешь, я тут подумала…

- Мне уже страшно.

- Послезавтра, оно же ещё не закончилось? Оно же длинное…

Острый взгляд на меня искоса.

- Ты меня пугаешь. Неужели собралась встать на путь исправления?

- Говорят, явка с повинной облегчает наказание.

- Черепашка, за мои истрёпанные нервы у тебя пени набежали на целых тринадцать лет! Признанием вины не отделаешься. Придётся отбывать исправительные работы.

- Ну-у-у… могу тебе рубашки гладить.

- Маловато для искупления. К тому же, с этим и Мэри неплохо справляется. Что ещё?

- Шпильки выброшу в окно…

- Уже лучше. И?..

- Бантики тебе буду завязывать… ой, прости! Ну, то есть бантик.

- Р-р-р-р… она продолжает напрашиваться! Черепашка, у тебя инстинкт самосохранения и правда атрофировался за ненадобностью?

А я действительно веду себя совершенно возмутительным образом. Но мне стало так хорошо и легко… я поняла вдруг простую вещь – если я теперь на всё смотрю с двух сторон, то и он тоже. И так же, как я, пытается понять, что творится в моей голове. Потому что, как и я, дорожит нами. А значит, всё остальное ерунда и преодолимо. И может быть, секрет как раз в том и состоит, чтобы меньше думать над проблемами. А просто отпустить – и улыбнуться. Вместе.

- Тогда как насчёт завтрака в постель?

- Хм-м-м… А вот этот вариант мне определённо по душе! Так и запишем. И на этом пока поставим точку в нашей увлекательной дискуссии. Иначе я решу, что сегодняшний завтрак определённо вышел неудачным – я после него остался дико голодным. Тогда нам придётся вернуться обратно и повторить всё сначала.