Литмир - Электронная Библиотека

         Нежность, любовь, тепло, свет – всё самое лучшее, что у меня есть, пытаюсь вложить в прикосновение, от которого Рон вздрагивает, но по счастью молчит. Не рычит от боли, не шипит, не ругается – и постепенно его напряжённые мышцы расслабляются.

         Когда я заканчиваю, меня можно выжимать – я вся мокрая от пота. Ноги еле держат, перед глазами всё плывёт и двоится… но я абсолютно, бесконечно счастлива. У меня всё получилось.

         Под моими ладонями – совершенно здоровая и чистая кожа. Раны затянулись без следа. Только окровавленные тряпки на полу напоминают о том, что только что было.

         - Ну как? – спрашиваю я с надеждой.

         Рон осторожно поводит правым плечом.

         - Как заново родился. Рука ещё плохо слушается, но… Черепашка, а знаешь – мне повезло почище, чем Глазастику! У меня-то личный целитель теперь всегда будет под боком.

         Шутит. Раз шутит, значит и правда всё в порядке.

Сил у меня нет больше вообще, но на то, чтобы счастливо улыбнуться, хватает. Я по-прежнему стою за его спиной и не вижу лица, но уверена, что Рон улыбается тоже.

         - Чувствительность вернулась? – осторожно касаюсь его спины, нежно провожу по коже.

         А он отчего-то медлит с ответом.

         - Более чем.

         И тут меня окатывает горячей волной. Я наконец-то осознаю один простой факт – раньше мне просто было не до этого.

         Я впервые вижу почти обнажённого мужчину.

         Нет, не так. Я впервые вижу почти обнажённым своего любимого мужчину.

Закончатся сегодня испытания моим многострадальным нервам?

         У него широкая и очень красивая спина. Мне хочется любоваться ею как произведением искусства. В глаза вдруг бросаются мелкие детали, о которых я просто не знала до этого. Тонкий шрам под левой лопаткой. Две маленькие родинки чуть пониже шеи.

Мне хочется изучать его на кончиках пальцев, хочется поцелуем поставить клеймо – что это всё богатство теперь моё.

         Как мне не стыдно думать о таком, когда Рон только что чуть не умер! Я совершенно ужасная и дурно воспитанная особа восемнадцати лет от роду. Даром что училась в каких-то там королевских школах. Нет мне прощения. Сквозь пол провалиться хочется от стыда.

         На цыпочках, бочком обхожу его, опустив глаза и стараясь не смотреть в лицо. Он протягивает левую руку и хватает моё запястье, не пускает.

         - Куда?

         - Я… это… надо, наверное, чего-нибудь найти, плечо тебе перевязать… - очень надеюсь, что не алею сейчас, как маков цвет.

         - Не надо.

         - Ну, тогда лекарство какое-нибудь… - пытаюсь выдернуть руку, но тщетно.

         - Рин, ты моё лекарство. Пойдём в постель.

         - Чего?! – поднимаю взгляд испуганно.

         Он смотрит на меня такими усталыми глазами, что я сначала стыжусь того, что как-то неправильно поняла его слова, но потом мне просто становится страшно – вдруг не все последствия ранения устранила.

         - Глупышка. Снова меня боишься. Ничего, я найду способ это исправить. Только не сегодня. Это и правда был какой-то безумно длинный день. Такое чувство, что у меня мозги из головы вынули и свинцовую гирю вставили. Так что… я иду в постель, а ты мне помогаешь.

         - А-а… ну да. Хорошо. Конечно.

         Заботливо подставляю плечо и помогаю Рону перебраться со стула на кровать. Он просто нереально тяжёлый и кажется вымотанным до предела.

         Рон уселся на краю кровати и подвигал плечом. Поморщился от боли.

         Меня скрутил острый приступ нежности и сочувствия. Опять ему досталось за его бедовую Черепашку! А я ничем не могу отплатить…

         - Вот что, - от внезапного озарения я аж засветилась энтузиазмом. – Я останусь с тобой и буду тебе во всём помогать!

         Или я сказала что-то не то, или не так, но Рон посмотрел на меня подозрительно, будто услышал мои слова как-то совершенно по-своему.

         - Ты. Будешь мне помогать. Во всём, - он выгнул бровь и смерил меня недоверчивым взглядом с головы до ног.

         - Н-ну да… - я поёжилась. Чего он? – Готова поработать бесплатной сиделкой.

         - То есть – никуда не пойдёшь и останешься со мной. Вот в этой самой комнате?

         И к чему эта многозначительность в тоне, спрашивается, а?! Или, может, я опять не так поняла?

         - Ты же со мной оставался… Целую ночь просидел, когда мне было плохо. Помнишь?..

         - Это когда ты чуть потоп не устроила своими слезами? Ещё как помню! Мне пришлось. Не хотел, знаешь ли, чтобы жидкость дошла до моей комнаты и промочила книги.

         Нет, этому заразе точно лучше, чем я себе навоображала. Пока я собиралась с мыслями, не зная, что ответить на подобное возмутительное заявление, Рон сбросил ботинки и растянулся на кровати со стоном облегчения. Я кинулась помогать ему укрываться пледом.

         - Ну как знаешь, Рональд Винтерстоун, - пыхтела я, со злостью выдергивая край пледа из-под его тяжеленных пяток. – Если тебе эта идея не нравится… или ты считаешь, что благовоспитанная леди не должна вести себя так неприлично… то я конечно же пойду…

         Меня снова схватили за запястье как раз, когда я собиралась укутать Рона как следует с головой. И чему смеётся?!

         - Уговорила. Остаёшься здесь.

   - Отцепись! – процедила я, дёргая руку. Дохлый номер. Надеюсь, у него хоть жара нет – ладонь слишком горячая…

         - Ты, кажется, хотела поработать сиделкой? Вот и сиди.

         Я плюхнулась на край постели и сердито сдула упавший на лицо локон.

         - Вот и сижу.

         - Ну и отлично…

         Он, кажется, стремительно погружался в сон. Так и не выпуская моего запястья из сильных пальцев. Слишком сильных, как по мне, для человека, которого только что ранили.

         Спустя пару минут Рон уже глубоко и спокойно дрых, а я оставила бесполезные попытки высвободиться из захвата. Потому что поняла, что мне совершенно этого не хочется. А ещё, что мне ужасно нравится сидеть вот так рядом и смотреть на его спящее лицо, которое больше не было таким бледным. Слушать, как он спокойно дышит в полутьме. Чувствовать тепло на своём запястье. Знать, что теперь, кажется, действительно самое страшное позади.

         Я счастливо улыбнулась. Если надо, просижу так хоть неделю.

         Беглый взгляд на ходики на стене подсказал, что оказывается, уже три ночи.

         Небо, что это был за день! Действительно, ужасающе длинный и совершенно невозможный. Он начался на заре с того, что Рон вломился ко мне в комнату, когда я была одной ночной рубашке. Продолжился военным советом. Потом мы нашли этот дурацкий ключ Роланда Победителя Чудовищ, чтоб ему пусто было. Ах да, еще знакомство с Николь де Тремон… Оленята в конюшне. Беготня по подземельям. Нижний мир, Олав, урглы, аграллахи, арвла… Ох, мне так и хочется сказать что-нибудь заковыристое и… фахфурчительное, так я устала.

         Что там Рон говорил про гирю? Вторую явно выдали мне.

         Да ещё такое заразительное сонное сопение рядом раздаётся. Меня тоже невыносимо клонит ко сну… Ну и ладно… Сидя тоже можно спать… Наверное…

         Мне приснился очень странный сон. Как будто я лежала рядом с Роном, прижавшись всем телом, а он крепко меня обнимал. Сверху мы оба были накрыты пледом – и это было самое тёплое, нежное и потрясающее ощущение в моей жизни. И я даже не смущалась обнажённой кожи груди под своими пальцами. Наоборот – потянулась и обняла его за шею, пристроила лицо где-то под подбородком и потёрлась об отросшие колючки, как котёнок. Мне в ухо проворчали что-то неразборчиво, но кажется, были не против. Даже притянули ближе. Погладили по спине, и мне и правда захотелось мурлыкать.

         Ужас. Какой сумасбродный сон! Хорошо я хоть в платье была, а то мало ли, что могло прийти в мою глупую спящую голову.

58
{"b":"756932","o":1}