– Слышь, Линейка, я те щас!.. Сама ты патаж-лопатаж! Слышь, что Шушкина говорит – успешные в бизнесе! Я, может быть, будущий Стив Джобс!

– Ха-ха-ха! Стив Джобс! Умора! Слышали? Горшок – Стив Джобс!

– Чтобы быть Стивом Джобсом, нужно в компьютерах разбираться. А ты на информатике рожи рисуешь. На кружок робототехники один раз пришел, и то сбежал… – это подошел Игорь Великанов, несмотря на фамилию, самый маленький в классе.

– Ты, Горшков – выскочка. Тык-пык, шума много, а толку мало. Вечно заваришь кашу, а другие расхлебывай. Ты хоть что-нибудь полезное сделал? Хоть одно дело конца довел? – спросила Дубовицкая.

– Антонину Ивановну он довел, – усмехнулся Великанов.

– Слышь, я довел! – загорячился Горшков, судорожно припоминая свои недавние дела. Правда, все, что вспомнилось – это недочитанный Диккенс, и недособранный истребитель. – Я, может быть, руководителем стану! А ему главнее вести других вперед.

– Да ты бросишь все на полдороге, – припечатала Дубовицкая. – И сбежишь.

– Лучше диски мои доведи обратно, – улыбнулся Великанов.

– Так, Великанов приехал, это десять, – бормотала про себя Светлана Евгеньевна. Ольга Ивановна, пожалуйста, заберите у Игоря ноутбук, он ему не понадобится. И планшет тоже! Спасибо.

– Гора, пойдем на турники, по десять подтягиваний! Или в лесенку!

Это Сережа Антонов, обежав вокруг школы два круга, приставным шагом летел на спортивную площадку. Но их планам не суждено было сбыться.

– Все в автобус! Отъезжаем!

– Подождите! Нас забыли! – раздался крик откуда-то сбоку. Все глянули в окно и увидели бабушку Севы Пляскина и самого Севу. Двери автобуса с шипением открылись, и бабушка принялась запихивать в автобус внука и пакет со снедью. Моментально запахло свежей выпечкой. Улыбающийся Сева обнимал пакет, бабушка крестила окна.

– Пляскин. Одиннадцать. Поехали!

III

Ехали весело, пили чай из термоса, хомячили бублики, потом принялись за пакет с пирожками. Составили коллективное благодарственное письмо Севиной бабушке за пирожки, потом Пашиной – за бублики, потом пели песни, потом частушки. Потом разглядывали остатки зеленой краски на ушах Севы. Тот мирно спал. Провели расследование относительно того, кто покрасил ему уши. Все следы вели к Горшкову. Отобрали сиреневый фломастер у Горшкова, который намеревался второй раз окрасить пляскинские уши. Зафиксировали Горшкова на втором сиденье и привалили спящим Севой.

Автобус уже выкатил за город, мурлыкало радио, спальные районы начали сменяться рощами. Автобус остановился на одиноком светофоре. Красный горел бесконечно долго, так что автобус начал даже почихивать от нетерпения. Горшков поднял голову и глянул в окно. В стороне от дороги на опушке рощицы было какое-то движение.

– Велик, дай бинокль! Быро! – Горшков протянул руку в сторону Великанова. Тот даже не шевельнулся.

– Велик, ну ты чего?

– Ты забыл волшебное слово, – назидательно произнес Великанов. – Повторяй за мной: по-жа-луй…

– Позялустя! – передразнил Горшков. – Давай бырей, не жмись. Подозрительная активность в роще. Дальность триста, азимут сто. Наблюдаю.

Настроив резкость, он увидел, что стая рослых дворняг кружится вокруг дерева. Одна собака, рыжая с куцым хвостом, опершись лапами на ствол, лаяла, глядя куда-то наверх.

– Что они там увидели? Белку что ли? – подумал Горшков.

Автобус тронулся, Горшков продолжал искать белку в ветвях дерева. Когда автобус поравнялся с рощей, Горшков увидел, что на нижней ветке сидит маленький черный котенок. Он был черен, как уголь, шерсть стояла дыбом, глаза испуганно блестели, а лапки вцепились в ствол.

– Стоооой! – заорал Горшков и, сорвавшись с места, побежал в начало, к кабине шофера. – Пожалуйста, остановитесь! Там… котенок!

Водитель дал по тормозам.

– Надо его спасти! Хома, дай сюда пакет с пирогами! Велик, Серега, за мной, прикрывать будете!

– Там котенок на дереве, они его сожрут! – проорал он в глубину салона. Великанов и Антонов моментально оказались рядом с ним и начали пробираться к двери. Но тут Светлана Евгеньевна закричала:

– Горшков, я запрещаю тебе выходить! Они могут укусить!

– Но там котенок… – заплакала Саша Синичкина, закрыв лицо руками. Все ребята уже прилипли к стеклам и наблюдали за рощей. Хриплый лай был отчетливо слышен. Горшков стоял у кабины, водитель пожимал плечами:

– Не могу, учительница запретила. Не имею права…

– Тогда я щас стекло разобью! – Горшков сжал кулаки, он был настроен решительно. Дворняги обступили дерево, было ясно, что они голодны и очень злы.

– Да что вы сидите? – прокричал Горшков остолбенелым ребятам. – У меня рогатка есть! Открывайте!

Водитель вздохнул, вытянул из-под сиденья длинную железную монтировку, открыл дверь и, повернувшись, спокойно сказал Светлане Евгеньевне:

– Мы мужчины. И мы туда пойдем.

Они вышли из автобуса. Две дворняги обратили на них внимание и двинулись навстречу. Горшков вытащил рогатку.

– План такой. Велик, бери пироги и кидай в сторону, отвлекай. Серега, прикрывай Велика. Камней захватите. А мы прорываться будем.

Антонов поднял с земли несколько увесистых булыжников, и вместе с Великановым они начали заходить сбоку. Зашвырнув несколько пирожков в траву, присели, держа камни наготове. Две собаки сразу же учуяли их, отделились и побежали искать пирожки, водя носами у самой земли. Рыжая разъяренно лаяла, скаля зубы. Она не думала уходить. Горшков, не сводя с нее глаз, заложил самый увесистый шар, прицелился и пустил шар прямо в облезлый бок. Шмяк! Дворняга взвизгнула, покатилась клубком, потом вскочила и ринулась прямо на него. В следующую секунду Горшков увидел ее пасть прямо перед собой. Бац! Это водитель огрел дворнягу по хребту, и она, воя, отлетела в сторону. Еще две побежали ей на подмогу, лая и щетиня загривки. Все трое ринулись вперед. Но тут Великанов с Антоновым развернули орудия и проявили чудеса меткости, осыпая собак градом камней и комьев глины. Троица остановилась, завертелась на месте, воя и скуля. Камни шмякали по бокам и спинам.

– Беги к дереву! – проревел водитель, и Горшков в два прыжка добежал до дерева и взлетел вверх по стволу. Он протянул руки к котенку, тот бесшумно мяукал, намертво вцепившись в ветку. Горшков кое-как отодрал его от дерева, и котенок с испугу так вцепился когтями в руку Горшкова, что у того выступили слезы от боли. Посмотрев вниз, он увидел, что ребята высыпали из автобуса и, на бегу хватая что попало с земли, швыряли в убегающих собак. Те улепетывали, только хвосты мелькали над прошлогодним сухостоем.

– Ты ранен? – спросила Саша у Горшкова, когда тот вошел в автобус, держа в руках завернутого в свитер котенка. На руке было несколько царапин.

– Ерунда. До свадьбы заживет.

Остаток пути было чем заняться. Промывали и перевязывали раны Горшкова, разглядывали котенка, придумывали имя, наперебой спорили, кто заберет его себе. Так и доехали.

IV

Усадьба началась высоким забором, за которым был самый обыкновенный лес. Приехавшие было размечтались, что в глубине леса их ждут норки хоббитов, или гномьи домики, или замок какого-нибудь мага или волшебника. Все оказалось проще: это был большой дом подковообразной формы, до которого еще надо было топать по дорожке. Топать предстояло около получаса по парку, Светлана Евгеньевна была сильно озабочена ориентированием на местности, боясь заблудиться. Пока он водила пальцем по карте, дети спокойно разбились на группки и, болтая обо всем на свете, зашагали по дорожке вперед. Заблудиться было решительно невозможно: дорожка была одна и привела их прямо к дому.

– Фе-е… Я думала, тут целый замок будет. А тут обыкновенный дом, – надула губки Поросенкова. – Ну или хотя бы пещера какая-нибудь.

– У моей бабушки в деревне такой же, – фыркнула Лейнеккер. – Ну почти такой. Светлана Евгеньевна, чего нам по этому пыльному дому бродить? Может, просто по лесу погуляем? Погода хорошая.