Лечу в Ту-124. Лайнер первоклассный. Но обращаю внимание на то, что никто из пассажиров не раздевается. Сидят, как вошли, в свитерах, пиджаках, а некоторые даже в пальто. Кто-то укладывается спать – перелёт-то ночной – достают с полок одеяла, закутывают ноги. Что делать? Видимо, жаль было сразу расставаться с московским морозцем, вот и прихватили чуток с собой.
Сижу, слегка позванивая косточками от холода. Но это только первые минуты полёта. Потом температура нормализовалась. Спать не хочется совершенно. Шутка ли – впервые чёрт те куда несусь? Внизу сплошная борода белых облаков. Ни земли тебе, ни огонька. Хоть бы границу увидеть. Не видно, не смотря на то, что сверху в дыру неба яркий блин луны вставили, красивый такой, румяненький. А вот и звёздный меч Ориона. Уж и насмотрелся я на него ночами в нашем маленьком городишке. Тут он выглядит таким ярким, словно только что начистили перед битвой. Руби и кроши им всё.
Спрашиваю между делом проходящую стюардессу, когда будем пересекать границу нашей Родины. Интересно всё же почувствовать переход и хоть мысленно сказать «До свидания». Но, боже мой, оказывается, мы её давно пролетели, а я-то думал, что всё ещё любуюсь красотами своих родных просторов. Какая оплошность – проморгал границу и не махнул ей рукой на прощанье.
Однако готовимся к посадке в Бейруте. Вот она первая зарубежная столица. Под крылом самолёта вдоль моря тянется длинный ручеёк мигающих огоньков. Куда он льётся без конца и края и где впадает в море огней, не видно. Срезаем крыльями последние километры над землёй, внизу проносятся тесно слепленные высокие дома, прямоугольные формы которых напоминают спичечные коробки – у нас не так – и вот мы задрожали по лётному полю.
Аэропорт часто называют лицом страны. Попробую описать тебе это личико. Кстати, не забудь, что тут идёт война и не игрушечная. У трапа нас встречают таможенники. По полю возле здания аэровокзала прогуливаются солдаты с автоматами наперевес. Перед входом в автобусы всем вручают транзитные талоны с отрывными корешками, на которых написано чьей-то ласковой рукой «refresh». Что имелось в виду, понял немного позже.
Заходим в зал. Слева бар, справа книжный киоск, посередине столы и кресла. Ну, кто куда, а я, как ты догадываешься, сразу к книгам. Во-первых, обрати внимание, никакого прилавка. Для нас это тоже уже не ново. Книги размещены на вращающихся стойках по десять-пятнадцать экземпляров каждого названия. Все стойки тематические. На одной детективы. Это самые популярные книжицы в мягких обложках из серии «пингвин бук» типа романов Агаты Кристи. Её продукции здесь полно.
Другая стойка приключенческая. Это я определил по названиям. Благо все книги на английском языке: морские приключения, горные приключения, приключения на озере, на реке и так далее. Одна стойка посвящена вопросам секса. Целая подборка, рассказывающая о тонкостях брачной жизни. На стеллажах возле стены «выставка-продажа» порнографических журналов «Play Boy».
Я, разумеется, не кинулся голодным волком на то, чего не встретишь в нашей стране, а скромно пробежался «возмущённым» взором по обложкам. Последний раздел, то есть он стоит первым, но в шкафчике за стеклом, я обнаруживаю политическую литературу, рассказывающую об Африке, о связях Ливана с другими африканскими странами, о взаимоотношениях с Советским Союзом и другие.
По соседству с книгами стоит столик, за которым два продавца – вполне современно одетых молодых парня, может быть, чуть смуглее европейцев. Расплачиваться можно любой валютой. Тут же висит листок с курсом обмена валют. В списке различных валют нашего рубля нет, так что мы пока зрители в этом мире, а смотреть есть на что.
Подхожу к бару. Крупный, я бы даже сказал, толстоватый бармен с маленькими усиками проворно выхватывает у меня из руки посадочный талон, ничего не спрашивая, отрывает корешок с надписью «refresh», что означает «освежись», и вручает вместе с талоном бутылку пепси-колы. Стало быть, я могу прополоскать своё горло. А пить и в самом деле хочется. Сажусь за стол, вынимаю из бумажного кулёчка соломинку и медленно тяну освежающий, приятно покалывающий изнутри напиток.
Напротив усевшихся в кресла пассажиров, чуть ли не посреди зала несколько арабов в длинных белых одеяниях типа хитонов (узнал потом – они называются джелобия) начали молиться. Одни стояли на коленях и, молча, периодически кланялись до пола. Другие поднимались на ноги, как бы завершив молитву, но потом снова опускались на колени. Пожилой араб, как и все в белом хитоне, молился деловито, но видно было, что ему чего-то не доставало. Он всё время ёрзал, стоя на коленях, поглядывая по сторонам. Наконец, он поднялся и ушёл, но вскоре вернулся, неся в руках белую подстилку, положил её перед собой, опустился теперь на неё и продолжил молитву.
Некоторые молящиеся переговариваются между собой, кто-то кричит о чём-то через весь зал другому арабу. Одни арабы уходят, другие появляются и начинают свою молитвенную процедуру. Не знаю, сколько это у них продолжалось, так как молодая симпатичная девушка в короткой юбочке и форменной кофточке энергично замахала нам рукой, приглашая в самолёт. Объявление о посадке в динамиках прозвучало, но было на английском языке, который не все наши пассажиры понимали.
Мы направились к выходу на поле, но ливанский солдат тут же перегородил его столиком. Двое других подошли к небольшому аппарату у стены и начали включать и выключать кнопки и тумблеры. У них, видимо, что-то не получалось. Аппарат напоминал самоделку, и солдаты явно не знали, что с ним делать. Наконец, посоветовавшись с лицом в гражданской одежде, они оставили покое свою «адскую машинку», отодвинули с прохода стол и стали пропускать пассажиров, ощупывая женский пол глазами, а мужской руками, чем несколько смущали сильную половину человечества.
Самое интересное было в том, что именно моя персона доставила таможенникам минуту беспокойства, когда рука одного из них наткнулась на мой оттопыривающийся карман пиджака. Тебе ли не знать, что все мои вместилища костюма всегда заполнены увесистыми блокнотами, которые у досматривающих вызывают подозрения, поскольку, наверное, напоминают форму пистолета. Но я спокойно пояснил, что это блокноты, коротко бросив «notebooks», и меня пропустили, не требуя доказательств.
И снова я в родном самолёте в уже полюбившемся кресле. А тут и ночной завтрак подоспел, что было весьма кстати, поскольку голод начал посвистывать в пустом желудке. Ну, то да сё, пора бы и вздремнуть, так уж и Каир на горизонте. И теперь в иллюминаторе не ручеёк, а целое море огней, ибо город не вытянут резиновым жгутом подобно Бейруту, а брошен плашмя своими огромными квадратными глыбами зданий на плоскую равнину. Так он и застыл.
В Каире двенадцать градусов плюс. Подумалось, что не очень балует Африка теплом. Хотя, конечно, на дворе ночь. На трапе из самолёта пришлось застегнуть плащ, дабы ветер не летал в моих подмышках.
Здание аэровокзала всё в строительных лесах, но уже просматривается современный европейский стиль. Внутри богатство и роскошь, многочисленные рекламы, прилавки золотых украшений, французской парфюмерии, японских магнитофонов, местных сувениров, литературы. Между прочим, не заметил ни детективов, ни порнографии. Да, это другая страна.
По всем залам бегает расторопный кельнер, предлагая поесть, но желающих трапезничать после завтрака в самолёте немного. Объявляют посадку на английском и неожиданно на русском языках. Все валим гурьбой. Никто никого не проверяет. Спокойно занимаем свои места. Тут я замечаю, что хочется спать. Неудивительно – около шести утра. Всю ночь бодрствовал. Окунаюсь с головой в сон.
Просыпаюсь от милого предложения стюардессы поесть, но не хочется, и отказываюсь, о чём пожалел через несколько часов. А пока смотрю в иллюминатор – картина рассвета необыкновенна. Никогда ничего подобного не видел. Кругом пустыня. На ярко белой полосе горизонта вдруг вспыхивает факел, поднимается вверх, расширяясь на глазах, и совершенно неожиданно из какого-то марева или дымки буквально вывалился огромный огненный шар, который сразу же начал подниматься над горизонтом. Фантастическое зрелище. Но пустыня под солнцем не зажила, не заискрилась. И не удивительно – песок её отнюдь не сахарный. Ни дорог, ни рек, ни посёлков на сотни километров вокруг. Но в конце концов это должно было случится – появляется сначала зелёная полоска, за нею голубая полоска реки и город. Огней нет – всё и так видно. Девять часов утра. Перелёт закончен. Расстаюсь с последним кусочком советской России – самолётом, так бережно доставившим меня на другой континент земли.
