Угрюмый достал, телефон и хотел было позвонить Веруне, но вспомнил, что вчера она уехала в Курск к каким-то родственникам на неделю. Он с досадой убрал телефон, и взгляд его упал на коробку, которая так и стояла у входа, где ее поставил Валера. Он подошел к ней, присел и заглянул внутрь. Там лежали отдельные разрисованные альбомные и тетрадные листы, блокноты и целые альбомы для рисования. Он взял сверху увесистую пачку этой макулатуры, подошел к топчану и бросил эту кипу поверх одеяла. Включил светильник над креслом, которое было втиснуто между буржуйкой и топчаном, вернулся к входной двери и щелкнул выключателем, выключив большой свет. Достал старую лупу с деревянной ручкой из ящика стола. Угрюмый плохо видел вблизи, но очки не хотел и читал с лупой, которую отрыл, разбирая хлам во флигеле. Сел в кресло, взял сигарету и спички, которые лежали в металлической пепельнице на буржуйке. Прикурил, взял из пачки на топчане первый лист и начал изучать рисунки.

Он предполагал, что рисунки впечатлят, но чтобы настолько!!! Видимо Иван Николаевич оставлял самые необычные. По рисункам можно было понять, в каком состоянии пациент пребывает. Тут были и психоделическая геометрия, и сочные красочные картинки с диковинными персонажами, словно нарисованные ребенком, и бессмысленные картины с нарисованными на них никак не связанными между собой по смыслу предметами, которые выполняли совсем не ту функцию, которую им полагалось выполнять в мире нормальных людей. Были и откровенно ужасные рисунки с отрубленными половыми органами, сценами истязаний, гниющие вагины с высунутыми языками, лица с членом вместо носа и вагинами вместо глаз, и прочая извращенная гадость. Но были и такие, от которых леденела кровь, и шевелились волосы на голове. Когда Угрюмый задумывался, что в голове у людей, рисующих этот лютый кошмар, ему становилось плохо. Не «не по себе», а физически плохо вплоть до тошноты. Он отбросил в сторону альбом с этой «жестью», не досмотрев. Встал. Подошел к столу, налил себе полстакана водки, выпил одним глотком и захрумкал сырым резанным луком, предварительно макнув его в горшок с солью.      Включил телевизор, чтобы отвлечься. Переместил кипу не просмотренных листов, с топчана на кресло. И когда улегся в одежде поверх одеяла, за дверью послышался шорох и кто-то с той стороны начал скрести дверь. Затем послышался мерзкий хриплый ноющий звук.

– О, бля! Приперся!– Угрюмый встал и направился к двери.

На пороге стоял мокрый облезлый рыжий кот по кличке Фокс, с рваными ушами и расцарапанной мордой.

– Заходи, придурок! – подталкивая ногой под задницу замешкавшегося кота, сказал Угрюмый.

Кот проследовал внутрь. Запрыгнул на один из стульев и стал облизывать себе бока. Угрюмый закрыл дверь, навалил коту корма в миску и снова лег.

Он взял очередной рисунок. Угрюмый решил, что «жесть» и «сиськи-письки» будет пропускать и не рассматривать. Выпитые полстакана, его успокоили, и он уже начинал кемарить, когда ему попался альбом какого-то сатаниста, судя по символике, надписям и рисункам.

–Ну конееечно! Кааак же без этой херни!…– сказал вслух Угрюмый.

Он поднялся. Плеснул себе еще водки в стакан и убрал бутылку в полку. Выпил, закурил и решил ложиться спать. Было около полуночи, а ему надо было рано утром опять убирать листву, будь она неладна! Он присел в кресло и продолжил с пьяной ухмылкой смотреть на «творчество» неизвестного сатаниста. Угрюмый считал, что есть реальные психи – больные люди, а есть просто ебанутые на всю голову. Сатанистов он причислял ко второму типу и не любил их.

Он перевернул очередную страницу. На него уставилась козлиная морда, вокруг которой были какие-то знаки, символы и буквы. Лишь внизу страницы он разобрал слово – «хочешь».

– Хочууу! Спаааать хочууууууу! – загробным голосом протяжно завыл Угрюмый, чуть подавшись вперед с кресла вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами, над Фоксом, который в этот момент, подходил к его ногам, чтобы потереться о них, выказывая свою благодарность за еду. Этот жест остановил кота, и он сел на пол, не дойдя до ног хозяина. Увидев выражение морды кота, которое выражало явное сожаление, о том, что хозяин полный идиот, Угрюмый в голос залился смехом.

–Да ладно! Чего ты?! – обратился он к коту сквозь смех и опять простер руки к Фоксу – Ууууууууу!

На этот раз кот демонстративно поднялся и пошел от греха подальше в противоположный угол комнаты, где лег на стул, свернулся клубком и прикрыл лапой нос. Угрюмый, отсмеявшись, снова взялся за альбом. Сонливость прошла. Он был веселым и захмелевшим. Эх, жаль Веруня укатила!

На следующей странице, практически ничего нового не было, кроме надписи на русском внизу – «изменить». Он перевернул еще страницу, там было слово – «бытие». На следующей странице был огромным вопросительный знак – «?». Больше слов на русском в альбоме не было. На последующей после знака вопроса странице, был нарисован козел с торсом человека, сидящий в позе лотоса на фоне пентаграммы. Под ним были письмена на латыни написанные мелко. Угрюмый взял лупу и стал тихо читать вслух по слогам, пытаясь найти хотя бы одно знакомое слово.

–Хрень!– закончив читать, он отбросил альбом в сторону и поднялся с кресла.

Угрюмый разделся, выключил свет, улегся в кровать и заснул. _____________________________________________________________________________________

Следующий рабочий день, прошел как обычно. Погода была премерзкой! Моросил нудный осенний дождик, все небо было свинцового цвета. Угрюмый продрог. Придя в свой флигель, он первым делом хотел растопить печку. Открыв дверь, он щелкнул выключателем. Свет не зажигался.

–Твою ж мать!– ругнулся Угрюмый.

Оставив открытой входную дверь, он прошел к столу, над которым висел небольшой шкафчик. Там, на верхней полке, лежали восковые свечи. В момент, когда он доставал свечи, впотьмах случайно зацепил стакан, который с грохотом разбился об пол.

–Ну твою же мать!– злобно выругавшись, чиркнул зажигалкой и зажег свечу.

Накапал воском на крышку от жестяной банки из под леденцов и установил свечку. Закрыл входную дверь и стал собирать руками крупные осколки стекла.

– Да что ж такое то…?! Что ж за день-то сегодня?!!!– возопил он, когда один осколок сильно рассек ему пальцы.

Он схватил полотенце и обмотал руку. В этот момент загорелся свет.

– Сука!!! Сука!!! Сукааааа!....– стоя среди осколков стекла прижимая руку с полотенцем, от обиды неистово матерился Угрюмый.

Он взял веник. Тщательно подмел пол, замел остатки стакана в совок и выкинул в мусорное ведро. Загасил и убрал свечу, достал аптечку. Убрав полотенце, он увидел довольно глубокие раны на указательном и среднем пальце. Он положил порезанную руку на полотенце, здоровой рукой придвинул аптечку, достал вату и йод и положил рядом. В момент, когда, держа пузырек йода в руке, он пытался зубами выдернуть пластмассовую затычку, раздался стук в дверь. Затычка была выдернута и торчала в зубах у Угрюмого.

Сначала его рот громко извергал какие-то нечленораздельные звуки, потом он выплюнул затычку от йода и заорал:

–Ну кого там еще черт принес?!!!

–Олег Анатольевич, если я не во время, я зайду позже!– раздался голос снаружи.

Олегом Анатольевичем, за последние лет шесть его называл только Иван Николаевич. Голос за дверью Главврачу не принадлежал.

–Секунду! Сейчас открою…

Угрюмый сдвинул аптечку и йод с ватой в сторону, снова обмотал полотенцем руку и пошел открывать дверь.

На пороге под открытым зонтом стоял незнакомый мужчина в черном плаще и шляпе, в руке у него был портфель.

– Здравствуйте, Олег Анатольевич! Извините за беспокойство, я к вам по одному делу. Вы позволите войти?

– Здрасть. Входите.– Угрюмый отодвинулся в сторону, давая дорогу незнакомцу.

– Фууух, ну и погодка! – сказал человек, отряхивая плащ.

– Проходите, присаживайтесь…– пригласил Угрюмый гостя.

– Спасииибо большое, Олег Анатольевич! Ооо…да у Вас тут печка! Это восхитительно! В наше время это такая редкость, а жаль!– он поставил портфель на пол, снял плащ и повесил на крючок у двери. Сверху на этот же крючок нахлабучил шляпу. Прислонил зонт-трость с массивной ручкой – набалдашником к стене. Обернулся к Угрюмому, пригладил и без того идеально зачесанные назад блестящие черные волосы, одернул полы своего пиджака и поправил узел черного галстука. Выглядел он как агент из элитной похоронной компании. Черный костюм, черные слегка зауженные брюки, черные туфли с тонкими носами, кипельно-белая сорочка. В окружающей обстановке он выглядел абсолютно инородным предметом. Чересчур худое, идеально выбритое лицо с резкими чертами и крючковатый нос. Он был какой-то суетливый, и Угрюмому показалось, что незнакомец из тех людей, которые, если не заткнешь, могут тараторить вечно, неся полную чушь и кучу ненужных слов, выстраивая это все в витиеватые фразы.