Двери столовой распахнуты настежь. Они растворяют в себе подошедших девушек и манят запахами пищи. Эти запахи искусственны, как и жизнь за этими стенами. Все фальшь. Обещая нам защиту и покровительство, они создали тюрьму, в которой охраняют себя от нас, а не наоборот.
Я вхожу, следом за осчастливленной ожиданием порции каши, девушкой, и подхожу к раздаточному столу. Тут скапливается небольшая очередь, но никто не торопит друг друга, наоборот, каждая спокойно ожидает своего момента, чтобы окунуть половник в большой чан с дымящейся кашицей. Это – так напоминает мне Основной город. Девушки давно не принимают лекарств, но привычки выработанные годами, никуда не делись. Все та же сдержанность сквозит в каждом жесте и взгляде. Я не вижу озорного огонька в глазах, или бурно жестикулирующих, беседующих между собой женщин, как могло быть в Новом мире, в Коммуне. В отличие от них, я нервно переминаюсь с ноги на ногу и беглым взглядом, пытаюсь вычленить знакомые лица, из присутствующих на завтраке женщин. Но вновь убеждаюсь, что мамы здесь нет. Вместо нее, я вижу, среди сидящих за столом женщин, морщинистое лицо, когда-то властной женщины, члена совета пяти. Сейчас она больше напоминает замученную жизнью старушку, склонившуюся над своей кашей. Но вот, она поднимает на меня глаза, и я вижу, тот же волевой взгляд, что когда-то видела на заседании Совета пяти. Она расспрашивала меня об истории Основного города, зная и слыша ее не в первый раз, с оживлением оценивала мои успехи в этой области. Сейчас она смотрит на меня, все с тем же любопытством и интересом. Она, определенно, узнала меня. Но я не могу прочесть в ее глазах ничего больше. Только силу и непреклонность! Меня это поражает. В ее то возрасте!
Девушка сзади, слегка касается меня рукой за плечо, продвигая вперед. Моя очередь накладывать себе еду, и я выскребаю остатки каши из кастрюли, оставляя на дне еще немного, для тех, кто стоит за мной. Иду на свободное место, и усаживаюсь за стол. Женщины, что сидят рядом со мной, немного сторонятся, освобождая мне больше пространства за столом. А я не могу начать есть, пока снова не встречусь взглядом с госпожой Варн. Она сидит, уткнувшись в свою чашку, а когда снова поднимает на меня глаза, то, еле заметно, машет головой из стороны в сторону. Не знаю почему, но я ее слушаюсь и отвожу глаза. Доедаю свою порцию, немного быстрее, чем остальные, но сижу за столом, пока все не закончат, есть, и пока снова, не раздастся этот оглушающий сигнал. Неподалеку сидит Кара, интересующая меня девушка, из всех, кто сидит здесь. Она кивает мне и снова опускает глаза. Я следую ее примеру, пока не поняла, как здесь все устроено. Раздается сигнал, от которого я, единственная, из всех вздрагиваю, вместо того, чтобы спокойно встать со своего места, как они. Немного отдышавшись, поднимаюсь со своего места. Теперь, если верить случайной собеседнице, для меня будет устроено особое занятие. Все же ловлю себя на мысли, что мне интересно, а не противно. Хочется узнать больше об устройстве быта в этом месте. На выходе из столовой, прямо в дверях, появляется служащий мужчина с карточками в руках. Каждая, останавливается рядом с ним, а он сверяет номер карты в руках с номером, расположенным на воротниках наших одежд. Я не обращала на это внимания, но теперь мне становиться более некомфортно, чем раньше. Нас нумеруют, вместо того, чтобы запоминать по именам, кажется, так поступали «Люди до», с преступившими закон лицами. Вот кто мы для них. Я не удивлюсь, что они опасаются нас, поэтому не выпускают в город, а держат взаперти. Если это так, то им есть чего бояться, несмотря на то, что мы, в данном случае, жертвы, а они – победители. Мятеж – вот, что их пугает и заставляет рассортировывать нас на незнакомые друг другу группы. Если это так, то у меня появляется надежда, на то, что мама неподалеку, в таких же условиях, как и я. Когда подходит моя очередь, за карточкой, мужчина, не поднимая на меня глаз, протягивает карту в мою руку, и сразу обращает свой взгляд на следующую за мной девушку. Может, я знакома с ним? Но нет, я впервые его вижу, хотя не успеваю разглядеть, потому что нужно идти вперед. На моей карточке стоит цифра три, вот только где искать эту комнату, я не знаю. Я стою, растерянная, посреди коридора. Почти все разошлись, а я не успела посмотреть, в каком направлении они покинули этот этаж. Если на этом этаже комнаты с трехзначными числами, то следуя логике, мне нужен другой этаж, а лестницы я не видела. Сзади, ко мне кто-то подходит, гладя меня по спине, и я вздрагиваю. А когда оборачиваюсь, то вижу ее.
– Госпожа Варн! – восклицаю я.
– Тс, тише, Лин. Меня зовут Варн, но не госпожа. – Поправляет она меня и увлекает за собой, все еще держа руку на моей спине.
– Что здесь происходит? – Пытаюсь выяснить у нее, пока есть время, и за нами не наблюдают посторонние лица.
– Все постепенно Лин, ты всегда была более импульсивна, чем твои сверстницы, – укоряет она меня, а я не чувствую вины, нетерпеливо озираясь по сторонам, – какая комната тебе нужна? – Спрашивает она меня.
– Какая комната? Почему мы здесь, взаперти? – Не отстаю от нее со своими вопросами, пока есть возможность.
– Нас заперли, но это ничего не значит. Им придется нас выпустить и ввести в свой мир, вот только от каждой из нас зависит, как скоро это произойдет. – Она намекает мне, на то же, что и Зоин, между строк своего обращения ко мне. Я должна следовать правилам. Но я не могу этого сделать, пока не буду их знать.
– Я должна знать больше. – Не унимаюсь я.
– Все постепенно, Лин. Мы с тобой. – Я уже второй раз слышу эти слова, и уже начинаю подозревать, что это не намек на что-то, а просто слова успокоения новеньких в их рядах. Я машу головой, не желая давать негативным мыслям, проникать в мою голову. Все не просто так! Я узнаю, я пойму.
– Вы со мной? Что значат эти слова? Объясните мне уже! – Требую, чуть громче, чем ожидала от себя. На мой голос выходит служащий из столовой, тот самый, что стесненно выдавал мне карту с номером комнаты. Он идет к нам, а когда видит меня, то замедляет шаг и переводит взгляд на госпожу Варн.
– Какие-то сложности? – Уравновешенно спрашивает он.
– Нет, просто девушка заблудилась, и не знает, куда ей идти. Я провожу. – Вступается за меня она.
– Не стоит, идите по своим делам, мы больше вас не задерживаем. – Он указывает ей на противоположное направление, он нас, и она слушается его, отступает и уходит. Величественная госпожа Варн, слушает указания мужчины, не оспаривая их. Мой пыл утихает, и я, в ожидании, уставилась в глаза служащему. Молодому парню, исполняющему роль надзирателя, в этих коридорах. Со светлыми, зелеными глазами, вьющимися волосами рыжего оттенка и довольно внушительной фигурой. Надеюсь, что он услышал ничего не значащую часть нашего разговора и не сможет вникнуть в его суть.
– А как же я? – Задаю ему вопрос.
– Я провожу вас, идите за мной. – Он, не торопясь, обступает меня стороной и идет вперед, по коридору.
Мне ничего не остается, как идти следом. Чувствую себя собачкой, на поводке у разных людей, которые, водят меня туда, куда нужно им, но не мне. Коридор петляет поворотами и выходит на лестничный пролет. Как я не пыталась запомнить дорогу, у меня не вышло. Как я понимаю, мне предстоит провести не один день в этом месте, для того, чтобы хотя бы запомнить, что и как здесь устроено. Перед тем, как начать действовать. И я должна с этим смириться.
Ведущий меня по коридору мужчина, идет, почти не глядя по сторонам. Вероятно, он знает эти места хорошо. Только постоянно наклоняется над моей карточкой и что-то разглядывает. Мне, неудобно, смотреть ему через плечо, да и он, не позволяет приближаться к нему, постоянно увеличивая расстояние между нами, словно спиной чувствую, когда я нарушаю незримую дистанцию. Когда мы преодолеваем путь, спускаясь по длинной лестнице вниз, он резко останавливается и разворачивается ко мне лицом. На этом этаже мало света, так что, я не могу различить его выражение лица. Он тоже не намерен долго стоять со мной, протягивает мне в руки карточку с номером и отступает на несколько шагов назад. Я и не заметила, что стою очень близко. Может раньше, когда я не достаточно часто общалась с противоположным полом, мне было бы также неловко. Но теперь, я не чувствую различий между нами, не считая очевидных. Того, что он мой «надзиратель», а я «заключенная».
