Ты лишен чувства юмора? У Тебя острый ум, остроумная манера высказывать даже обидные вещи; если слово "юмор" происходит от латинского "влажность", Твой юмор придется волей-неволей счесть "сухим" (кстати, в Германии любое мало-мальски неподдельное вино зовут "сухим"). Если кто представляет себе юмор этакой жаркой баней, то от Тебя ему ждать нечего. Шиллер упрекал Гёте в непомерном эгоизме и в том, что у него-де не было "мгновенья исповеди", а это - суждение явно охранительное, по крайней мере корректива к образу любящего классика с подернутым слезою взором. То, что Тебе неприятно, Ты не пропускаешь "с юмором" мимо ушей; в таких случаях Ты великолепно умеешь обижаться, ожесточенно молчать, попыхивая отнюдь не уютной трубкой, уходить - молва о Фрише, вообще-то не столь колоритная, как россказни про Твоего собрата по известности Ф. Д., не единожды повествовала о грозных уходах; пожалуй, с Твоей точки зрения, это не всегда были резкие демарши, Твое великодушие зачастую не знает предела. Ты любишь - впрочем, на месте ли тут слово "любить"? - откровенно выложить свой взгляд на те или иные трудности партнерства, но Ты ждешь того же и от других, а тогда Твой вопрос о причинах и поводах можно истолковать как стремление вершить суд и расправу. Тебе просто необходимо привлечь все живое к ответу, как следует прощупать болевую точку, не из упрямства, нет, из драматургического инстинкта, который вновь и вновь одерживает над Тобою верх; Ты всегда и во всем ищешь масштабность. Может, Ты и правда лишен того, что люди добродушные зовут юмором; пожалуй, для Тебя он слишком отдает духовным компромиссом. Ты умеешь быть любезным - прямо-таки инквизиторски любезным, - и слушатель Ты уникальный, сердечный без всяких оговорок; не будь Ты впечатлителен, ни одна из Твоих книг не была бы написана, и плачущим я вполне могу Тебя представить. Мне кажется, Твои поступки и Твои книги едины в том, что жизнь должна удаваться; за это Ты держишься обеими руками, даже malgre toi 1. Вдобавок Тебе свойственно ярко выраженное чувство праздника (в противоположность празднолюбию, равно как и торжественной церемонности), Ты с удовольствием что-нибудь празднуешь, возвеличиваешь будни в компании друзей, готовишь что-то немудреное на собственном очаге. В Тебе живет тоска по размаху. В этом и тоска человека, спасшегося из тесноты и затхлости, из капкана Швейцарии военных лет. Помимо необходимых, случались у Тебя, пожалуй, и демонстративные поездки, нет-нет да и встречаются в Твоих книгах лишние авиалайнеры, бутылка виски с яркой наклейкой, а то и диван из кожи антилопы. Ты обратил широкий мир в блестящую молву, на удочку которой, если я не ошибаюсь, сам же порою попадался, - это оборотная сторона Твоего томления по респектабельной родине, отголосок тех повестей из старых подшивок журнала "Атлантис", где путешествия по свету еще были хождением на чужбину, самопросвещением, а не организованным комплексным турне. Однако истоки Твоей "воли к размаху" (словцо из той, давней эпохи) куда глубже. Твой дух воспитан Сартром, Мальро *, Камю *, Монтерланом *, мистиками-детерминистами, творцами кризисов, обостренной культурой совести (не забыть Кьеркегора), людьми убежденными quia absurdum 2. Думается, именно этот экзистенциализм * в молодости оказался для Тебя мощным противоядием от дурманов фашизма, от мещанства послевоенной поры, однако же: сколь важно было и в этой контрпозиции внимание к человеку и его пафосу, к смерти и нелепости, к балету на арене, который должен удаться пред лицом пустых небес. Жажда момента истины, что балансирует на острие клинка и всегда означает смерть. Вопрос один - кто? Бык или я? По сути: бык и я; роковое единство в едином образе жизни и смерти, чья правда выступает как правда эстетическая и измеряется ее размахом. Модель борьбы для общественности и благорасположения. Пустяк для филантропов и защитников животных. Но и люди молодые воспринимают подобную мужскую фантазию уже не как фатум, а скорее как досадную неприятность.
1 Наперекор самому себе (фр.).
2 Потому что нелепо (лат.).
Фатум связан с языком. В Твоем уж никак не наивном искусстве я вижу много от языка мужчины, вижу присутствие духа, которое не допускает слабости, даже когда описывает крах. Роль Анатоля Штиллера в Гражданской войне в Испании, разыгранный им перед Сибиллой бой быков * - и в пародии мнимый клинок (или бык) сохраняет свою мужскую суть, самоирония мужчины не убеждает женщину в его немужественности, напротив.
Обнаженный клинок, рапира Твоего языка - не воинственные, но воинствующие образы. В Твоей "Солдатской книжке" не найти ничего пацифистского, скорее в ней есть что-то от боевого духа польской кавалерии, атакующей безмозглые военные машины. Не в пример иным высоким чинам швейцарской армии я полагаю, что Ты способен быть солдатом душою и телом, хотя и не во имя того отечества, каковое представляют они. "Lui aussi, c'est la France 1" - слова де Голля о Сартре, о противнике, но не враге. Возможно ли такое высказывание в Швейцарии? Для этого ей потребовалась бы свобода отцов, тех, из 1848 года *, - свобода масштабности, размаха в партнерстве.
1 Он - тоже Франция (фр.).
"Солдат и смерть" - так назвал одну из своих работ Твой партнер и собеседник Карл Шмид, профессор Цюрихского высшего технического училища; он сидел среди публики, когда Ты в речи по поводу Шиллеровской премии критически отозвался о его книге "Недовольство в малом государстве", о тезисе, что, мол, тот, кто цепляется за это недовольство, остается в долгу не только перед Швейцарией, но и перед самим собою и несет убыток, которому есть, вероятно, личные психологические причины. В ответ на это Ты коротко и ясно перечислил причины политические, гражданские - от политики по отношению к беженцам в прошлом до экспорта ею оружия в наши дни. Это замечание тяжко оскорбило человека, которому Ты, по собственному признанию, обязан одной из первых адекватных рецензий, - как же он не услышал, что "уважаемый профессор Карл Шмид" не пустые слова, что критику свою Ты высказал в доверии, в доверии партнерству даже при разногласиях, что в малом государстве Тебе недостает не размера, но размаха масштабности? Потерять друга - горько для одиночки; с потерей способности к партнерству теряется суть общественности. Ты-де можешь обидеть, слышу я порой; и очень плохо для политической культуры, если ее можно обидеть обоснованной критикой, если она уже не отличает вызова от провокации. Провокация - всезнайство, которому другой служит не более чем уликой, то бишь объектом. Вызов - приглашение осознать конфликт, одинаково реальный и для спрашивающего и для спрашиваемого.
