Не то чтобы Энди с мамой были в восторге от моего поведения — и дело даже не в том, что они узнали, по чьей вине пал смертью храбрых сервант, а в том, что я первым делом не сдала сводных братцев. Я бы намекнула, что в дело был пущен шантаж, но тогда бы они поняли, что Брэду известны обо мне определённые вещи, которыми можно шантажировать.

Так что я держала рот на замке, довольная, что в кои-то веки я была более-менее ни при чем. Ну, не считая серванта — хотя, к счастью, никто, кроме меня, об этом не знал. И все же я понимала, что полностью снять с себя вину не могу. Я даже не сомневалась, куда в ближайшем будущем будут уходить все мои деньги, полученные за работу няней.

Уверена, мама с Энди подумывали посадить под домашний арест и меня. Но они не могли не пустить меня на фестиваль отца Серра, учитывая, что, будучи членом ученического совета, я должна была дежурить на ярмарке, и меня ждала сестра Эрнестина. Вот так я и оказалась за прилавком с канноли вместе с Ки-Ки, которая также была обязана участвовать в мероприятии, как редактор школьной газеты. После вчерашней бурной ночки — ну знаете, грандиозной драки, путешествия в потусторонний мир и последовавшей затем болтовни с подругой всю ночь напролет в компании огромного количества попкорна и шоколада — мы с Ки-Ки были не в лучшей форме. Но посетители, которых было на удивление много, учитывая, что за каждую трубочку надо было отвалить по баксу, кажется, не замечали синяков у нас под глазами… возможно, потому что на нас были солнцезащитные очки.

— Хорошо, — сказала Ки-Ки. Со стороны сестры Эрнестины было довольно глупо поставить отвечать за прилавок со сладостями нас с Ки-Ки, так как большинство пирожных, которые мы должны были продавать, исчезали у нас во рту. — Пол Слейтер.

— А что с ним?

— Ты ему нравишься.

— Наверное, — согласилась я.

— И это все? Наверное?

— Я же тебе говорила. Мне нравится кое-кто другой.

— Точно, — кивнула Ки-Ки. — Джесс.

— Точно, — повторила я за ней. — Джесс.

— Которому ты не нравишься?

— Ну… да.

Мы посидели минутку, ничего не говоря. Отовсюду доносилась музыка мариачи. Около фонтана дети пытались разбить пиньяты. Статуя Хуниперо Серра был украшена цветами. Неподалеку стояли рядышком прилавки с тако и сосисками с перцем[1]. В церковной общине итальянцев было почти столько же, сколько латиноамериканцев.

Внезапно Ки-Ки повернулась и воззрилась на меня сквозь темные линзы очков.

— Джесс ведь призрак, так?

Я поперхнулась очередным пирожным.

— Ч-чего?

— Он призрак. Можешь даже не трудиться отрицать. Я была там вчера вечером, Сьюз. Я видела… ну, я видела вещи, которые по-другому никак не объяснишь. Ты говорила с ним, но рядом никого не было. И все же кто-то удерживал голову Пола под водой.

Я почувствовала, что краснею как рак.

— Ты с ума сошла.

— Нет, — покачала головой Ки-Ки. — Увы. Ты же знаешь, я ненавижу подобные штуки. Те, что нельзя объяснить с научной точки зрения. И всех эти идиотов на телевидении, утверждающих, что они могут разговаривать с мертвыми. Но…

К нам подошел турист, опьяненный ярким солнцем, свежим морским воздухом и слабоалкогольным пивом, которое стояло на немецком прилавке. Он протянул нам доллар. Ки-Ки подала ему канноли. Он попросил салфетку. Мы заметили, что салфетница пустует. Ки-Ки извинилась. Турист по-доброму рассмеялся, взял канноли и был таков.

— Но что? — нервно уточнила я.

— Но когда речь идет о тебе, я склонна верить. И однажды, — добавила она, взяв пустую салфетницу, — ты мне все объяснишь.

— Ки-Ки, — начала я, чувствуя, как сердце снова начинает биться в нормальном ритме, — поверь мне. Лучше тебе не знать.

— Не-а, — покачала она головой. — Нетушки. Ненавижу чего-то не знать. — С этими словами она помахала салфетницей. — Пойду наполню. Ты не против минутку побыть одна?

Я кивнула, и она ушла. Интересно, Ки-Ки хоть представляла, насколько сильно меня потрясла? Я сидела, размышляя, что же мне делать. Мой секрет был известен лишь одной живой душе на всем белом свете — лишь одной, кроме отца Дома и Пола, разумеется, — и даже ей, моей лучшей подруге Джине из Бруклина, было известно не все. Я никогда никому больше не рассказывала, потому что… ну, потому что кто бы во все это поверил?

Но Ки-Ки поверила. Ки-Ки сама обо всем догадалась и поверила. Может быть, подумала я. Возможно, все это не настолько безумно, как я всегда считала.

Я сидела и дрожала, несмотря на двадцатипятиградусную жару и солнечный день. И настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала, как ко мне обращаются через прилавок, пока меня трижды не позвали по имени — ну, почти.

Подняв голову, я увидела улыбающегося мне парня в светло-голубой форме.

— Сьюзен, верно? — спросил он.

Я перевела взгляд с него на старика, сидящего в инвалидном кресле, которое толкал перед собой парень. Это были дедушка Пола Слейтера и его медбрат-сиделка. Я мысленно встряхнулась и встала.

— Э-э, привет, — кивнула я. Сказать, что я была сбита с толку, значило ничего не сказать. — Что ты… что вы здесь делаете? Я думала… Я думала…

— Вы думали, он не выходит из дома? — широко улыбнулся медбрат. — Это не так. Нет, мистер Слейтер любит погулять. Правда же, мистер Слейтер? На самом деле он настаивал на том, чтобы приехать сюда сегодня. Я сомневался, целесообразно ли это, ну знаете, учитывая то, что произошло вчера с его внуком, но Пол дома, приходит в себя, и мистер С был непреклонен. Так ведь, мистер С?

Дедушка Пола вдруг сделал то, чего я никак от него не ожидала. Он поднял взгляд на медбрата и совершенно четко произнес:

— Принеси мне пива.

Медбрат нахмурился.

— Ну же, мистер С. Вы же знаете, ваш доктор говорит…

— Просто сделай это, — перебил его мистер Слейтер.

Медбрат посмотрел на меня веселым взглядом, будто говоря: «Ну вот что ты с ним сделаешь?» — и ушел к прилавку с пивом, оставив нас с мистером Слейтером наедине.