Он взялся за ручку каталки и начал двигать ее по тропе.

— Персонал нашего медицинского отделения устроил опорный пункт в той стороне.

Мы с Форжем последовали за Аттикусом по тропе, мимо деревьев, на маленькую площадку среди газона. Гигантские фонари освещали длинный ряд каталок, беседки, завешенные простынями, и массу людей, сидящих на стульях или прямо на траве. Я заметила, что некоторые из них покачиваются в такт отдаленной музыке.

Женщина в форме поспешила нам навстречу, не отрывая взгляда от каталки Линнет:

— Я дежурный медик-распределитель. Что произошло?

— Линнет упала на эскалаторе, — сказала я. — Мы думаем, она сломала ногу.

Врач взглянула на свой инфовизор.

— Это Линнет 2514-1003-947, которую мы ждем?

— Да. Она ощущала сильную боль. Мне сказали дать ей две таблетки из этого пакета, и Линнет провалилась в сон.

Я отдала пустой пакет. Женщина быстро его изучила.

— Спасибо, теперь мы о ней позаботимся.

Она махнула рукой, и поспешивший к нам мужчина сразу перехватил каталку с пострадавшей.

— Это Линнет 2514-1003-947, - сказала врач. — Она отправляется прямо в начало очереди.

Мужчина кивнул.

— Только что прибыл садовник. Он предлагает разрешить танцы до полуночи, чтобы вымотать подростков, а затем попытаться отправить их спать. Спрашивает, устроит ли это нас.

— Думаю, идея хорошая. Нам нужно, чтобы люди крепко спали, а не мучились от кошмаров, и в любом случае, лечение всех поступающих пострадавших затянется далеко за полночь, так что…

В этот момент Паскуале дошел до кульминации песни. Не то чтобы его голос можно было расслышать, поскольку толпа на праздничном газоне перекрыла его своим гулом.

— Девушка из Синей зоны!

Дюжина ожидающих пациентов присоединилась и повторила строку:

— Девушка из Синей зоны!

Врач, строго хмурясь, повернулась к поющим, но затем пробормотала себе под нос:

— Пусть лучше шумят и радуются, чем молчат и боятся.

Она вновь посмотрела на нас, и я поспешно заговорила:

— Есть еще Форж. Он…

Я поймала строгий взгляд друга и оборвала фразу.

— Да? — подтолкнула доктор.

— Форж нам очень помог, — неубедительно продолжила я.

Аттикус вздохнул.

— Форж порезал ногу, и та кровоточит. Он утверждает, что это лишь царапина, но сказал бы то же самое, если бы поранился до кости.

Врач указала на стул.

— Пожалуйста, сядь, Форж, и я осмотрю твою рану.

Форж глянул на Аттикуса и неохотно сел. Доктор осторожно оттянула промокшую от крови ткань, прикрывавшую его голень, и я поморщилась, увидев размеры пореза.

Медик покачала головой.

— Форж, тебе придется остаться с нами, пока кто-нибудь не освободится и не займется твоей ногой.

— Я не нуждаюсь в лечении.

Голос врача приобрел саркастические ноты:

— Ты обладаешь медицинским импринтингом, Форж?

— Нет, но…

— А я обладаю и уверяю тебя, что эта рана требует лечения. Каков твой идентификационный код?

Форж продолжал бороться с неизбежным:

— Но это всего лишь царапина.

— Его идентификационный код — 2514-0253-884, - пришел на помощь Аттикус. — Теперь мы оставим Форжа и Линнет под вашей превосходной заботой.

Аттикус повернулся и ушел по тропе. Я бросила последний встревоженный взгляд на лицо Форжа и поспешила догнать Аттикуса.

— Форж на тебя сердится, — обеспокоенно заметила я.

— А мне все равно, — ответил Аттикус.

— Возможно, он сердится и на меня тоже.

— Мы должны были обеспечить ему лечение, Эмбер. Ты видела, в каком состоянии его нога?

Я невольно вспомнила рану Форжа и вновь поморщилась.

— Да.

— Теперь давай найдем остальных из нашего коридора и расскажем, что ты привезла сюда Линнет. Все они очень тревожатся о вас обеих. — Аттикус секунду помолчал. — Ладно, сомневаюсь, что Рис беспокоится о чем-нибудь, кроме своих проблем. Ему повезло, что Руби взяла его под стражу, потому что отвечай за него я…

Аттикус заметил, что я остановилась, и вернулся ко мне.

— Что-то…

— Шшш! — перебила его я. — Послушай!

Аттикус растерянно взглянул на меня.

— Послушать что?

— Мне показалось, я слышала чей-то плач. Да, вот он опять.

— Я слышу только музыку с вечеринки Шанны.

— Он идет с этой стороны. — Я направилась вглубь рощицы и огляделась. Стояла такая темнота, что я едва не пропустила скорчившуюся фигуру у подножия карликового дуба. Я подошла и опустилась возле нее на колени. — У тебя все в порядке?

Фигура подняла голову, и я увидела, что это девушка. Ее лицо покрылось пятнами от слез, но выглядело смутно знакомым.

— Ты Селеста из девятнадцатого коридора, так? — Аттикус встал на колени рядом со мной.

Девушка кивнула.

— Как ты здесь оказалась? — спросил Аттикус. — Я думал, что все восемнадцатилетки ушли в другой район на мероприятие для кандидатов лотереи.

— О, да. — Голос Селесты внезапно зазвучал громче от гнева. — Все мы отмечали окончание подросткового уровня на мероприятии для кандидатов лотереи. Я должна была праздновать прощание со своими друзьями, которых больше никогда не увижу. И расставание с парнем, которого полюбила, но больше не встречу.

Я не знала, какими словами ее успокоить.

— Консультанты неделями читали нам лекции. — Селеста резко перешла от гнева к горькому отчаянию. — На следующий день после Праздника мы вступим в лотерею. Нас оценят, оптимизируют, распределят и дадут импринтинг. Присвоят уровни и отошлют как гордых и полезных членов улья, но взросление означает прекращение подростковых отношений.

— Замысел именно таков, — грустно подтвердил Аттикус. — Все выйдут из лотереи жителями разных уровней, так что…

— Я знаю! — рявкнула на него Селеста. — Нам говорили это вновь и вновь. Когда люди оказываются в десяти, двадцати или пятидесяти уровнях друг от друга, старая дружба начинает смущать их и даже самые близкие отношения не выдерживают. Консультанты говорили нам, что лучше всего оборвать связи до лотереи и разойтись со счастливыми воспоминаниями о подростковом уровне, но отказаться от самого важного человека в твоей жизни означает…

— Означает потерять часть себя, — закончила я за нее.

— Именно. Ты понимаешь, почему я не смогла этого сделать. Я сказала Себу, что мы должны остаться вместе, на каких бы уровнях ни оказались после лотереи, но он…

Ее лицо скривилось, и я вновь закончила предложение:

— Он решил с тобой порвать?

Селеста утерла лицо тыльной стороной ладони.

— Да. Себ сказал, что я веду себя нелепо. Якобы мы должны следовать традиции улья и распрощаться в последний день Праздника. Когда я продолжила спорить с ним, он закричал, что наверняка выйдет из лотереи гораздо выше меня и не хочет, чтобы прежняя подруга с низкого уровня пыталась за него цепляться.

Она с вызовом подняла голову.

— И тогда я послала его в утиль и ушла с мероприятия. Я уже приближалась к дому, как раз переходила с экспресс-ленты на среднюю, когда выключился свет и ленты остановились.

Я задержала дыхание. Мне представлялись люди, застрявшие в темных лифтах. Люди, падающие с остановившихся эскалаторов. Но я не думала, что произойдет с пассажирами системы лент, особенно экспресс-лент.

— Когда ленты внезапно встали, пострадало много людей?

— Они встали не внезапно, — ответила Селеста. — А просто постепенно замедлили ход.

— Существует система инерционного торможения, которая управляет остановкой лент в аварийных ситуациях, — сказал Аттикус. — Наш курс обучения старост включал объяснение работы этой системы, но я ни слова не понял.

— Так или иначе, упало только несколько человек, — рассказывала Селеста. — Но все паниковали в темноте, пока не подошли люди с фонарями. Они отвели нас в торговый район, а затем мы добрались до парка.

Она застонала.

— Лучше бы я не предлагала Себу остаться вместе после лотереи. Теперь моим последним воспоминанием о нем будет выражение жалости и превосходства на его лице в тот момент, когда он сказал, что окажется на гораздо более высоком уровне, чем я.