Куда ж дальше!
Ересь, впрочем, ереси рознь. Кощунственно можно исказить и извратить не только образы светлые - Вседержателя, его ангельского воинства, но и образы темные. Если в Библии враг рода человеческого описан так-то и так-то, то негоже отступать и от этого канона.
Правда, авторы романа "Ад" (1975) Ларри Нивен и Джерри Пурнелл могут сослаться в оправдание на прецедент, укрывшись за спиной авторитета великого Данте. Действительно, в данном случае инквизиторам придется потрудиться на совесть, ибо эту ересь изобличить нелегко: никаких точных указаний относительно "топографии" и "этнографии" преисподней в библейских книгах нет. И, значит, всякий художник в принципе свободен в выборе собственной модели ада, ограниченной лишь требованием самого общего порядка: ад должен быть ужасным.
Шесть с половиной веков внесли коррективы в понятие "ужасный", и в модернизированном подземном царстве скорби читатель, разумеется, не встретит тех грешников, которых посадил туда великий флорентиец. Иногда сатира Нивена и Пурнелла небезобидна, в других случаях выбранные ими мишени вызывают удивление (почему-то "Вергилием" в путешествии по преисподней авторы выбирают... Бенито Муссолини!), но в целом, думаю, их книга вряд ли составит конкуренцию творению их предшественника.
Это все-таки игра в теологию, говоря современным языком - студенческий "капустник", что же касается Данте, то он, очевидно, был замогильно серьезен...
Не прошли фантасты-богохульники и мимо новозаветных книг. Первым "научно-фантастическим" Христом критики называют героя рассказа Рэя Брэдбери "Человек" - у читателя будет возможность познакомиться с этим произведением. Единственное, что хотелось бы заметить во вступительной статье: путь рассказа к советскому читателю был слишком долог. Четыре десятилетия понадобилось - и половину этого отрезка времени большинство лучших произведений Брэдбери увидело свет на русском языке,- чтобы свыкнуться с мыслью, которая смущала многих наших критиков и редакторов: Брэдбери религиозен.
Правда, религиозность эта особенная, и в двух словах писателя ни к одной известной конфессии не отнесешь. Его поэму "Cristus Apollo" можно читать как христианскую молитву во славу отважных астронавтов-лунопроходцев, а можно рассматривать как восторженный гимн науке, свершившей этот подвиг вопреки христианской идее покорности и смирения. И не одно произведение Брэдбери допускает подобный дуализм трактовки...
Зато без всякого пиетета, откровенно вызывающе покушаются на святыни более молодые авторыфантасты - представители так называемой "Новой волны" в англоязычной фантастике. Собственно, чего ж с них взять, если это авангардистское направление, возникшее в конце 60-х годов (и быстро, впрочем, "затухшее"), на своих знаменах начертало сокрушение всех и всяческих святынь. И христианская символика в этом ряду не составила исключения.
Взять, например, такую деликатную тему, как распятие Христа. Казалось бы, ну какие тут "шуточки"!
Однако туристская компания, организующая путешествия во времени, одной из безусловных приманок считает экскурсию на Голгофу - как раз в тот самый день... Это роман Роберта Силверберга "Вверх по линии" (1969). А Гэри Килуорт, автор рассказа "Съездим на Голгофу" (1975), идет еще дальше: в тот самый день, утверждает он, во время казни трех осужденных прокуратором преступников на Голгофе вообще никого из местного населения не было - одни "экскурсанты во времени"!
Один из духовных лидеров английской "Новой волны" - Майкл Муркок послал своего героя-историка в первое столетие новой эры с целью раз и навсегда прояснить так называемую проблему историчности Христа (роман "Се Человек!", 1969). Кого же в действительности распяли тогда? Умудренный читатель научной фантастики, не сомневаюсь, уже знает ответ: конечно, того самого бедолагу-историка - человека XXI века, которого естественнее всего было принять за мессию-чудотворца...
А теперь вернемся к популярнейшей маске научнофантастической "божественной комедии": к роботу.
Я не оговорился, большинство роботов научно-фантастической литературы имеет самое непосредственное отношение к теме нашего разговора. Сначала Мэри Шелли, а потом Карел Чапек и Густав Мейринк (в начале нашего столетия пересказавший древнееврейскую легенду о глиняном истукане Големе) все вместе ввели в мир научной фантастики роботов.
И уже независимо от того, какими путями двинется дальше реальная роботехника (а сегодня становится абсолютно ясно, что иными, нежели научно-фантастическая), человекоподобные существа, созданные человеком, в этой литературе прижились. И со времени ни "прописки" добавили своим создателям - писателям-фантастам обвинений в ереси со стороны религии.
К архиеретикам по праву можно отнести и Айзека Азимова. Его знаменитый цикл о роботах, дошедший до советского читателя в таком виде, чтобы, упаси бог, не вскрылись религиозные аллюзии (не будем привередливы к редакторам и переводчикам той поры - только ли в научной фантастике нашего читателя заботливо оберегали от нежелательных столкновений с религиозной тематикой!), на родине писателя и во всем христианском мире в большей степени шокировал верующих, а не тех ученых, что не верили в перспективы кибернетики.
Не случайно одна из статей, посвященных циклу "Я, робот", называлась прозрачно: "Азимов, Кальвин и Моисей". Трудно считать совпадением, что героиня - робопсихолог откровенно пуританского склада носит фамилию знаменитого церковного реформатора, только произнесенную на английский лад,Кельвин.
Дз и имя Сьюзен - это "энглизированное" еврейское Сусанна, что означает "лилия", "непорочность",.. А что такое Три Закона Роботехники? Лишь слегка модернизированные и утилизированные десять заповедей Моисеевых, жестко формализованная этическая программа поведения не роботов - нравственно совершенных людей! Позитронные роботы Азимова, пишет автор упомянутой статьи, "это всего лишь наглядная иллюстрация некоторых фундаментальных религиозных проблем: первородного греха и (или) природной греховности человека, доктрины избранности, предопределенности и моральной ответственности, а также пуританской утилитарной этики".
