Но тут уж варвар никак помочь не мог: люди в воде не живут!
Шар в котелке Конан оставил прямо на отмели: чтоб лучи раннего солнца попадали, и нагревали. Сам быстро достал из сумы немудрёный завтрак: как всегда – сухари, ломтики вяленного мяса, и сухофрукты. На приём пищи и запивание её отличной, хоть и прохладной водой из речки много времени не ушло: минут десять. Конан загрузил обратно в суму котелок с его драгоценным содержимым, и тщательно уничтожил следы своего пребывания с пляжа с помощью веника из вырванного куста папоротника. Куст выбросил в реку, свой примитивный плот снова спустил на фарватер, и двинулся дальше.
К обеду солнце припекало вовсю: пришлось снова намочить высохшие тряпки, даже не причаливая к берегу, для чего воспользоваться кружкой: варвар просто полил на тряпки, после чего слил из котелка лишнюю воду. Заметив очень подходящую лиану, свешивавшуюся с кроны дерева, наклонившегося над руслом, он схватился за неё, позволил течению чуть унести плотик из-под себя, и разбежался – пары шагов хватило.
Перелететь на берег удалось без особых проблем.
Теперь Конан пробирался снова прямо на восток, продолжая применять приёмы следопыта, и тщательно запутывая следы. К ужину он вышел к реке, которая по описаниям старого Крамера напоминала требуемый Ворхул.
Снова пришлось лазать по джунглям в поисках подходящих брёвен, и рубить лианы. Когда два очередных ствола были уже связаны, варвар поужинал, в очередной раз позаботившись и о яйце. Он понимал, конечно, что в качестве няньки не слишком преуспевает, да и в песок будущего черепашонка нужно бы закопать побыстрее. Но небольшой отдых был нужен и его могучим рукам, и натруженным ногам. Поэтому киммериец позволил себе посидеть на брёвнах с полчаса. После чего вновь оттолкнулся от берега, забрался на хлипкую конструкцию, и взялся за новый шест.
Темнота застала варвара на одном из крохотных песчаных островков посреди неширокого русла, густо заросшего камышом и какой-то чертовски колючей травой, достигавшей ему до колена. Поскольку вырубить её даже мечом не удалось, пришлось просто вырвать несколько десятков кустиков, чтоб расчистить себе место для ночевки. Из вырванных кустов, да и из окружавших стоянку Конана зарослей, вылетела многомиллионная армия зудючих и чертовски агрессивно настроенных комаров.
Варвар совсем не рад был их появлению. Поэтому наспех поужинал тем же, чем завтракал, вынимая продукты из своей объёмистой сумы на ощупь, и поухаживал за яйцом – ему укусы кровососов явно не угрожали! После чего киммериец постелил на расчищенную песчаную площадку острова своё одеяло, лёг, и с головой накрылся плащом.
Ничего страшного, если он немного попарится: куда хуже, если ему искусают торс и конечности. Потому что тогда он не сможет двигаться, а будет только чесаться…
Под сердито-возмущённый гул чующих добычу, но не могущих до неё добраться, насекомых, он и уснул.
С рассветом Конан уже был на ногах.
Быстрый завтрак, забота о яйце, и сборы много времени не заняли. К обеду он проделал не менее десяти миль вверх по течению. Горное озеро явно приближалось: он это понял по убыстрившемуся течению, и изумительной прозрачности воды, сквозь которую теперь отлично было видно дно, покрытое уже не глиной, а галечником. Сновавшие тут и там шустрые рыбки сказали варвару о том, что прокормиться даже в этом голом с виду русле очень даже найдётся чем – значит, о пище в самом озере волноваться не нужно.
Когда течение стало совсем уж быстрым, Конан завёл свой импровизированный плот в какую-то заводь, и привязал лианой к склонившемуся над водой полусгнившему стволу: пусть-ка никуда вниз по течению не плавает! А ждёт здесь: мало ли…
Дальше он шёл по отмели у правого берега, стараясь держаться так, чтоб вода не достигала голенищ сапог. Его расчёты и инстинкты не подвели: всего через пару миль он вышел к истоку речки: перед ним простиралось огромное озеро, со всех сторон окружённое самыми настоящими горами. Которых он до сих пор не видел из-за покрывавшей берега реки густой растительности.
Конан поправил на плече суму, и прошёл к кромке водоёма.
Озеро впечатляло.
Суровая красота дикой местности, куда явно никогда не ступала нога человека, очаровала даже очерствевшее в битвах и кровавых приключениях сердце киммерийца. Сероватые, коричневые, и густо-синие тона обрывистых скал, обрамлённая тонкой полосой зелени ярко-голубая поверхность с лёгкими бурунчиками волн, возникшими от лёгкого ветерка, и отражающаяся в ней глубокая синева неба словно предлагали забыть о бренности земного существования, и постараться приобщиться к Вечности…
Конан, не вылезая из воды, двинулся направо: туда, где в пяти сотнях шагов виднелся очень даже подходящий по его мнению пляж с песочком. Однако дойдя туда, он изменил решение. Уж слишком это примитивно: спрятать бедолагу черепашонка на первом попавшемся месте! Именно там и будут искать в первую очередь ищейки, случись им вынюхать вопреки всем его стараниям, человеческий след. Варвар двинулся дальше.
Ещё через милю ему попалось другое вполне подходящее место: пляж, конечно, был не столь отлогим, как у кромки океана, но вполне тёплый и приветливый. Да и песок, хоть и казался куда крупней, чем морской, для его целей вполне должен был подойти.
Выбравшись наконец на сушу, Конан первым делом скинул сапоги. Вылил из них воду. Покачал головой, трогая пальцем наметившиеся сверху дыры и выкрошившиеся части подмёток. Бэл его задери: что-то как-то быстро они износились… А ведь им всего полтора… Нет – два года! Хм-м… Тогда – всё нормально. Особенно, если учесть, что он никогда не сидит на месте, и по каким только поверхностям не пришлось этим стоптанным подошвам двигаться… Ясно одно: сапоги по возвращении к цивилизации придётся поменять! Но сейчас… Не ходить же ему босиком!
Однако снова надев обувь, Конан сразу занялся своим подопечным: вынул яйцо из котелка, и котелком же вырыл подходящую по глубине – такую же, как вырыла мать! – яму в песке. Бережно опустил туда освобождённое от тряпок яйцо. Снова осторожно закопал. И ещё и обрисовал трёхфутовым кругом насыпь – чтоб издали её возможно было различить. Разровнял песок в полосе вокруг насыпи шириной с пару футов: так он всегда сможет понять – всё ли в порядке у его подопечного, и не приходил ли кто плотоядный или просто – любопытный к тому в «гости». Буркнул: «Ну вот. Теперь можешь расти и развиваться сколько душе угодно!»
Однако радоваться рано: раз уж обещал несчастной матери, что присмотрит – вот и надо присмотреть за малышом вплоть до вылупления.
Да и проследить, чтоб до воды отпрыск Нэйлы добрался без приключений!
Лагерь Конан разбил в кустах у кромки пляжа: там, где кончался песочек, и начиналась трава и кусты. Растущие уже на вполне привычной глинистой почве. Деревьев здесь было мало, да и те какие-то корявенькие и низкорослые – видать, слишком тонок был слой почвы, наверняка только недавно наросшей на голых скалах.
Правда, капитальный навес варвар сооружать не стал, логично рассудив, что стоит позднее лето, и ничего с ним не сделается, если он немного побудет под открытым небом. Дождей не шло уже недели две, и солнце, неизменно встававшее без единого признака того, что собирается нырнуть в гущу облаков, давало надежду на хорошую и ясную погоду. Тем лучше: неизвестно ведь, как на яйцо повлияет избыточная влага!
Пару раз до наступления сумерек Конан раскапывал яйцо, чтоб убедиться, что не разместил его слишком глубоко, и от жары, как и от излишней влажности то не страдает.
Но всё оказалось в порядке: уровень грунтовых вод проходил явно гораздо ниже, и окружающий яйцо песок оставался сырым только из-за того, что влага поднималась по капиллярам между песчинок. А сами песчинки даже в глубине ямы были вполне тёплыми: похоже, тёмно-коричневый песок кромки озера солнце нагревало очень даже прилично. А странный тёмный цвет они имели из-за того, что явно образовались из окружавших озеро скал.
