Егор идёт прямо туда, затем нелепо стряхивает снег сначала с одной скамейки, а потом и с другой, чтобы можно было присесть. И я сажусь напротив парня, разглядывая его черты лица, пока тот смотрит в другую сторону.

На нём чёрная шапка, поверх неё капюшон куртки. Штормов сидит расслабленно, облокотившись предплечьями о свои раздвинутые ноги, и смотрит куда-то в сторону заброшенного здания. У меня возникает жгучее желание закурить, но я не курю.

– Расскажи о себе, – неожиданно просит парень, бросая на меня мимолётный взгляд.

Я теряюсь. Расскажи о себе? Что я могу рассказать?

– Ну, – я опускаю взгляд на свои варежки и задумчиво надуваю губы. – Живу с родителями и со старшей сестрой, – я замолкаю, потому что не хочу говорить о семье. – Раньше пела. В школе ходила в кружок, но потом забросила всё это. Не могу находиться в замкнутом пространстве, поэтому вечно гуляю.

– И находишь неприятности, – усмехается Егор, намекая на мою стычку с парнями в городе.

Я поджимаю губы.

– Ну, да, – прокашливаюсь. – Особо и нечего рассказывать.

Я думаю о своих друзьях, оставшихся в старой школе, вспоминаю, как мы с ними гуляли и вечно искали неприятности, и мне становится тоскливо. Никто из них мне даже не написал за всё это время.

– А что ещё ты любишь? Что первое приходит в голову? – не отстаёт Егор.

Я вздыхаю и задумчиво осматриваюсь, словно это что-то должно вот-вот выпрыгнуть из сугроба и объявить о своём существовании. Я думаю о своём коте, затем о любимом сериале «Skam», а следом в моей голове всплывает образ гитары.

– Я любила петь под гитару, – тяну я, смотря прямо в голубые глаза Штормова.

– Любила? – переспрашивает он.

Я чуть опускаю взгляд и смотрю на его руки.

– Пока отец не выкинул мою гитару с пятого этажа, потому что я «достала его своим бренчанием», – я делаю в воздухе кавычки. – Собственно, после этого я и ушла из кружка по пению.

– Оу, – Егор рассеянно смотрит на меня, а я пожимаю плечом.

– Потом он конечно же извинялся и всё такое, но желание играть и петь у меня пропало, – признаюсь я. – Часто потом играла на гитаре друга, но покупать свою собственную не хотелось.

– Понятно.

Мы снова замолкаем. Я с опозданием замечаю, как Егор начинает рассматривать меня, и под его пристальным пронзительным взглядом мне становится не по себе.

– Ты красивая, – неожиданно тихо говорит Егор.

Я нервно смеюсь.

– Что? Брось. Совсем обычная.

Ну, вот зачем он это сказал? Теперь у меня сердце разрывается от волнения. Это же чепуха какая-то. Какая я красивая? Ничего не красивая…

Щёки раскрасневшиеся от мороза, волосы под шапкой намагничены, совсем нет косметики, да ещё и куртка старая. Вот если бы он летом мне такое сказал, тогда я бы поверила, а сейчас…

Я неловко отвожу взгляд в сторону. Что я ему отвечу? Не буду же я говорить, что он тоже красивый, это как-то глупо. Пар вылетает из моего рта и растворяется в морозном воздухе, а я начинаю нервно перебирать пальцы в варежках.

– Так, завтра ждать тебя на тренировке? – спрашивает Штормов, и я облегчённо вздыхаю.

– Да. Приду, посмотрю, как ты изводишь себя, – криво улыбаюсь. – Понюхаю потных раздетых мальчиков, полюбуюсь на всех.

– Я единственный, на кого там можно полюбоваться, – бросает он.

– Да, да, конечно, – отмахиваюсь.

Егор фыркает, хватает снег у себя под ногами и бросает в меня – я не успеваю уклониться, и комок попадает мне прямо в плечо.

– Эй, – возмущаюсь, собираясь тоже кинуть в него снежок, но парень вскакивает на ноги и отбегает в сторону, широко улыбаясь.

Мне приходится встать со скамейки, но я спотыкаюсь о выступ и падаю на колени, из-за чего Егор смеётся ещё громче.

– Не смешно! – улыбаюсь.

– Тебе помочь? – он делает неуверенный шаг в мою сторону.

– Ага…

Егор подходит чуть ближе, и я, воспользовавшись моментом, бросаю в него снег. Комок, по идее, должен прилететь прямо в лицо Штормову, но парень уходит в бок и избегает столкновения. Чёртов боксёр…

Я собираюсь подняться на ноги самостоятельно, но ловкие руки подхватывают меня за запястье и буквально силой заставляют выпрямиться, словно безвольную куклу.

Я выдыхаю – мы находимся слишком близко друг к другу, и его горячее дыхание обжигает мои щёки, словно палящее солнце. Я хочу отстраниться, но у меня не хватает на это сил.

– Спасибо, – бормочу я.

– Ага.

Егор чуть отступает, делая шаг назад, и его крепкие пальцы отпускают меня.

– Пошли куда-нибудь, – тяну я, отворачиваясь, потому что мне становится неловко находиться с Егором в этом месте один на один.

– Хорошо.

Мы двигаемся в сторону выхода из этого таинственного отрезанного от всего города места и возвращаемся в парк, который мне кажется теперь до бесконечности заполненным и шумным.

Tokio Hotel – Cotton Candy Sky

Егор.

– Ладно, я понял. Ты не любишь грибы, – я иду рядом с Соней, пока мы разговариваем о всякой ерунде.

Я показываю девушке город и самые нормальные места, где можно погулять или просто развлечься. У нас не так много достопримечательностей, но, кажется, Розину это ничуть не расстраивает. Даже наоборот. Чем больше мы с ней проводим времени вместе, тем атмосфера между нами становится непринуждённее. Неловкость пропадает, и разговаривать становится гораздо проще.

– Да, – она улыбается. – В детстве я думала, что это тараканы.

Соня смущённо фыркает, а потом зарывается носом в шарф, чтобы спрятаться от мороза. Холодно, но никто из нас не заикается о том, чтобы разбежаться по домам. Да и, признаться, мне лично этого совсем не хочется.

– Тараканы, – издеваюсь я. – Как грибы могут быть похожими на тараканов?

Девушка смотрит себе под ноги, а потом косится на меня, словно я сказал самую ужасную глупость на свете.

– Ну, да, – пожимает плечом. – Могут быть.

– Ты просто никогда не ела жареную картошку с грибами, которую готовит моя мама, – заявляю я.

– Может быть, – Розина фыркает. – Но факт того, что я не особо люблю грибы всё равно остаётся. Все могут что-то не любить из еды, это нормально.

Я прикусываю губу, секунду думая, а потом покорно вздыхаю.

– Да, не спорю. Но картошка мамы безумно вкусная. Ты как-нибудь должна заглянуть к нам на ужин и попробовать её. И отказы не принимаются!

Соня смеётся – я смотрю на её раскрасневшиеся то ли от мороза, то ли от смущения щёки, и немного улыбаюсь. Сейчас она выглядит до безумия милой.

– Я думаю, что ещё рано знакомиться с твоими родителями, – она поворачивается ко мне, а потом смущённо опускает голову.

Мы сворачиваем к перекрёстку и останавливаемся на светофоре – я скольжу взглядом по проносящимся мимо машинам, цепляюсь им за прохожих, которые, укутанные в шубы или в зимние пуховики, мелькают мимо нас, словно опаздывая на какие-то важные встречи. Вижу знакомых на другой стороне дороги, но ребята уже заворачивают за угол и исчезают.

– Ну, пока что, – тяну я, почти забывая, о чём мы вообще говорим.

Светофор загорается зелёным, и поток людей подхватывает нас, заставляя перейти на другую сторону улицы.

– Пока что, – передразнивает меня Соня.

Я фыркаю и глубже прячу руки в карманах.

– Не вижу ничего такого в том, если ты придёшь к нам на ужин, – непонимающе бросаю я. – Это же не событие, которое изменит всю твою жизнь за секунду. Тем более мои предки крутые, они только обрадуются.

Девушка ничего не отвечает, и я понимаю, что действительно слегка перешёл границу: на первом свидании уже планировать знакомство с родителями, но с другой стороны, что в этом такого? Не понимаю. Они же не убьют её и не будут строго критиковать за внешность или поведение.

– Да не парься, я тебя силком не потащу, – пытаюсь разрядить атмосферу.

– Я и не парилась, – Розина шмыгает носом. – Но к себе на ужин я тебя точно не поведу никогда в жизни!