========== Меропа. Маленькие радости ==========
Год 1925, август.
Кисловатый дух только что сваренной похлебки мешается с привычным запахом плесени и слегка щекочет ноздри. Пока никто не видит, Меропа, используя фартук вместо прихватки, руками снимает котелок с огня. Да, как обычная маггла, но так она его, по крайней мере, не перевернет. Поставив готовый обед на стол, она облегченно вздыхает, вытирает руки и оглядывается. В доме всегда темно и сыро, оттого все стены покрыты черным налетом, а в углах иногда даже вырастают настоящие поганки. Меропа их собирает и сушит в надежде, что когда-нибудь она попробует варить зелья по маминой книге. Поганки упоминаются в некоторых рецептах.
Тяжелый затхлый воздух вдруг содрогается от раскатистого храпа. Первоначальный испуг быстро отступает, уступая место робкой радости. Отец спит. На цыпочках подобравшись к окну, Меропа видит брата, который играет на крыльце с очередной жертвой. Змейку очень жаль, но Меропа ничем не сможет ей помочь, поэтому лучше не смотреть и не думать о ее участи, а выскользнуть через черный ход в сад.
Сад заброшен и давно одичал, но на яблоньках по-прежнему бывают плоды. Они еще мелкие и кислые, но Меропе нравятся. Наслаждаясь свежим вкусом и теплым солнышком, слепящим сквозь сетку живых и засохших веток, она бредет к окраине фамильной усадьбы, чтобы посмотреть на дорогу. Двумя желто-коричневыми лентами на фоне зелени лугов та убегает вдаль, маня и пугая. Что там, в большом мире? Отец говорит, ничего хорошего. Брат с ним полностью согласен. Хотя откуда Морфину знать, когда он, как и Меропа, нигде не был? Правда, ему, по крайней мере, можно гулять по городу, а не только раз в месяц сходить за продуктами на ближайший рынок под следящими чарами. Но он предпочитает сидеть дома и мучить змей. Или Меропу…
А ей бы хотелось пойти на прогулку, как другие люди, которые иногда проходят или проезжают мимо, веселые, нарядно одетые. Это магглы, и отец называет их грязными свиньями, но Меропе так вовсе не кажется. Среди них встречаются злые, особенно некоторые мальчишки, которые без всякой причины говорят гадости и швыряют камнями. От таких лучше просто уйти. Встречаются и добрые, которые иногда пытаются дать ей хлеба или немного картошки, или лука. Но Меропа никогда не берет, боится отца и, тихо пробормотав слова благодарности, тоже предпочитает поскорее убежать. А есть… Том.
Прежде, до маггловской войны, — это слово часто звучало из уст прохожих, — Меропа не сильно обращала на соседского сына внимание. Он казался совсем взрослым, а ей больше хотелось к детям, своим ровесникам, шумно играющим на большой поляне, разделяющей поместья Гонтов и Риддлов. Потом он просто исчез. Меропа догадывалась, что это как-то связано с войной, а подробностями не интересовалась. Но недавно Том вернулся. Меропа взглянула на него и чуть не ослепла от восторга, такой он был красивый. Один раз она его видела в необычной одежде, белоснежной с золотыми пуговицами и такой же бляшкой на странной, сплюснутой, как тарелка, шапочке. Позже Том снова стал одеваться как все. Но в любой одежде он был самым лучшим.
Лелея облик Тома в памяти, Меропа чуть не упустила возможность полюбоваться им вживую. Хорошо, что лошадиное ржание заставило ее вынырнуть из грез и посмотреть туда, откуда неспешно приближались два всадника. Точнее, всадник и нарядная всадница. В груди всколыхнулись и забились два, казалось бы, несовместимых чувства: грусти и радости. Меропе было все равно, как такое возможно. Она смотрела, как он оживленно, иногда жестикулируя одной рукой, рассказывает что-то своей спутнице, и понимала, что никогда ей не оказаться вот так рядом с ним, не слушать обращенные к ней речи и не смеяться так мелодично, немного запрокидывая голову. И дело не только в том, что у нее нет такого платья и она не умеет ездить верхом. Меропа знала, что некрасива и косоглаза. И вообще, она волшебница и ей нельзя приближаться к магглу. Но вот здесь и сейчас она может видеть его прекрасные темные глаза, его будто бы светящуюся улыбку, слышать его бархатный голос. И от одного этого ей хорошо. Настолько хорошо, что она даже не сразу понимает, что звонкий девичий голос говорит о ней:
— Ой, Том, смотри! Здесь местная замарашка! — девушка искристо хихикает. — Она так на тебя уставилась!
Взгляд Тома обращается к Меропе, и она едва не теряет сознание от нахлынувшего восхищения, но его лицо отчего-то становится озадаченным, потом он прыскает сквозь плотно сомкнутые губы и наконец тоже смеется. Над ней.
Меропе хочется сжаться, спрятаться, провалиться сквозь землю, но она может только, подхватив обтрепанный подол, бежать, подгоняемая звенящим вдогонку смехом:
— Мне кажется она в тебя влюбилась! Ха-ха-ха! Влюбилась!
Меропа обнимает самое старое в саду дерево, садится на землю рядом с трухлявыми остатками их с мамой когда-то любимой скамейки и сотрясается в беззвучных рыданиях: «Влюбилась!.. Даже если и так, что тебе с того плохого? За что ты так со мной, Том?»
========== Роза. Проект “Реставратор” ==========
Год 2025, сентябрь.
Сегодня очень важный день. Тяжелый, ответственный, судьбоносный. Пока Джеймс, Ал и Хью проводят последние, предстартовые проверки, я отхожу к окну. Наши с мамой рунические формулы я перепроверила уже раз двести, а сейчас хочу хотя бы немного отвлечься и успокоиться.
За окном лаборатории ярко светит солнце, пестрят цветущей зеленью холмы, а в чистом небе резвятся птицы. Ласточки, кажется… Неважно. Все равно это всего лишь наколдованное окно.
На самом деле лаборатория находится глубоко под землей, как и весь город, приютивший остатки населения магической Британии. На поверхности же только чахлая растительность, насекомые и пауки. Сложно представить, что еще сравнительно недавно планета была совсем другой. А еще сложнее принять тот факт, что весь этот медленно разворачивающийся кошмар начался с победы. Победы дяди Гарри над Волдемортом.
Мама — моя сильная мама — всегда говорила о том дне со слезами на глазах. И плакала она отнюдь не от радости. Когда съехавший с катушек некромант был окончательно повержен, все люди праздновали начало новой счастливой жизни. Никто и помыслить не мог, что это было начало конца. Проклятый ублюдок сумел отомстить, дотянулся своей «рукой возмездия» даже из преисподней. «Рука возмездия» — так называлось открытое письмо Темного лорда, опубликованное несколькими низкопробными газетенками магической Европы и Америки на следующий день после решающей битвы, в котором он обещал миру суровую и неотвратимую кару за собственную смерть. Позже выяснилось, что такие письма пришли практически во все издательства, но серьезные конторы их не стали публиковать, приняв за фейк. Оказалось — зря.
Началось все с того, что вскоре после выхода газет в разных точках Земли в небо взвились гигантские Черные метки. Египет, Мексика, Китай. Еще две над Атлантическим океаном. Независимые друг от друга экспертные группы магглов и волшебников, незамедлительно прибывшие в места происшествий, обнаружили разрушенные пирамиды, но ни активных темных проклятий, ни признаков химического или радиоактивного заражения. У магглов, правда, сбоила их электронная аппаратура, но там и прежде такие явления были в порядке вещей. Объявив на всякий случай те районы опасными зонами и закрыв их для посетителей, власти волшебного мира сошлись во мнении, что стали свидетелями банального, по сути, хоть и впечатляющего размахом, акта вандализма. Эдакий прощальный хлопок дверью, заключавшийся в уничтожении памятников древности, значимых как для магглов, так и для магов. Такие выводы и доводились до волшебного населения мира. Магглы, ясное дело, свалили вину на собственных террористов.
Все опасались новых ударов. Предпринимались серьезные меры по защите стратегически важных объектов и мест скопления народа. И никто тогда не понял, что месть Темного лорда уже свершилась. Просто ее первые результаты проявились лишь месяц спустя — слабые, не поддающиеся идентификации аномалии магии, наиболее заметные на руинах пирамид. Некоторые волшебники, близкие к миру магглов, заговорили о смещении магической оси, об искажении магического поля планеты. Другие — не то о разрыве связей с Космосом, не то об исчезновении магической сферы, от галактических силовых потоков ограждавшей и державшейся на пирамидах. Третьи, ссылаясь на расшифровки старинных рукописей, вещали о проклятии неких могущественных доисторических чародеев, которое было заперто с помощью пирамид другими великими древними, а теперь вырвалось на свободу. К общему мнению так и не пришли.
