Рот Северуса чуть заметно скривился в однобокой улыбке, но в темно-карих глазах появилась болезненная, отчаянная страсть. Медленно поднял руку. Отодвигая прядь светлых блестящих волос, провел тыльной стороной пальцев по бархатной щеке, скользнул ладонью к затылку. Женщина тихо застонала. Обмякая всем телом и еле держась на подкашивающихся ногах, она потянулась к его губам. Он порывисто наклонился и впился в ее рот глубоким поцелуем. Возбуждение тягучей ноющей негой отозвалось в промежности, пульсирующим жаром потекло по венам.

Нарцисса хотела обнять любовника, но он одним ловким движением толкнул ее на диван, развернул к себе спиной. Женщина вцепилась в обшарпанную спинку и сладострастно прогнулась. Бесстыдная, дикая страсть накрыла обоих горячей волной, на время затуманив разум и позволив полностью раствориться в любовном экстазе.

*

Они уже отдышались, привели в порядок одежду и теперь молча сидели рядом.

Нарцисса повернула к нему бледное лицо. Большие голубые глаза смотрели нежно и грустно.

— Скажешь что-нибудь?

Тонкие губы сардонически скривились.

— И что хочет услышать от меня леди Малфой, образец верной и любящей жены?

— Не надо так, — всхлипнула, но не заплакала Нарцисса. — Я в самом деле люблю Люциуса.

Теперь Северус посмотрел на нее, скептически приподняв бровь и с незнакомым блеском в глазах. Влажные черные волосы прилипли к щекам.

— Какая странная штука — любовь, — едко, с длинными паузами между словами произнес он. — Ты любишь мужа, но, когда он оказывается в Азкабане, приходишь ко мне. Как мило.

Нарцисса с глубоким вздохом откинула голову на спинку дивана и уставилась на дощатый увешанный паутиной потолок.

— Все именно так, — неожиданно расслабленно сказала она. — Он — моя любовь, а ты — мое утешение. Если б не ты, я бы, наверное, сошла с ума в ту ночь, когда его схватили. И сегодня тоже… Хотя понимаю, это ужасно фальшиво звучит.

— Думаешь, Люциус тоже поймет?

Нарцисса резко выпрямилась и схватила его за плечо, с ужасом уставившись в черные проруби глаз.

— Успокойся, — с оттенком презрения в голосе порекомендовал он. — Я не собираюсь ему рассказывать, равно как и кому-либо другому.

— Я знаю, что ты не скажешь! — воскликнула Нарцисса. — Но ведь Хвост наверняка все слышал, — переходя на свистящий шепот, пояснила свое беспокойство она.

— И видел… — ехидно скривившись, добавил Снейп, но голос изменился, стал заметно мягче. — Ты очень вовремя про него вспомнила, — хмыкнул он. — Но можешь расслабиться. Я позаботился о том, чтобы Хвост не узнал, что ты… у меня в гостях.

— Ох, Северус, — облегченно выдохнула она, снова откидываясь назад. — А ты сам… презираешь меня теперь? — тщетно стараясь не выдать напряжение, спросила Нарцисса и, внутренне сжавшись, приготовилась услышать заслуженное «да».

Но в его взгляде не было ни издевки, ни осуждения.

— Чем я лучше, чтобы презирать тебя, Нарцисса?

Но красноречивее негромких слов говорило выражение лица. Обычно непроницаемое, сейчас оно было иронично грустным.

На некоторое время снова воцарилась тишина.

— Почему на роль… утешителя ты выбрала меня? — фыркнув, безучастно осведомился он.

— Я не знаю, — тихо сказала Нарцисса. Наклонившись к нему, она попыталась убрать волосы с его лица. Северус недовольно повел головой, и ее рука поспешно соскользнула ему на плечо. — Может быть, потому что ты… настоящий, надежный. Если нужно, ты прольешь кровь, но не уронишь честь.

Снейп искренне рассмеялся, чем обескуражил собеседницу.

— Вот в чем дело! Sanguis et honor (1)! Наследница римских завоевателей соскучилась по романтике Колизея, — с пониманием протянул он.

— Если уж вспоминать Колизей, то мы все на арене, — помолчав, ответила леди Малфой. — Ведем только себя по-разному.

*

Ночной лес, казалось, застыл в холодном свете луны, притих и замер, потрясенный незавершенной, лишь замороженной битвой. Длинные тени располосовали поляну, на которой собрались Пожиратели Смерти в ожидании новых распоряжений Лорда. Многие уже чувствовали неизбежность поражения, понимали безвыходность ситуации, но отчаяние металось в немоте. Высказать свою обеспокоенность вслух? Такое никому бы не сошло с рук.

Леди Малфой не находила себе места, переживая за сына. Стояла с напряженно прямой спиной и высоко поднятым подбородком, а под плащом бессильно заламывала пальцы и сжимала губы, чтоб, задрожав, не выдали преступного смятения. Статная и сдержанная снаружи, сломленная и воющая внутри. Как ей была нужна поддержка.

Люциус был рядом, непохожий на себя: с неопрятной щетиной, спутанными волосами и трясущимися руками. Он был не в состоянии ей помочь, хотя хотел бы.

Нарцисса обвела глазами поляну и нашла высокую фигуру, неподвижную, как каменное изваяние. Снейп стоял у высокой сосны и почти сливался с ее тенью. Черный сюртук под горло, черная мантия, черные волосы до самых плеч. Даже лицо, выделявшееся на общем фоне мертвенной бледностью, можно было принять за пятно холодного лунного света.

Не особо понимая зачем, Нарцисса медленно, словно на прогулке, подошла и встала рядом. Он среагировал на ее присутствие внимательным, выжидающим взглядом.

— Как ты думаешь, Драко жив? — несмотря на то, что голос был едва слышным, было понятно: он дрожит. Голосом блистательная леди Малфой владела гораздо хуже, чем лицом и телом.

— Я думаю, что у него есть шанс уцелеть.

В тихом, спокойном ответе не было ни горячей веры, ни трепетного сочувствия, только суровая, пронзительная правда. Но в этой правде жила надежда. Нарцисса почувствовала незначительное, но такое необходимое ей в ту минуту облегчение. Благодарные голубые глаза немного согрелись в черных. Кто бы мог подумать, что его взгляд может быть теплым. И он сумел найти нужные слова, как будто знал, что фальшивый, беспочвенный оптимизм лишил бы ее остатков самообладания.

Послышался звук торопливых шагов. На поляну стремительно выбежал Мальсибер.

— Снейп! — резко выкрикнул он. — Темный Лорд зовет тебя. Он в Визжащей Хижине. Поторопись.

— Иду.

“Он снова стал мне утешением, — тем временем с нежностью думала Нарцисса. — Как и в тот день, когда встал между моим сыном и смертью… Между нами и…” — дурное предчувствие тисками сдавило грудь.

— Северус, — она схватила его за рукав, шепнула, — береги себя!

Он улыбнулся уголками губ.

— Идущие на смерть приветствуют тебя! — в темных глазах плеснулась обреченная веселость. Северус обозначил легкий кивок и решительно зашагал навстречу неизбежности.

Его силуэт с развевающимися полами мантии, освещенный безжизненным лунным светом, будет снова и снова уходить от нее во снах.

1) Sanguis et honor (латынь) — Кровь и честь! — девиз гладиаторов