подал стакан с водой. Только я не могла ни взять его, ни сделать глоток. Даже

вдохнуть была не в силах.

Задержала дыхание,

но все равно вздрагивала от сдерживаемого кашля. Кажется, стакан мне в руку все

же сунули, но я его просто держала. Маленькие ручки скользнули по моему лицу, убирая со лба прилипшие пряди и вытирая слезы. Тушь потекла, наверно. Жалко, красиво накрашена была.

В грудь будто

кто-то ударил изнутри. Я согнулась, резко выдыхая. Звон разбившегося стекла, треск и стрекот энергии в воздухе. Волосы будто ветер раздул. Стало легче, на

много. Только голова все еще побаливала. Рук на плечах я не почувствовала.

Отошел? Как только мир начал становиться более четким и не таким громким, разогнулась, наслаждаясь властью над собственным дыханием. Как хорошо. Я не

могла так сильно подавиться. И так необъяснимо.

Осмотрелась. Не

знаю, что тут случилось, но я не специально. Стол был откинут к стене, рядом

валялись стулья, на полу осколки стекла от разбитого окна. Ангелы и двое мужчин

были будто прибиты к стенам. От Гнева и Тюрона вообще вмятины остались. На

каменной кладке. Они там живы вообще? Один лишь Михаил, со всей силы вцепившись

в край комода, оставался рядом. Явно тоже сильно ударился.

—Это я? — Сама у себя спросила я, и так понимая, что так и

есть. — Извините, я не специально.

—Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Голова? Кашель?

Что-то жжет? — Впервые вижу Зависть таким эмоциональным и таким испуганным.

—Голова немного побаливает. Что это было? — Накрыла его

руки, сжимающие мои плечи, своими, пытаясь так подтвердить свои слова.

—Ты… — Но он так и не нашел, что сказать. Единственный знал, но молчал.

—Михаил, — позвала я, но реакции не последовало.

—Ты как? — Рядом присел Тюрон, даже не пытаясь отодвинуть от

меня старшего ангела, все еще сидящего с опущенной головой.

—Это я должна спрашивать. От тебя вообще вмятина осталась, —ткнула в раскрошенную стену пальцем, осматривая мужчину на предмет повреждений.

Ни царапинки. Удивительно.

—Ничего, переживу, — не сомневаюсь. — Эверу больше всех

досталось, — потому что ты бык, там семь ангелов, гаркаши. А он просто дракон.

Приземленный.

—Ты как? — Заметив, что мужчина приподнялся и потирает

спину, спросила я.

—Нормально. Что это было? — Самой интересно. Но ответ знает

только Зависть.

—Михаил, — еще раз позвала я, положив ладошку ему на

коленку. Он всегда был таким холодным?

—Двадцать лет назад было то же самое, — двадцать два, да?

—А если точнее? — Точнее некуда. Эверфольду никто не

ответил, все всё поняли.

Взглянула на

Уныние. Он ход моих мыслей понял и, глянув на веревку на поясе, пожал плечами.

—Все то же, — значит не будем заострять внимание.

—Отойдем? — Неожиданно серьезно попросил Зависть, кивнув в

сторону второй двери, ведущей в соседний зал, поменьше. — Ты тоже, — когда я уже

встала и посеменила следом, взглядом подозвали еще и Тюрона. А он зачем?

Спрошу потом. Мы

втроем зашли в соседнюю переговорную и закрыли дверь. Дракон тоже хотел было

поучаствовать в разговоре, но был остановлен остальными членами совета. Михаил

сел на свободный стул и, подтянув одно колено к груди, предложил сесть

напротив. Генерал остался стоять, а я присела.

—Так. Насчет двадцати лет, — приподняла руку, чтобы не

перебивать, но обозначит желание высказаться. — Что?

—Зачем здесь Тюрон? — Мужчина чуть вздрогнул, вероятно, не

ожидая от меня столь жесткой реакции на его присутствие.

—Ты ему доверяешь как себе самой. Он слышал разговор со

Светлейшей и сможет успокоить тебя своим присутствием, — проигнорировала оба

взгляда. Даже краснеть не стала. Сейчас пока он меня больше напрягает.

—Допустим, — кажется, зря я согласилась. Жаль, что слов не

воротишь.

—Можно продолжить? — Кивнула. — Итак. Твоя матушка родила

тебя от смертного мужчины будучи в смертном теле, — догадалась. Была теория, что Боги могут посещать миры только в смертных телах. — Родилась ты так же

простым человеком, но с Божественной силой. Не сложно догадаться, что бренная

плоть не выдерживает этой мощи и пытается тебя уничтожить, — освободиться то

есть? Занятно. — Ты прожила пятьдесят лет в Поднебесной. Потом начались такие

же симптомы. Через неделю после первого ты впала в то же состояние, но

очнулась. Потом просто начала умирать на глазах, — тогда мама забрала меня в

антимагический мир. Все ясно.

—Только в этот раз я не смогу сбежать в свой предыдущий мир.

И не хочу, — здесь слишком много тех, к кому привязана моя душа. К некоторым и

тело.

—Тогда, как и говорил Уныние, проживешь ты не долго.

—Достаточно, чтобы выполнить предназначение, — как в

Ведьмаке.

—С чего ты взяла, что твое предназначение вообще в том, чтобы бороться с Дьяволами? — Дай-ка подумать.

—Ну, не знаю. Пророчество. Которое оставила моя собственная

мать, — обрекая меня на возможную гибель. Не было ведь Уныния, который бы

сказал, что я проживу дольше.

—Ты винишь Светлейшую в том, что она сделала тебя объектом

пророчества? — Пятьдесят на пятьдесят.

—Спорный вопрос. Я не могу винить ее ни в чем, потому что

люблю. Просто не понимаю. Она родила меня только ради этого?

—Нет конечно! — Какой защитник. Даже вскочил с места. — Она

так много сил и времени потратила на то, чтобы вернуть тебя к жизни, — я сама

вернулась, по твоей же истории.

—Я об этом не просила, — за рождение не благодарят. Сама

захотела родить, родила. Я ничем не обязана, хоть и благодарна.

—Госпоже надо успокоиться, — сухо бросил Михаил и, глянув на

меня лишь вскользь, вышел оставляя нас наедине с мужчиной.

Я молча сидела,

смотря в одну точку перед собой. Тюрон стоял рядом и так же не стремился начать

разговор.

—Она узнала тебя, — произнесла я куда-то в пустоту.

—Не меня, а мое имя, — капитан очевидность.

—Что это может значить? — Мы оба догадывались, но молчали.

Все было слишком очевидно. — Какая судьба у твоего имени? — Молчит.

—Биться бок о бок с Элиниэль против Дьяволов, — красиво

стелит. Лжи не чувствую, но и правда здесь не вся. — Я не думаю, что твоя мама

родила тебя только ради пророчества, — только потому, что это безответственно?

—Я тоже так не думаю. Просто не понимаю, какая тогда

причина? Почему у меня ее имя? Чтобы повторить то, что сделала она. Только в

чем разница. Мама — Богиня жизни. А я человек, — причем самый обычный. Даже

магией не владею. Потому что она слишком большая? Не подчиняется мне. Потому

что чужая. А есть ли у меня что-то исключительно мое?

—Тебя ведь что-то еще беспокоит? — Проницателен, как и

всегда.

—Все нормально. Просто боюсь, что не смогу оправдать

ожидания других, — малая часть правды, но это меня почти не беспокоит. Нервы

треплет недосказанность и не расставленные на свои места точки.

—Я в тебя верю, — и когда он успел присесть напротив?

Мужчина смотрел мне

в глаза, вызывая улыбку. Он верит в меня. Всегда. В любом случае. Я ему

благодарна за это, но… Не знаю. Слишком сложно. Почему он смотрит на меня с

такой нежностью? Как может врать, смотря прямо в глаза? Врать о чувствах, которых нет. Которые адресованы другой.

—Пора идти, — меня хотели придержать за руку, но я ее

вырвала и молча вышла, не желая ничего объяснять. Не стоит. Не сейчас.

Вернулась к совету

и сделала вид, что все хорошо. Нацепила на лицо легкую улыбку. Алчность

обрадовался, что я пришла в себя. Гордыня похлопала по спине и шепнула нечто

немного пошлое на ухо, мол, чем это мы там с генералом наедине занимались

столько времени. Не знаю, что в ее понимании «столько», но точно не мои десять