– Ну что? Звать братьев? Я договорился с двумя. Еще трое будут завтра-послезавтра, как сможете, – уточнил Аль. Я подняла голову и заметила, что законный сын Омлиса висит на платформе, метрах в двух от пола. Один, без Болна.
Я покосилась на одного напарника, на другого и, заметив дружное одобрение на их лицах, ответила за всех:
– Ведите! А где Болн?
– Уехал по делам, – вздохнул Аль – похоже, ему не хватало поддержки бастарда, его участия. Сводных братьев связывали непростые, но, явно приятельские отношения. Такие, какие не всегда складываются между братьями. В особенности, если у них разные отцы и разные шансы наследовать семейное состояние.
– Такой вот он, – отмахнулся Аль. – Немного своеобразный, резковатый, всегда и на все имеет свое мнение. И вообще угрюмый временами. Но он один из самых честных в семье и очень добрый. Уж поверьте, я-то знаю.
С этими словами Аль эффектно поднялся наверх, а мы переглянулись.
– Не думаю, что Болн замешан, – опередил мое «разрешение» Аркарис. – И вообще не думаю, что ему интересна ферма. Но у Болна явно свои представления о чести и долге. И он очень не хочет, чтобы отец решил, будто гадости делал именно он.
Ястин согласно мотнул головой и добавил то, что пришло на ум и мне тоже:
– А еще мне кажется, у Болна есть какой-то свой мотив не желать, чтобы отец считал его подлецом. Мотив, о котором Аль ни сном, ни духом.
– Да-да! Я тоже это подметил! – поддержал Аркарис.
Мозговой штурм определенно шел на пользу напарникам. Они слаженно работали вместе, обсуждали и рассуждали без прежнего соперничества и недовольства друг другом. Разве что каждый постоянно стремился первым взять слово. Но эта проблема представлялась уже не такой серьезной, как прежние склоки вирна с надгаром, постоянно грозящие перерасти в драку.
Что ж… надо почаще устраивать мозговой штурм и пореже давать ребятам возможность сцепиться из-за какой-нибудь мелочевки.
Внезапно я поймала себя на странном ощущении. Мы с напарниками словно обменивались мыслями, впечатлениями, подозрениями даже на расстоянии, без слов. Кажется, начала просыпаться магия трио. И очень хотелось бы, чтобы она пробудила во мне хоть каплю боевого колдовства.
И вот стоило так подумать, как случилось непонятное. Теплая волна прошлась вдоль позвоночника, а затем холодная и снова теплая. Почудилось – на долю секунды тело стало невесомым, а в ладонях образовалось нечто. Вроде комков чего-то вязкого, плотного, но одновременно упругого… Я суматошно уронила взгляд на руки, но они оказались пустыми.
Комната покачнулась, или это я поменяла положение? Потолок накренился, пол поехал куда-то в сторону.
Я вздрогнула и со страхом оглянулась на вирна. Ребята поняли все моментально. Аркарис осторожно сжал мою руку в своей, Ястин завладел второй моей ладонью. Парни обменялись такими взглядами, что Северный ледовитый океан не только растаял бы – закипел, и вирн с чувством произнес:
– Не бойся, мы с тобой. Поможем, – голос его дрогнул, голубые глаза просияли искренним участием. Ястин хотел вставить слово, но в эту минуту платформа доставила в комнату новых гостей. Аль вернулся с… Торном.
Я торопливо высвободила ладони из рук ребят. Почему-то стало неловко от мысли, что наблюдательные веллеры заметят наши странные отношения, не совсем такие, какие складываются между сослуживцами.
Мужчина, лет тридцати пяти на вид, в отличие от братьев совсем не носил одежду из шкур арргулисов. Даже сапоги его были пошиты из другой кожи. Высокий, атлетически скроенный, он напоминал гимнаста и явно занимался спортом. Мелкие, красивые черты Торна выглядели очень благородно, аристократично. Гораздо более аристократично, чем более крупные, хотя и аккуратные черты Аля.
Бастард чуть прищурился, и его черные глаза, похожие на влажные маслины, странно сверкнули.
– Значит, Аль все же добился расследования? – Торн не обращался ни к кому конкретно – деликатно спрашивал всех троих.
Я покосилась на напарников и взяла слово:
– Да. И мы приложим все усилия, чтобы распутать дело и найти виновных.
– Насколько я знаком с вашей Академией, у вас все получится, – с внезапным участием приободрил Торн. И я поняла – почему братья так его любят. Он и впрямь производил приятное впечатление, даже аура бастарда казалась теплой, дружественной, располагала к себе.
Да и пахло от него приятно – то ли яблоками, то ли сливами.
– Ну что ж… я весь ваш на ближайшие… хм… – он вскинул глаза к потолку, словно искал там часы. – Полтора-два часа. Потом у меня встреча с одним врачом, – тень прошла по лицу Торна, но быстро исчезла. – Так что слушаю и отвечаю, – мягко улыбнулся он и присел в кресло напротив. Аль махнул на прощание рукой и вернулся на платформу.
– Если я сейчас не нужен… есть кое-какие дела на ферме, – извиняющимся тоном произнес он и улыбнулся.
Я кивнула. «Жертва» улыбнулся шире, и улетел на платформе.
Торн выпрямился в кресле, словно и не сидел вовсе – удерживал позу. И я снова вспомнила про гимнастов. Длинные тонкие пальцы мужчины выглядели жилистыми и сильными, не смотря на форму. И я вдруг поняла, что внешняя утонченность Торна обманчива. Он легко задаст жару любому обидчику – хоть кулаками, хоть магией. Но все равно я не чувствовала, что этот бастард задумал дурное. Все в нем – от позы до голоса – высокого, бархатистого, говорило о врожденном воспитании, благородстве и честности.
И все же что-то меня беспокоило. То ли эта мгновенная смена выражения лица Торна, когда он упомянул про больницу, то ли еще что-то… Но я кожей чувствовала подвох.
Очень странно… пожалуй нелепо. Я четко понимала, что Торн – хороший. Да, вполне себе положительный персонаж. И одновременно меня не покидало ощущение, что он в чем-то замешан. Черт! Неужели магия?
– Что вы знаете о происшествиях на ферме? – вопрос сорвался с губ сам собой, будто кто-то опять подсказал его.
Торн издал странный, недовольный звук – то ли фыркнул, то ли хмыкнул.
– Знаю не очень много и не слишком вдавался в подробности, – на мгновение лицо его исказила гримаса – так реагируют люди, наступив на коровью лепешку. – Вроде были проблемы с документами, сбежали десятки зверей, но их вернули. Случилась эпидемия, и много животных умерло, – последняя фраза прозвучала с заметной жалостью. Торн больше переживал за арргулисов, их страдания трогали его сильнее, чем семейные дрязги, и это бросалось в глаза. Черт! Почему же мне все равно казалось, что он имеет отношение к происшествиям?
– А про внутреннее расследование на ферме не слышали? – подал голос Ястин, впервые за наше знакомство опередив Аркариса с репликой. Я покосилась на вирна – тот казался задумчивым и даже почти отсутствующим и возмущаться пока не собирался. Фуф. Слава богу!
– Слышал, – сказал как отрезал Торн, и стало ясно – ему крайне неприятны результаты расследования. – У меня нет на этот счет никакого мнения. Я в курсе, что факты косвенно указывают на Аля и Болна. Но не верю этому. Давайте начистоту. Все равно докопаетесь. Алю отец планирует подарить новое предприятие. Так что мотива заполучить ферму у него нет. Зато у других есть веская причина удалить его с горизонта, выставить перед отцом в дурном свете. Все это указывает на то, что Аля подставили. Болн вообще никогда не интересовался разведением арргулисов. Он работает на ферме из-за какой-то договоренности с отцом. Я точно не знаю, в чем дело, и стараюсь не лезть во все эти вещи. Но знаю наверняка – Болн только и ждет, когда сможет распрощаться с семейным бизнесом и заняться тем, что интересно ему.
– Что же именно? – оживился Аркарис.
– Болн с отсрочкой в пять лет поступил в Полицейскую Академию. В ту самую, где учитесь вы, но на боевой факультет. Прошло уже три года. Я предполагаю, что отец обещал оплатить обучение в счет отработанного на ферме. А втайне надеялся, что Болн втянется в семейное дело и захочет помогать Алю в его новом предприятии. Отец доверяет этим двоим, видит, как они близки. И тешит себя иллюзией, что братская привязанность перерастет в крепкий предпринимательский союз. Но я так не думаю. И многие другие тоже. Впрочем, Болн очень поддержал Аля в нынешнем деле. Первым пошел к отцу и высказался в защиту брата. В общем… Он не слишком хитер, временами невыносим. Ужасно угрюм и молчалив. Но родню любит и верит, что честность и порядочность спасут мир. Вы-то знаете, что это не так… На личном опыте, – Торн произнес это настолько горько, безнадежно, будто рассуждал о личном, очень болезненном опыте. На какое-то мгновение лицо веллера исказила яростная гримаса. Но он моментально взял себя в руки и даже улыбнулся, чтобы скрасить неприятное впечатление.