Разнообразный спектр мнений о причинах поражения Франции во Второй мировой войне, сложившихся среди историков, можно условно разделить на две направления. Одно из них (Ф. Бедарида, М. Вайс, Ж. Дуаз, Ж-Б. Дюрозель, М. М. Наринский, В. П. Смирнов) рассматривает события с точки зрения концепции общего упадка Третьей республики в 1930-е гг. Речь идет о процессе постепенной деградации политических институтов Франции, который охватил и сферу принятия ключевых решений во внешнеполитической и оборонной сферах. Особое внимание представители этого течения в историографии уделяют облику французской политической элиты, значительно обновившейся на рубеже 1920-1930-х гг. и оказавшейся не на высоте исторического момента. Ее недееспособность перед лицом германского напора и британской пассивности стала, по их мнению, важной предпосылкой начала Второй мировой войны.
Другое направление в историографии (М. С. Александер, Р. Франк, Э. дю Рео, Р. Янг), не отвергая полностью значения факторов, выделяемых их коллегами, на первый план выдвигает проблему объективной ограниченности того военного, политического и экономического инструментария, который находился в распоряжении руководства Франции накануне войны. По их мнению, вызовы, с которыми столкнулась страна, были беспрецедентны по своей сложности. С учетом этого ограничения руководство страны сделало максимум того, что было возможно. Благодаря его усилиям в мае 1940 г. в военном отношении Франция по большинству параметров не уступала Германии. Представители этого направления в историографии полагают, что говорить об особой роли фактора деградации политических элит в данном случае не приходится: доводы в пользу того, что другие политики и военные в той ситуации могли бы сделать больше, кажутся им умозрительными. Что действительно сыграло роль в трагическом финале Третьей республики – это поражение французской армии на поле боя.
Истину, как часто бывает, следует искать между этими двумя позициями. Французский историк Р. Ремон призывает отказаться от крайностей в оценке причин поражения 1940 г. С одной стороны – от однозначной критики исключительно политического режима, который «бросил страну в рискованную войну… и одновременно пренебрег приготовлениями к ней», который «имел столько пороков, скрытых или явных, что задаешься вопросом: каким чудом он так долго держался?». С другой стороны, по мнению историка, «не следует сводить перипетии событий лета 1940 г. только к случайностям, к преувеличению роли факта неожиданности и результатам недальновидного [поведения – авт.]»[8].
Подобная позиция выглядит наиболее взвешенной, однако раскрыть ее в полной мере можно, лишь детально исследуя процесс формирования и трансформации французской стратегии после окончания Первой мировой войны. «Роль большой, или высшей, стратегии, – отмечал Б. Лиддел Гарт, – заключается в том, чтобы координировать и направлять все ресурсы страны или группы стран на достижение политической цели войны – цели, которая определяется большой, или государственной политикой»[9]. В случае Франции после 1918 г. стратегической целью являлась уже не победа в войне, а сохранение того положения, которое страна завоевала по ее итогам. Речь шла об использовании всего арсенала средств, который имелся в распоряжении Третьей республики, в первую очередь, военного и дипломатического. При этом, однако, возникал целый ряд важных обстоятельств, которые приходилось учитывать лицам, принимавшим ключевые стратегические решения.
К. Клаузевиц писал о том, что «идеальная война», конфликт двух сил, мобилизующих все ресурсы для нанесения первого и единственного уничтожающего удара, является чистой абстракцией и никогда не имеет место в реальности [10]. Такой же абстракцией следует считать «идеальное сдерживание» в реалиях межвоенного периода. Франция не могла постоянно держать занесенный меч над головой поверженной Германии: это выходило не только за пределы ее наличных сил, но и противоречило здравому смыслу. Для достижения прочного мира требовалось адекватно оценивать стоящую перед страной угрозу, острота которой постоянно менялась. Соответственно приходилось настраивать существующую систему союзов и распределять имеющиеся внутренние ресурсы с целью поддержания боеспособности вооруженных сил. На это накладывались такие ограничения, как общее состояние экономики страны и общественные настроения, которые в условиях демократической политической системы постоянно меняли курс находившихся у власти правительств. В реалиях Франции межвоенного периода проблема стратегического планирования превращалась, таким образом, в сложнейшую задачу.
В первом разделе данной книги предпринята попытка разобрать французскую стратегию на составные элементы и посмотреть, насколько в каждой из ее сфер страна была готова к войне. В центре внимания авторов находятся дипломатическая деятельность правительств Третьей республики по обеспечению национальной безопасности и военное строительство. Детально рассматривается положение дел, возникшее по итогам заключения Версальского мира; выделяются его внутренние противоречия; анализируются причины упадка французской военной мощи на рубеже 1920-1930-х гг. и того внешнеполитического тупика, в котором Третья республика оказалась после 1936 г., а также попытки его преодоления. Особое внимание уделяется активизации французского военного строительства накануне войны: исследуется его политический и социально-экономический фон, освещаются дискуссии, развернувшиеся между военными и государственными деятелями по вопросам перевооружения. Отдельные главы посвящены событиям 1939 г., предварявшим начало Второй мировой войны.
Второй раздел непосредственно касается участия Франции в войне. Что представляла собой французская армия к осени 1939 г.? Как действовало ее командование? Что скрывается под понятием «странная война» и каковы были альтернативы ей? Как вообще Франция собиралась выиграть эту войну? Как она готовила свою экономику и собственное население к новым испытаниям? Какая роль здесь отводилась британскому союзнику? Ответы на эти вопросы требуют рассмотрения под новым углом тех сюжетов, которые уже освещались в историографии, в том числе в отечественной. Наконец, особое внимание уделяется, собственно, событиям мая-июля 1940 г. Неожиданное для всех военное поражение сопровождалось коллапсом политической системы и масштабным «исходом» населения с оказавшихся под угрозой захвата территорий. Каждый из этих трех элементов катастрофы 1940 г. заслуживает отдельного изучения.
Авторы книги провели анализ большого массива российской и иностранной литературы, а также привлекли богатый материал источников, как опубликованных (мемуары, сборники документов), так и архивных (Архив исторической службы министерства обороны Франции, Архив внешней политики Российской Федерации, Российский государственный военный архив, Российский государственный архив социально-политической истории). Введение и главы 1–8 написаны А. А. Вершининым; главы 9 – 11 – Н. Н. Наумовой; заключение написано совместно Н. Н. Наумовой и А. А. Вершининым.
Разгром Франции во Второй мировой войне, несмотря на прошедшие с тех пор 80 лет, вызывает вопросы как у историков, так и у широкой общественности. За последние три десятилетия за рубежом вышло много работ, проливающих свет на его причины и последствия. В современной российской историографии, несмотря на наличие фундаментальных трудов, опубликованных в советское время, до сих пор не существует комплексного исследования, которое более-менее подробно освещало бы эту тему. Авторы данной книги не ставят перед собой задачу ответить на все вопросы, связанные с военно-политическим крахом Третьей республики. Их цель – показать всю сложность поднятой проблемы через анализ той реальной ситуации, в которой оказалась Франция в межвоенные годы, и рассмотреть общие подходы к выявлению причин поражения 1940 г., ставшего одним из центральных событий в истории Второй мировой войны. Без понимания его подлинного значения ее картина останется неполной.
