— Кто они? — спрашивает Одри.

— Это Коул, Гейб, Саммер и Джордан.

Одри указывает на Гейба:

— Он горяч. Я бы не перевелась, если ходила с ним в одну школу.

Я смеюсь, пока она показательно обмахивает себя руками.

— Да, и проблема, что он это знает.

— Я вижу. Один из тех. Жаль, — она двигается ко мне, чтобы поднять. − Давай. Тебе нужно познакомиться со здешними людьми. Пока не перехочется, − она добавляет последнее немного неуверенно, как будто опасается, что услышит отказ.

Как будто.

Беспокойство о миссии, похороненное внутри, представляет собой нечто другое, то, что я долго пыталась игнорировать: пустая яма в желудке. Хотя и соврала — я еще не говорила с Джордан, Саммер и Коулом — но хочу. Просто хочу быть с настоящими друзьями. Но одиночество только усиливает тревожность.

Говорю себе, что эти чувства вызваны высоким уровнем нейромедиаторов внутри мозга, ведь это глупо. Все мы — это сборище электрохимических реакций. Биологически оснащённые машины. Но это не делает чувства менее приятными.

Что хорошего в том, чтобы сводить все к числам и реакциям, когда сама жизнь не может быть таковой? София и я теперь одно целое. Я не могу отделить себя от нее. Это одновременно волнует и пугает.

Она под моей ответственностью. Я здесь. Я София, и у меня есть работа, частью которой является вписаться и быть нормальной так, чтобы люди открылись мне, но чтобы меня не поймали. Конечно, это просто оправдание всего того, что представляет собой миссия, но, по крайней мере, это правда.

— Ладно, — отвечаю осторожно. — И что ты предлагаешь?

Одри улыбается:

— Я говорю об Играх. Давай. Хочу видеть тебя в нашей команде, нужно все спланировать.

Правильно, больше планирования. Как раз то, что мне нужно.

Пятый день этой миссии, а все те вещи, что я пытаюсь осознать, по−прежнему переполняют мои мысли. Не говорить о работе легко, пока кто−то не заговорит об этом первым. Не волноваться о том, чтобы быть вовремя в классе легко, пока другие тоже опаздывают. И, пожалуй, самое главное, не смеяться над всеобщей одержимостью любимой игры КиРТа.

Итак, что я узнала о цели предстоящей миссии? Абсолютно ничего. Это начинает бесить все сильнее. Я приехала сюда с целью провернуть дело в течение двух недель. С каждым днем это становится все сложнее.

Борясь за то, чтобы скрыть свой угрюмый вид, сижу рядом с Одри на Вводной физике. Попытка установить ловушку для X в студенческом центральном женском туалете провалилась сегодня утром, но я не могу рисковать снова так быстро. Это привлечет слишком много внимания.

— Что случилось? — Одри проводит рукой по локонам, пытаясь контролировать ущерб, причиненный ветром по пути сюда.

Перелистываю наши книги по физике на своем электронном листе. Думаю, мне все же не удалось скрыть свою угрюмость так хорошо, как хотелось бы.

— Ничего. Просто надоело, слишком много взято из школьной физики.

— По крайней мере, для тебя это легко, — она вздыхает, но затем сразу прекращает прихорашиваться, поскольку Чейз и Кайл входят в помещение.

Уверена, нужно было сказать что−нибудь ободряющее, но не знаю что, поэтому делаю вид, будто отвлеклась на заусенец. До этой миссии я не знала людей, у которых были бы проблемы с математикой или наукой. Пока задумываюсь над этим, наблюдаю за другой девушкой, которая сидит рядом с Чейзом. У нее большой фиолетовый синяк на голени. Это хорошая зацепка, и я записываю ее. Вот только составлять каталог одноклассников по синякам не очень эффективный способ поиска Х.

— Могу помочь тебе с математикой, если ты мне поможешь с философией, — предлагаю в итоге. Еще одна вещь, которую я недавно узнала: урок философии будет пыткой.

К сожалению, КиРТ гордится собой в обеспечении классического опыта гуманитарных наук, что означает, в этом семестре мне посоветовали записаться на несколько бессмысленных курсов. Я думала, они помогут смешаться с толпой и заполнить расписание, но не учла, что некоторые из предметов на самом деле трудные.

Лицо Одри светлеет:

— Идет. Мне очень понравилось занятие Доктора Кена.

Я знаю это, ведь она повторяла это раз сто, с тех пор как узнала, что я взяла курс. Одри брала его прошлой весной, и думаю, записалась бы снова, если бы только могла.

— Ты сумасшедшая, — но ее улыбка заразительна и заставляет чувствовать себя лучше. Меня никто не предупредил, что все это заведение друзей будет настолько напряженно. Дома друзья больше похожи на семью. Мы выросли вместе и очень похожи. Одри настолько отличается от меня, что приходится постоянно поражаться, как мы вообще ладим.

Она начинает говорить что−то еще, но наш профессор, доктор Фернальд, входит в комнату, и разговоры утихают.

Как я и ожидала, те темы, которые обсуждаются сегодня − больше основы, с которыми мне пришлось познакомиться еще несколько лет назад. Мои одноклассники, кажется, многое забыли со школы. Подобного рода разгильдяйство никогда не терпели дома, но дома мы и не получали отпуск на все лето. Не было времени, чтобы забывать вещи.

Поскольку сделать работу занимает всего несколько минут, то позволяю волосам упасть на лицо, чтобы скрыть факт того, что я оцениваю класс. Спровоцированная девушкой с синяком, осматриваю все открытые участки кожи на наличие других синяков, порезов, царапин или чего−нибудь еще, что говорит о незалеченных травмах. Это определенно не эффективное использование времени, но что еще делать в эти пятнадцать минут?

Пока мой взор бродит между Кайлом и Чейзом, Кайл поднимает голову, бросает взгляд в ответ, а затем возвращается к листу. Щеки нагреваются, и я временно отвожу взгляд, надеясь, что он не подумал, будто я пялилась на него. Это глупо. Я просто проверяла его на травмы, однако чувствую, что была поймана на совершении чего−то плохого. Что если он думает, словно я смотрела на него, потому что… что? Он горяч?

Это действительно было бы плохо, но меня до сих пор не должно волновать, что он думает. Кайл для меня ничего не значит, если он не X. Если на то пошло, то ни Одри, ни кто−либо еще здесь тоже не волнуют меня. Глупые, глупые эмоции.

Меняя положение, надеюсь казаться менее заметной, и возвращаюсь к оцениванию Чейза. Он тоже не имеет каких−либо видимых повреждений. Большинство людей не имеют.

Бесполезно искать Х в такой толпе народа. Мне нужна еще одна возможность использовать реальный план. Такая, где не придется придумывать глупые ловушки, как я «случайно» наталкиваюсь на людей по пути на обед. Нужно завершить миссию, прежде чем я подружусь с кем−либо достаточно для того, чтобы скучать по ним, когда придется уезжать. Когда возвращаюсь назад к электронному листу, Кайл снова смотрит на меня. И снова быстро возвращает взгляд обратно к столу. Чувствую облегчение, когда Фернальд требует внимания, ведь это спасает от непрошеных мыслей.

Хотя надолго его не хватает. После занятий, Одри и я в конечном итоге пошли на обед с Чейзом и Кайлом.

— Зачем тебе физика, Од? — спрашивает Чейз. — Разве ты не эксперт в английском?

Одри смотрит на него, при этом ее щеки становятся розовыми.

— Не задавай глупые вопросы. Мне нужна еще одна элективная наука, чтобы закончить учебу. Кроме того, я люблю науку. И была хороша в ней в средней школе, — она вздыхает. — А дальше как−то не пошло. Но София — гений математики, и она собирается помочь мне разобраться в ней.

Смеюсь, ведь я определенно не гений.

Чейз стонет.

— Нет, все гении зануды. Когда они начинают говорить, все остальные чувствуют себя тупыми.

— Ты так думаешь, потому что на самом деле такой, — Кайл толкает его в дверях плечом, в то время как мы выходим. — Так это значит, у меня будет конкуренция, принуждающая отдать все силы для того чтобы заслужить самую высокую оценку в классе Фернальда? — он поднимает бровь и смотрит на меня.

Отвечаю ему таким же выражением лица:

— Ты не захочешь соревноваться со мной. Я очень конкурентоспособная.

— Вызов принят. Что ж, начнем битву, Эрнандес, — он сбегает вниз по лестнице. — Увидимся на обеде, ребята. Мне нужно кое−что забрать в библиотеке.