Так же некритически автор, опираясь на тенденциозные высказывания А. Н. Куломзина, И. И. Колышко и С. Ю. Витте, заключает, что последний император «подозревал всякого в желании узурпировать его самодержавную власть», а поэтому не доверял министрам, предпочитал держать их «в некотором неведении и напряжении». Подобный вывод верен лишь отчасти, в отношении отдельных персон, и не может быть представлен как некий общий принцип, тем более применительно к первым месяцам царствования Николая II.
А. В. Ремнев вслед за В. Л. Степановым пишет о «ежедневных утренних докладах» Бунге Николаю II «в первое время», но в то же время с недоверием относится к утверждению из дневника Д. А. Милютина, сделанному в декабре 1894 г., что министерские доклады делаются «в присутствии» председателя Комитета министров.
Справедлива авторская оценка, что Победоносцев в первое время нового царствования стремился исполнять «роль ментора молодого монарха», однако историю с участием обер-прокурора в подготовке царской речи 17 января 1895 г. А. В. Ремнев не рассматривает.
Ценны отсылки исследователя к зафиксированным в дневнике А. А. Половцова и относящимся к первому месяцу правления Николая II фактам разговоров бывшего государственного секретаря с С. Ю. Витте, Н. В. Муравьёвым и вел. кн. Михаилом Николаевичем о «необходимости обсуждать дела коллегиально»[13].
Эпоха Александра III через жизнеописания императора и императрицы, причем со времени до 1881 г., представлена в работе Ю. В. Кудриной. Описывая события 1894 г., исследовательница уделяет преимущественное внимание развитию болезни государя, попыткам ее лечения. Из цитируемых Ю. В. Кудриной писем Марии Федоровны к мужу, написанных во время ее поездки в Абастуман к сыну Георгию в конце весны – начале лета 1894 г., следует, что проявления простуды сохранялись у государя и спустя несколько месяцев после январской болезни. Автор обращает внимание на ухудшение состояния царя и из-за сильного переутомления от ежедневной работы с бумагами, подробно фиксирует изменения в здоровье государя с августа 1894 г. и до его кончины, цитирует отдельные официальные сообщения, в которых говорится об этом. Однако обстановка в Ливадии в последний месяц жизни императора раскрывается фрагментарно. Ю.В. Кудрина безосновательно полагает, что накануне смерти Александр III передал наследнику свое устное завещание. Вместе с тем выдержки из личных свидетельств очевидцев ухода из жизни императора и первых дней нового царствования приводятся исследовательницей в большом количестве, хотя политические вопросы при этом не рассматриваются[14].
Определенным продвижением вперед в изучении процессов, происходивших во власти в 1894 г., стал очерк В. М. Хрусталёва «Неожиданная смерть императора Александра III». Касаясь последних недель жизни государя, историк (правда, без ссылки на воспоминания Вельяминова) утверждает, что в Ливадии «большинство поступающих бумаг» уходило наследнику, император занимался «лишь делами по дипломатическому и военному ведомствам».
Автор считает, что Александр III из-за своего плохого самочувствия торопился устроить семейную жизнь старшего сына и поэтому содействовал тому, чтобы он поехал в Кобург сделать предложение принцессе Алисе Гессенской, несмотря на ее нежелание переходить в православие. На этой поездке, даже не будучи уверенной в ее успешном исходе, настаивала и Мария Федоровна, как следует из приводимой В. М. Хрусталёвым записи из дневника вел. кн. Константина Константиновича. Исследователь подчеркивает, что в Кобург специально прибыл и кайзер Вильгельм II, стремившийся «устроить брак наследника российского престола с немецкой принцессой и боявшийся, как бы цесаревич не попал в английские сети ее бабушки, королевы Виктории». В. М. Хрусталёв разбирает слухи, исходившие в том числе от высокопоставленных лиц, о личной жизни наследника и о его взаимоотношениях с принцессой Алисой Гессенской, и считает их существенным фоном самих событий, связанных с помолвкой цесаревича. Историк контекстуализирует и интерполяцию (правда, единственную), сделанную невестой Николая Александровича в его дневнике.
Далее в очерке исследователь сразу переходит к обстоятельствам пребывания царской семьи в Ливадии в октябре 1894 г. Он пишет о бюллетенях о состоянии здоровья Александра III, о приезде в Ливадию невесты наследника, о том, как вообще складывалась жизнь в этой императорской резиденции в последние дни жизни больного государя. Автор ссылается на личные свидетельства представителей династии, обстоятельно цитирует дневник Ламздорфа, который свидетельствовал о тревожных настроениях среди представителей правительственных верхов и иностранного дипломатического корпуса.
В. М. Хрусталёв считает, что умиравший император дал наследнику устное завещание (пафосный текст, перепечатываемый в разных изданиях и выдаваемый за напутствие Александра III старшему сыну) «за два дня до кончины», при этом, правда, никак не вписывая этот разговор в хронику последних дней и часов жизни императора. Автор показывает несостоятельность разного рода версий, опубликованных за пределами России, о якобы имевшей место династической борьбе за престолонаследие. Приводя многократно цитированный факт из воспоминаний вел. кн. Александра Михайловича о якобы имевшей место растерянности Николая II («Сандро, что я буду делать!»), историк не ставит его под сомнение, но характеризует как проявление «сиюминутной слабости», которая не помешала новому государю собраться.
Несмотря на некритическое отношение к тексту, называемому завещанием Александра III, в целом В. М. Хрусталёв обстоятельно и с опорой на широкий круг источников личного происхождения рассказывает о двух важных событиях 1894 г. – помолвке наследника и пребывании императорской семьи в Ливадии в октябре[15].
В биографии Александра III, написанной А. Л. Мясниковым, не приводится каких-либо новых фактов. Для автора 1894 г. – это исключительно время болезни государя, от первого приступа в январе до кончины в октябре. Привлекают внимание разве что некоторые детали повествования. Так, касаясь замужества дочери Ксении и нерасположенности императора к будущему зятю, вел. кн. Александру Михайловичу, автор, в отличие от О. И. Барковец и А. Н. Крылова-Толстико-вича, указывает источник, в котором отмечается подобное отношение Александра III к избраннику дочери, – воспоминания С. Д. Шереметева. Еще одной заслуживающей внимания деталью книги А. Л. Мясникова является вплетение в ткань построенного на свидетельствах очевидцев повествования о пребывании в Ливадии данных из бюллетеней о состоянии здоровья императора. Это создает информационную полифонию и позволяет точнее реконструировать атмосферу того времени. Наконец, сама картина кончины описывается историком предельно объективно, без обращения к сомнительным источникам наподобие завещания Александра III или слухов о борьбе за престол после его смерти[16].
П. В. Мультатули в своей биографии Николая II рассматривает ряд событий 1894 – начала 1895 г.
Он описывает историю знакомства наследника Николая Александровича и принцессы Алисы Гессенской и развития отношений между ними, свидетельствует о нежелании Александра III и Марии Федоровны, с одной стороны, и британской королевы Виктории, с другой стороны, видеть эту представительницу одной из германских династий невестой цесаревича. Историк свидетельствует о неготовности самой Алисы согласиться на брак с наследником российского престола из-за необходимости принять для этого православие и, напротив, об изменившейся позиции Марии Федоровны и ее расположенности к принцессе на тот момент, когда Николай сделал ей предложение весной 1894 г., а также о помолвке в Кобурге и ее восприятии в доме Романовых. При изложении этих фактов автор использует в том числе и публикации источников последних лет, что в значительной степени дополняет картину, представленную А. Н. Бохановым.
