Он промчался по бетонной дороге, уходившей глубже в поля, вошел в поворот, но дальше возникло неожиданное препятствие – вечеринка. С десяток местных жителей расположились прямо на бетонном полотне дороги, расставили на циновках чаши с жареным мясом, острыми супами и лапшой, бутылки с рисовой водкой. Люди сидели на бетоне, смеялись, закусывали… Пировать на дороге – странный обычай сельского Таиланда. В чем его смысл? Огневский так и не смог понять. Может быть, показать всем вокруг, что ты веселишься, а заодно заманить на гуляние любого мимо идущего путника?

Андрея, пожалуй, тоже бы пригласили, и он бы не отказался – будь это в любое другое время. Но что делать сейчас? Не прорываться же через толпу, еще врежешься в кого-нибудь…

– Ко тход, ко тхо-о-од! [Извините, извините! – тайск.] – закричал он, резко остановившись. – Пай дай май кха-а-ап! [Дайте проехать! – тайск.]

Первую пару секунд тайцы потрясенно смотрели на фаранга-мотоциклиста, возникшего из ниоткуда. Потом потихоньку стали раздвигаться в стороны. Но один упитанный дядька, по виду уже сильно принявший на грудь, уверенно подошел к нему и всучил пластмассовый стаканчик с самогоном.

– Пасиб, батя, в самый раз! – сказал Огневский по-русски, осушил в один глоток, сделал мужику вай (поклон с молитвенно сложенными руками) и стал дальше объезжать тарелки со снедью.

Миновав праздничный кордон, он снова прибавил скорость. Напиток был о-го-го, ядреная сельская бормотуха. Андрей даже откашлялся, но на сердце полегчало. На координацию движений стакан особо не повлиял – Огневский, человек опытный, во время службы пивал и не такое. Да и перед бычьей дозой адреналина в крови алкоголь оказался бессилен.

«Может быть, зря запаниковал?» – подумал он, сворачивая на еще одну дорогу, уже не бетонную, а проселочную. Работники в поле разгибались и с удивлением глядели на невиданного ездока.

Вдруг просто тайские копы кого-то усиленно ищут, наркокурьеров, например?..

Но была у Огневского чуйка, закаленная за время войны и всей последующей жизни, и он ей привык доверять. А она при виде скуластого забила яростную тревогу.

Нет, тайские полицейские так не выглядят и не действуют. Эти ребята явно более серьезной породы, не занимающейся банальными досмотрами на дороге. Главное же – глаза скуластого. Это сложно объяснить, даже, наверно, глупо принимать решения из-за такой ерунды, – но они были особенные. Глаза того, кто много стрелял по живым людям. Огневский в такие не раз и не два заглядывал.

Окончательно сомнения исчезли, когда в зеркале заднего вида возникли два темных силуэта – погоня, на мощных мотоциклах, – и еще одного было видно через поле, на параллельной дороге.

Огневский свернул на совсем захудалую сельскую дорожку, с лужами и колдобинами. Посмотрим, какие из этих хлопцев эндуристы, – неподготовленный человек на таких буераках быстро не проедет. Либо будет плестись, либо переломает кости вместе с мотоциклом.

Андрей пересек глубокую лужу во всю ширину пути, разбрызгав желтую воду. Грамотно вошел в поворот и резко затормозил.

Там, прямо поперек дороги, лежала в грязи тяжелая темно-серая туша, с длинной ноздрястой башкой и круглыми рогами. Буйвол.

«Да что же мне так с живностью не везет?!» – подумал Андрей, крутя по сторонам головой, ища способ объехать скотину.

Справа, за коротким грунтовым съездом, были разноцветные ворота с золотыми змеями на венце – да это ват, буддийский монастырь. Из-за приоткрытых ворот на Андрея смотрели испуганные, наголо бритые монахи в оранжевых рясах. Увидев, что запачканный фаранг глядит в их сторону, они быстро спрятались и закрыли створки. Грохнул засов.

Теперь путей только два: вперед, через буйвола, или назад, к приближающемуся шуму моторов.

– Уйди с дороги! – закричал Огневский на животное, привстав и махая руками.

Буйвол равнодушно жевал что-то коричневое, глядя на Огневского блестящими черными глазами.

«Кхвай», буйвол, – в тайском языке ругательство, вроде осла или козла в русском. Теперь Андрей начинал понимать почему.

– Ну ладно, – сказал он и повернул ручку газа. С ревом мотора медленно двинулся на серую тушу.

С неожиданной для такого бугая быстротой буйвол вскочил на толстые ноги, страшно низко замычал и рванул на мотоциклиста.

Только инстинкт, заставивший Андрея выскочить из седла в сторону, спас его от рогов и копыт. Он покатился по дорожной грязи, слыша душераздирающий скрежет металла.

Огневский мгновенно поднялся и отбежал в сторону. Буйвол, как ни странно, удовлетворился местью мотоциклу и преследовать водителя пока не стал, нервно топтался посреди своей лужи.

Андрей глядел на приближающихся мотоциклистов – вполне себе умело эндурили, хоть и не сказать, что высокие профи. В Огневском сейчас боролись два желания. Одно – броситься бежать прямо через поле, попытаться скрыться пешком. Другое – повернуться и встретить преследователей. Первое было вернее в плане выживания, но уж сильно противно. Как подумаешь, что придется бежать по рисовым полям, в этой жиже, испуганно оглядываясь… Второе могло закончиться пулей в лоб. Зато требовало меньше нервотрепки и выглядело достойнее.

Он отряхнулся, распрямился, упер руки в бока и стал ждать.

Скоро явились преследователи. Они, похоже, не ожидали от беглеца такого поведения и сильно растерялись. Это были два молодых тайца, скуластого среди них не оказалось.

– Hands up, khap, – сказал первый из преследователей, направляя на Огневского пистолет.

Вежливое «кхап», что-то вроде английского «сэр» при обращении к человеку, звучало очень странно в призыве сдаваться.

Второй гонщик что-то быстро говорил в рацию.

– Что вам, мать вашу, от меня надо? – спросил Огневский по-английски, грубо ругаться по-тайски он не умел. – Кто вы вообще такие?

Руки он не поднял, да и что толку – они и так уперты в бока, пустые и на виду.

– Мы? – даже удивился преследователь. – Тайская полиция.

– Непохожи, – проворчал Андрей.

Тот неожиданно хихикнул. Странная реакция, но только если не знать тайцев, – они смеются, когда им неловко.

Так постояли несколько минут в странном молчании, пока из-за поворота не выехал джип.

Из него вышел скуластый, с мрачным лицом, то ли злым, то ли напуганным. А за ним вдруг тайка, лет сорока, в деловом костюме, с убранными в тугой узел черными волосами.

Скуластый хотел что-то сказать, но женщина только резко махнула на него рукой, а сама быстро пошла к Огневскому, пачкая грязью строгие туфли. Она была маленького роста, с круглым лицом и в больших очках, – простушка, на первый взгляд. Но походку имела неожиданно прямую и твердую.

– Господин Андэй, – сказала она по-русски с тайским акцентом, – пожалуйста, извините, это ужасное недоразумение. Этот… – Она наморщила лоб. – Дэ-бин…

Огневский не сразу понял, что так она произносит русское слово «дебил», показывая на скуластого.

– …он вопреки приказу хотел взять вас силой, он думал, вы преступник. Моя вина, я плохо объяснила… Думала, сама встречу, но застряла, проклятые пробки…

– Да я вас знаю! – удивился Огневский. – Вы в тайском КГБ за русскими следите…

Он и правда встречал ее на каком-то культурном событии русской диаспоры в Паттайе. Кажется, год назад на День Победы. Всем было более-менее известно, что она из местных силовиков и курирует всё, что связано с русскоязычным сообществом. Она этого особо и не скрывала.

После всего случившегося Андрей не стеснялся в выражениях, большая ошибка в разговоре с тайцами, особенно важными. Но женщина не обиделась.

– Да, да, можете звать меня Мэу. Прошу вас, простите. У нас к вам важное дело.

– Да ну? – усмехнулся Андрей, стряхивая пыль с волос. – Расстреливать будете?

– Нет, нет, – лепетала женщина, – нужна ваша помощь.

– Вчера про помощь никто не заикался, палили сразу, и всё…

– Вчера? – удивилась Мэу. – Кто?