После того как раненого Омер-пашу вывезли на турецкий пароход, желание дальше воевать у турецких и египетских частей стало резко уменьшаться. И когда в их рядах пошёл слух, что командир приказал им сдаться. Искандер-паша — Анто́ний Или́ньский понял, что получить на свою шею русскую пеньку становиться для него реальностью. И вдруг он увидел, что шанс выбраться из Евпатории у него есть. К причалу, через толпу в несколько тысяч турецких и египетских солдат шли французы и англичане, примерно около двух рот. Часть из них была уже в лодках и уже начали двигаться в сторону своих судов. Чтоб на них как можно скорее покинуть ставшую ловушкой Евпаторию. Их союзники, турки, это понимали, и то, что их с собой брать никто не собирается, тоже. Поэтому они уже ни чинясь крыли «союзников», как только могли на своих языках. Французы и англичане им отвечали. Некоторые особо решительные с обеих даже делали угрожающие движения оружием и руками. Вот сквозь такую толпу возбуждённых солдат Искендер — паша с несколькими своими людьми расталкивая их, быстро двинулся к французам. И выйдя к ним он обратился к офицеру на порядок подзабытом французском.

— «Officier! Je suis рolonais au service turc! Je vous prie de m» emmener avec vous^[16]. То в ответ, только посмотрел и отмахнулся от него, спеша к причалам.

— Officier! Je suis Polonais au service turc! Le général! Je vous demande de m» emmener avec moi. En tant qu» européen, vous devez m» aider!!!^[17], -вновь громко и требовательно обратился к французу Искандер-паша — Анто́ний Или́ньский. И крепко взял его за руку. Тот в ответ резко вырвал свою руку и сказал:

— Un polonais!? Européen!? Tu es circoncis, tu as servi circoncis. Alors servez-les! Vous nous avez mis dans cette merde!!! Suis allé dehors!!! Putain deturcs!!!^[18]

Французский офицер после это успел сделать не более десяти шагов. Поняв наконец-то, что ему ответили, уже Анто́ний Или́ньский, а не Искандер-паша, накрытый волной бешенства, выхватил револьвер и выстрелил три раза в спину французу. Тот упал, из-за выстрелов на несколько мгновений шум вокруг прекратился. Всё, кто был рядом обратили свои взгляды на застреленного, лежащего между французами и турками. Они молча смотрели на убитого, друг на друга, и по солдатской привычке в момент опасности подняли оружие. Среди турок кто-то крикнул: «Алла!!!» После раздались новые призывы к атаке, за ними выстрелы и союзники бросились друг против друга в штыки.

В этой схватке турко-египтяне быстро взяли вверх, их было много больше, да и оружие в руках умели держать. Англо-французов убили всех. Раненых без пощады добили. Обоз и трупы были освобождены от теперь не нужных им вещей. День был напряжённый, трудный вот и разрядились уже бывшие союзники на французах и англичанах. Которые к туркам относились на уровне полезного рабочего скота и расходного материала в войне для своих нужд. Но, турки вообще-то были подданными какой-никакой империи. Знали, помнили об этом. Да, и отношение к гяурам никто особо не отменял, русские это или французы, какая разница? Досталось от солдат Османской империи и уходящим лодкам с «союзниками», по ним открыли ружейный огонь. Те даже не поняли сначала кто по ним стреляет думали, что это русские уже прорвались в порт. Всего в этой, «бойни в Евпатории», как стали позже называть это событие, французы и англичане потеряли 318 человек убитыми и 23 ранеными. Причём без прямого участия русских. Неплохо.

Время было уже два часа дня, а турки ещё не сдались. Хотя уже более как час назад вернулись посланные к ним с предложения о сдачи. Они были незамысловаты, сдача всего оставшегося вооружения, снаряжения и прочих запасов целыми. И добро пожаловать в плен! Питание и медпомощь нуждающимся гарантируем. Просто так никого убивать не будет. Православные мы, не басурмане же какие. Но, турки гладили вола. А месяц то июнь, место действия Евпатория, то есть жара. Я-то под навесом сидел, мундир снял уже, квас пил с бутерами. А войска то в основном под солнцем загорали. Хотя обеспечение водой и едой солдат, от Милютина и Хрулёва я потребовал на 100500.

— Дмитрий Алексеевич, надо поторопить турков со сдачей. Пусть полупудовые единороги придадут им скорость для принятия решения, — сказал я, борясь с зевотой. Умаявшиеся с утра, полные впечатлений, Николай и Александр уже спали. Я пообещал, что их разбудят, как только начнётся сдача войск противника.

— Только пусть бьют так, чтоб без лишней крови. Зачем губить зря жизни, рабочие руки и подспорье для дипломатов.

— Слушаюсь, Ваше императорского величество, — ответил Милютин.

И минут через пятнадцать, несколько батарей сделали по три залпа. Ещё через несколько минут после этого Милютин мне доложил:

— Турки в нескольких местах выбросили белые флаги. К нам выдвинулись группы их представителей.

— Вот сразу бы так, — ответил я.

— Видите, Дмитрий Алексеевич, доброе слово, и единорог в придачу, лучше помогает убеждать, чем просто доброе слово, — почти сплагиатил я.

— Имейте это ввиду, когда, будете вести беседы с Шамилем и другими горцами. Начинайте процесс сдачи.

Я, как и обещал разбудил Николая и Александра, и мы двинулись к одному из мест где турки и египтяне сдавались генералу Хрулёву. Он был конечно доволён. Евпатория взята. Но, я решил добавить дегтя на вентилятор. После отданного мне приветствия я спросил его:

— Довольны, Степан Алексеевич данным результатом?

— Так точно, Ваше Императорского величество! — радостно ответил генерал.

— Да. Победа — это всегда приятно.

— Ведь, вы, генерал, могли бы её достичь и в первый раз, — сказал я, глядя прямо на Хрулёва.

— А не проводить рекогносцировку и терять убитыми и ранеными почти батальон. Не слишком ли много для просто рекогносцировки, ещё и против… турок? — продолжая спросил я. И видел, как он начинает меняться в лице.

— Вот в этот раз, мы, подготовились должным образом, — выделив «должным» голосом. — И как итог, победа.

— Так ведь, Степан Алексеевич? — вновь спросил я, продолжая давить взглядом и по своей привычке начал раскачиваться с пяток на носки.

— Так точно, Ваше императорского величество! — вытянувшись, и уже серьёзным тоном вновь ответил Хрулёв. Я же продолжил его строить.

— Великий Суворов учил нас воевать умением, хотя и про число забывать не стоит. И про подготовку похода, сражения, боя. В первую очередь должны гибнуть солдаты противника, а, не наши и через это достигаться победы. Солдат у России много, но, они не бесконечны. И ей и мне дорог, каждый солдат. Я как император, вы как генерал, командующий несёте за них ответственность. Я перед Богом и Россией, вы перед мной. Надеюсь вам, как и другим, это не надо объяснять? — спросил, я, и обвёл взглядом окружающих офицеров, были среди них и генералы. Все они стояли по стойке «смирно».

Зачем я так резко испортил настроение Хрулёву? Надо. Надо требовать воевать на результат, а, не просто воевать. Воевать, добиваясь успеха не любой ценой, то есть жизнями солдат и офицеров, да, и своей собственной. А по уму. Добиться победы и потери минимизировать. Трудно, но, возможно. И на Хрулёва у меня были виды. Скорее всего ему, наверно уже в 1856 году, заниматься приобретением, завоеванием Средней Азии. Он там уже воевал. Под командованием Перовского в июле 1853 года взял Ак-Мечеть. Так, что пусть мотает на свои роскошные усы, мой фитиль и пересматривает свои взгляды и подходы к способам и методам достижения побед. И другие тоже. Про этот разговор в армии узнают точно. На, что и был мой расчёт.

В кино и на кинохронике я это видел не раз. Теперь вместе с сыновьями, я, как и они видел это впервые в реальности. Я уже надеялся, что это реальность, а, не сон или какое-то особое состояние моего рассудка. Так вот, это были горы оружия, которые продолжали расти и поток в тысячи пленных. Парни на это смотрели с большим интересом. И тут Александр мне задал вопрос:

— Отец, если мы, победили, почему мы, не может их убить, ведь они враги?