В те времена если вы узнавали графический паттерн, то могли гарантированно получить прибыль – настолько надежными были такие шаблоны.

– У меня есть собственная теория, почему ситуация сложилась именно так. А что вы думаете по этому поводу?

– Я думаю, все из-за того, что высокочастотные торговые операции создают волатильность вблизи точек пробоя графических паттернов. [Пробой – это когда график изменения цены прорывается выше или ниже прежнего торгового диапазона (боковое движение цены) или паттерна консолидации (например, треугольник, флаг и т. д.). Базовая концепция предполагает, что именно это свойство цен выходить за пределы предыдущего торгового диапазона или паттерна консолидации должно указывать на появление тенденции в направлении пробоя.]

– Но это очень краткосрочные операции. Почему же они влияют на волатильность?

– Потому что они создают волатильность именно возле точки пробоя. Эта волатильность так же мимолетна, как и сами операции, но для трейдера вроде меня она может обернуться закрытием позиции. Еще я считаю, что сейчас рынки более развиты и участники торгов крупнее, чем в то время. А что вы думаете о причинах изменения рынков?

– Я считаю так: когда слишком много людей берутся за одни и те же вычисления, никакая стратегия не может больше работать с прежним успехом.

– Думаю, вы правы. В те времена немногие следили за графиками.

– Что-то еще изменилось в вашем первоначальном подходе с тех давних времен?

– Раньше, торгуя паттернами, я ограничивался одно-четырехнедельными сессиями, теперь же я увеличил интервалы до 8–26-недельных сессий.

– Потому что так надежнее?

– Да.

– Заметили ли вы еще какие-то изменения приходящих сигналов, которые следует принять во внимание?

– Раньше я торговал на любом паттерне, который мог идентифицировать. Бывало, я торговал на 30–35 паттернах в месяц. Теперь у меня гораздо более избирательный подход. Например, в семидесятых я торговал на таких паттернах, как симметричные треугольники и трендовые линии, от которых на сегодняшний момент отказался. Я торгую только на тех, где происходит пробой горизонтального уровня.

– Почему?

– На горизонтальных уровнях вы можете гораздо быстрее понять, правы вы или нет.

– Что именно стимулировало перемены в вашем подходе?

– Ничто конкретное, это был просто постепенный процесс осознания того, что я получаю наилучшие результаты от торговли на прямоугольниках, восходящих и нисходящих треугольниках. Дайте мне десятинедельный прямоугольник с четко определенной границей, который заканчивается пробоем широкого дневного бара этого паттерна, и я сделаю свое дело.

– Но ведь вам все равно придется иметь дело с проблемой отката рынка даже после истинных пробоев. Что произойдет, если вы купите на пробое, а рынок отреагирует достаточно агрессивно, задев ваш стоп, а затем удержится? Будет ли долгосрочный паттерн по-прежнему выглядеть хорошо?

– Я воспользуюсь вторым шансом, но не более того. И я никогда не воспользуюсь вторым шансом в тот же день. Я помню, как парни из Торговой палаты жаловались: «Я потерял 30 центов в 10-центовом диапазоне». Я не хочу терять 30 центов в 10-центовом диапазоне, и я знаю, что это возможно.

– Если у вас второй раз сработают стопы и этот паттерн станет основной ценовой базой перед долгосрочным трендом, означает ли это, что вы пропустите все движение?

– Необязательно. Я все еще могу вернуться, если рынок сформирует модель продолжения [консолидацию внутри тренда]. Но я посмотрю на это как на совершенно новую сделку.

– То есть вам не мешает открывать длинную позицию по $1,50 после того, как у вас дважды сработали стопы по цене $1,20?

– Нет, меня это никогда не беспокоило. Я считаю, что такое мышление является ловушкой, в которую попадают люди. Я торгую на изменении цены – я не торгую на ценовом уровне.

– Есть ли еще что-то, что у вас поменялось за эти годы?

– Риск, который я беру на себя в сделке, сейчас намного ниже. Каждый раз, когда я открываю сделку, я ограничиваю свой риск примерно до 0,5 % моего капитала от точки входа. Я предпочитаю, чтобы мои стопы были на уровне безубыточности или выше в течение двух-трех дней после входа. Мой средний убыток в прошлом году составил 23 базисных пункта.

– Защитные стопы являются неотъемлемой частью вашей торговой методологии. Интересно, оставляете ли вы стопы на месте во время ночной сессии? [С появлением электронной торговли фьючерсные рынки торгуются по ночам. Присущая им дилемма состоит в том, что если не размещать защитный стоп-ордер на период ночной сессии, то сильное ночное движение цены может привести к потере значительно большей, чем предполагалось точкой стоп-ордера. С другой стороны, оставление стопа на ночную сессию сопряжено с риском его активации вследствие случайного движения цены на небольших объемах.]

– Это зависит от рынка. Я бы не стал размещать стоп-ордер в ночную сессию для мексиканского песо, но я использовал бы его для евро, потому что этот инструмент очень ликвидный. Точно так же я не использовал бы стоп-ордер в ночную сессию для меди, но использовал бы его для золота.

– Какой был ваш первый плохой год, когда вы стали работать трейдером на полную занятость?

– Это был 1988-й.

– То есть до этого убыточного года у вас было девять хороших лет. Что пошло не так в 1988 году?

– Я стал неосмотрительным. Я слишком рано входил в рынок на графических паттернах. Я гонялся за рынками. У меня не было адекватных ордеров.

– Почему, как вы говорите, ваша торговля в 1988 году стала неосмотрительной?

– Думаю, потому что 1987 год стал для меня необычайно прибыльным: я сделал прирост на 600 %. Это был мой лучший год, больше такого у меня не будет. Полагаю, я стал после этого несколько самодовольным.

– Сколько вы потеряли в 1988 году?

– Около 5 %.

– Когда вы вернулись на правильный путь?

– Уже через год. Неудачный период заставил меня осознать, что пора опять вернуться к фундаментальному анализу.

– Что вы знаете сейчас из того, что хотели бы знать, когда начинали карьеру трейдера?

– Я думаю, самое главное – это прощать себя. Потому что неизбежны случаи, когда мы ошибаемся.

– Что еще?

– Я узнал, что вы можете всерьез верить, будто знаете, куда движется рынок, но на самом деле вы никогда не имеете ни малейшего представления об этом. Теперь я знаю, что я сам себе злейший враг и что мои природные инстинкты часто сбивают меня с пути. Я импульсивный человек. Если бы у меня не было анализа и вместо этого я просто смотрел бы на экран и открывал позиции, я бы давно слил свой счет. И только когда я преодолеваю свои инстинкты в процессе дисциплинированного открытия позиций, работа с графиками действительно приносит мне выгоду. В своем стиле торговли я должен действовать осознанно. Мое преимущество исходит от процесса. Я скорее не трейдер, а специалист по размещению ордеров. Некоторые из ордеров, которые я размещаю, противоречат моей естественной склонности к работе на рынке. Ордера, которые я размещаю, являются весьма сложными.

– Почему?

– Например, в течение почти года медь находилась в узком 40-центовом торговом диапазоне, и только сегодня я купил медь около нового недавнего максимума. Такое сложно сделать. [Как оказалось, Брандт купил медь на максимуме восходящего движения, и на следующий день у него сработали ордера стоп-лосс. Этот ход был действительно типичным для Брандта. Большинство его сделок будут заканчиваться быстрыми убытками. Тем не менее он достигает реального успеха, потому что средняя величина его прибыли намного больше, чем средняя величина его убытка.]

Думаю, что бóльшую часть моей крупной прибыли я получил из сделок, которые противоречили здравому смыслу. То, как я отношусь к сделке, не является хорошим индикатором того, чем она закончится. Думаю, что, если бы я сделал свои самые большие ставки на те сделки, в которых я чувствовал себя лучше всего, это существенно ухудшило бы мои результаты. Вот сегодняшний пример: в течение всего года я хотел играть на повышение на зерне.