– Слухи о тебе сейчас пойдут по всей столице, – сказал Саныч, с довольным видом намазывая масло на хлеб. – Представь, как все это выглядело со стороны. Стоит, прижавшись к стенке, перепуганный здоровый мужик, смотрит на сидящую перед ним девушку, орет во весь голос и штаны у него мокрые.

– Они не видели моих псов, а он видел, – отозвалась Лена.

– Вот-вот! Потом он своим хозяевам конечно рассказал про них и что те могли подумать? В общем, тебя будут опасаться и это хорошо. Но если будут просить что-то сделать в качестве "экстрасенса", сразу посылай к Щелкунчику. Все просьбы – только через него.

– Думаешь, будут просьбы?

– Обязательно! Это ведь так приятно – испортить жизнь ближнему своему чужими руками, а ты это как раз можешь. Помнишь, что сегодня утром сделала?

Лена пожала плечами. Ничего особенного. Просто так получилось, что…

* * *

Всю ночь шел дождь. Не какой-то там моросячий дождик, а настоящий летний ливень, окончательно смывший наконец с Москвы остатки зимней пыли. Все портили только здоровенные лужи на дорогах, воду из которых проезжающие машины то и дело забрасывали на тротуар. Кто-то ехал более-менее аккуратно, а кому-то было попросту наплевать на пешеходов, которых, к их счастью, было очень мало.

Окна в их подъезде выходили на две стороны: во двор и на улицу и как раз у "уличного" окна стояла Лена ожидая, пока Наташа соберет все, что они собирались взять на дачу. Стояла, бездумно глядя на то, как пожилой мужчина с тросточкой медленно идет, прижимаясь к бордюру на правой стороне тротуара, дальней от дороги. Пока ему везло, но Лена уже заметила из окна мчащийся по дороге "джип", который перед лужами тормозить явно не собирался.

"Сейчас он пенсионеру устроит хороший душ", – подумала она. – "Да он же нарочно. Вот гад!"

Низ живота привычно свело сладкой судорогой, когда мир вокруг нее начал меняться.

"Лужи на дороге потому, что ливневка забита грязью. Там есть решетки, но они сейчас скрыты водой. Машины едут в слепую и никто из водителей не подозревает, что одна из решеток провалилась вниз. Буквально только что проехал мусоровоз – он и продавил ее. Теперь там дыра и если этот "джип" сейчас…"

Конечно Лена не могла знать, что решетки нет на месте. Но она в это ВЕРИЛА, следовательно так оно и было. Вера и злость – этого сейчас было вполне достаточно.

"Джип" и в самом деле взял чуть правее. Тот, кто был за рулем, решил поразвлечься, окатив прохожего грязной водой, но…

Удар был слышен даже через стекло. Правая-передняя покрышка громко хлопнула, машину бросило влево, в фонтане водяных брызг развернуло поперек полосы и в её бок с визгом тормозов врубилась "газель".

"Дорога мокрая, тормозной путь увеличен, да он и на сухой дороге не успел бы затормозить."

Движение встало. Из "джипа" никто не выходил. Водитель грузовичка выбрался из кабины, посмотрел в покрытое трещинами стекло внедорожника и полез в карман за телефоном.

"Выбор и тайна… Ты выбрал свой путь сам, теперь не жалуйся! Думал, что ни от кого и ни от чего не зависишь? Что ты хозяин жизни?

На самом деле ты – пылинка, которую только что сдуло в пустоту ветром. Жертва канализации.

Ха-ха!"

* * *

– … случилось то, что случилось, – сказала она, пожав плечами и перевернувшись на спину. – На самом деле мне и делать-то почти ничего не пришлось. Все вышло само собой.

Саныч кивнул, соглашаясь.

– Так оно и бывает, если влияние аспекта направляется правильно. Есть рычаг, в котором твоя вера – это точка опоры, твоя воля – это то, что приводит его в движение, а сам рычаг, который и меняет мир – это влияние Гекаты.

"Кажется, он сегодня настроен на философский лад" – лениво подумала она и не ошиблась.

– Представь, что ты в церкви молишься, чтобы произошло какое-то событие. Если оно произойдет, то оно бы и так произошло, верно? К этому приведет никак не связанная с твоей молитвой цепь других событий. Но то, что ты сделала – это как молитва, которая не может не помочь. У тебя это получается, хотя пока и случайно.

Они были на даче Саныча втроем. Лена и Наташа в открытых купальниках растянулись на брошенных на траву полотенцах, под ярким июньским солнцем, а хозяин дачи помешивал гречневую кашу в большом закопченном котелке. Котелок был подвешен над костром, разведенным в обрезанной железной бочке. Мясо для шашлыков у них тоже было припасено, но его собирались зажарить попозже.

– Надо практиковаться, я помню. Знаешь, я ведь не хотела на самом деле. Надо было наказать этого – вот и…

– Он сам виноват. Не бери в голову.

– Но ведь… А, ладно! Что выросло – то выросло, ничего сейчас не изменишь.

Был понедельник. Никого из соседей не было и можно было хоть нудистский пляж тут устраивать, если уйти за домик, где между кустов была очень удобная полянка.

"Ну, может быть, еще и устроим?" – подумала Лена. – "Видно будет!"

Сюда они специально приехали в начале недели, чтобы никто не надоедал.

Запах из котелка шел великолепный и у проголодавшейся Лены давно уже текла слюна, но… голод боролся с ленью, лень пока побеждала и она продолжала лежать под натянутым тентом и читать книгу.

– Ната, – сказала она наконец. – Принеси мне каши.

Подруга конечно же не стала упрямиться и тем более не отказалась. Фамильяр не отказывает хозяину. Поднялась, сбегала в дом за тарелками, наполнила их и вернулась к покрывалу, на котором они загорали.

Вблизи запах у каши был еще лучше, чем казалось. Она пахла дымом, свежим мясом, специями и даже маленький уголек залетел в нее, видимо от палки, которой Саныч ворошил угли в бочке. А еще к ней прилагался кусочек поджаренного над углями хлеба. Казалось бы: кашу с хлебом не едят, но сейчас это было как раз то, что нужно.

– Слушается? – спросил Саныч.

Лена, уже запустившая ложку в горячую гречку, кивнула.

– Никак привыкнуть к этому не могу. С виду – с ней все нормально, но стоит сказать и… Ты говорил, это надолго?

– Навсегда. Со временем ваша связь только окрепнет.

Слушавшая их разговор, Наташа молча ела кашу. Для нее важно было то, что Лена говорит о ней. Смысл этого разговора был вторичен, привязанность существовала на уровне детских эмоций.

Вообще-то подруга прекрасно понимала, что с нею произошло. Лена ей объяснила это, как умела и ничего особенного та в случившемся не видела, что в общем-то было не удивительно. Слишком уж много страшных вещей произошло с нею не так давно: заскочила сдуру в поезд-призрак в метро, спаслась оттуда, из нее изгнали демона, потом к ней прицепился новый демон, с которым Санычу удалось договориться… В общем, известие о том, что между нею и Леной теперь существует постоянная "экстрасенсорная" (а Лена использовала именно это дурацкое слово за неимением других терминов) связь после всех передряг было воспринято нормально. Подруга может о чем-то попросить ее? Ну и прекрасно! Пусть просит. Им нужно держаться рядом? Совсем хорошо!

– Вымой посуду, когда поешь, – сказала ей Лена, ставя миску на траву.

Наташа кивнула и быстрее заработала ложкой. Саныч хмыкнул. Лена снова улеглась поудобнее на спину, положив голову на запястья, посмотрела на него и сказала:

– Объелась. Через три дня я отсюда не уйду, а укачусь! Боятся – значит уважают?