— Будете изображать страсть со своей супругой, мистер Эйнар, — усмехнувшись, заметила Лу, уже зная, какие сцены будут пересняты.
— Да-а, — протянул он, косясь на Алисию, которая готовилась к сцене.
Распустив волосы и сделав лёгкий макияж, она стояла в ночной сорочке, и это была уже Герда — жена Эйнара, которая сама была инициатором их знакомства, их встречи и первого поцелуя. Герда, имея сильный характер, сделала так, что Эйнар чувствовал себя рядом с ней в безопасности. Она изначально выполняла мужские функции, а он подчинялся ей. Ему нравилось играть с ней, меняя свою сущность, и он с удовольствием был под ней. И теперь, когда опять нужно было повторить секс между парой, и Эдди предстояло посветить на камере своей задницей, он сглотнул, стараясь сохранять спокойствие и не сделать чего-нибудь лишнего, так как возбуждение только росло, набирая новую силу и, кажется, не собиралось отпускать его.
— Эд, в кадр! — попросил его один из ассистентов. Редмэйн разделся, нырнул под одеяло и ждал Алисию, которая произнесла свою реплику, приподнимая ночную сорочку так, что её ягодицы оголились. Этот соблазнительный вид уже не заводит Эйнара как прежде. У Эдди же перехватило дыхание, и он, желая отвести взгляд от обнажённой части тела партнёрши, всё же не стал делать этого, — сейчас он прежде всего актёр. Эйнар попросил Герду остаться в сорочке и, увлекая жену в постель, он накрыл губами её губы, но поцелуй был беглый, неглубокий, он попытался сделать его более чувственным, и, разомкнув их, снова поцеловал. «Стоп!» — послышались слова режиссёра.
Эдди, надев боксёры, сел на кровать, мечтая расслабиться — следующая сцена была сложной, опять с участием художника. Хотелось закончить всё побыстрее. Он, обнажившись перед зеркалом в гардеробной, стал рассматривать себя, представляя женщиной. Он был невероятно трогателен в этот момент — несмело касаясь себя, он будто впервые ощущал своё тело, мягко очерчивая его изгибы. Эйнар был очень изящным и женственным и уже было улыбнулся своему отражению, но его взгляд скользнул ниже, задержавшись на единственном, что выдавало в нём мужчину и вызывало полное отторжение. Накрыв член ладонью, он аккуратно зажал его между ног, имитируя вагину. Он продолжал рассматривать себя таким, без мужского начала, и ему это нравилось. А вот сам Эдди был явно не в восторге от демонстрации своих гениталий многомиллионной аудитории — всем зрителям фильма совсем не обязательно было видеть его орган во всей красе, но это решал не он.
Продолжая рассматривать себя со всех сторон, Эйнар прикрылся тем самым синим платьем, которое было немного испорчено этой ночью, но вовремя кем-то зашито и отдано ему перед съёмкой. Всё бы ничего, но Эд чувствовал вновь охватывающее его возбуждение от этой сцены, член всё труднее было удерживать между ног. «Стоп, Эдди, у тебя перерыв», — крикнул Том и улыбнулся, поблагодарив его за такую чувственность и полное погружение в персонажа.
Эд отшвырнул от себя платье, разжал член и, выпустив его на свободу, задышал более ровно. Но вот что делать с эрекцией, которая и не думала униматься?
«Хоть дрочи…» — процедил он и, нацепив на стояк боксёры, напялил рубашку Эйнара и отправился за Лу — она уж точно решит его проблему. Он постарается сделать всё более деликатно, так как помнил ещё недавнее происшествие с Беном. Ему не хотелось никакой грубости, и, надеясь на понимание девушки, он пообещал себе контролировать свои действия.
— Ты Лу не видел? — спросил он у актёра, игравшего доктора, который попытался помочь мужчине, сделав ему облучение. Лысый мужчина в очках отрицательно покачал головой, готовясь к съёмке сцены с Гердой. Эдди отправился дальше искать своё спасение, натыкаясь на разных актёров, и опять на его пути оказался доктор. Именно тот единственный, который и согласился сделать поэтапно несколько операций, чтобы отделить Эйнара от Лили, помогая ей обрести гармонию со своим телом.
— Привет, Эд, — сказал ему актёр, который исполнял роль женского врача. Он довольно разглядывал его внешний вид и боевую готовность — таким актёра он ещё не видел. Он привык больше к Лили в его исполнении, а вот мужчиной он видел его только один раз в ресторане, где они ужинали втроём: профессор, Герда и Эйнар.
— И тебе привет! Ты Лу не видел? Она здесь не проскакивала? — торопливо спросил Эд, оглядываясь по сторонам, чтобы не упустить её.
Ему нужно было освободить себя, чтобы следующая сцена с Алисией прошла спокойно, и он не вошёл в неё по-настоящему: он не смел сделать этого, но сдерживать себя было невыносимо. Он не хотел делать ошибок, рискуя задеть тёплые чувства к Лу, которые с каждым днём становились всё сильнее. Он не хотел предавать Лу, отдаваясь своей похоти. Да и вообще, он относился очень осторожно к постельным сценам, но, как назло, каждый раз он получал очередную роль, где его герой должен был обязательно трахнуть кого-нибудь или, ещё похлеще, изнасиловать. Одной из картин, где ему не пришлось демонстрировать своё обнажённое тело, был фильм «Читая мысли», и то потому, что герой был несовершеннолетним, а вот в «Дикой грации» его уже попросили не только раздеться полностью, но и подставить свои пухлые губы красивому парню — и заодно свой упругий зад.
Увидев Эда в боксёрах и расстёгнутой рубашке, Лу усмехнулась. Он тоже заметил её и быстро направился в её сторону, заворожённо наблюдая за тем, как ассистентка медленно выдыхает сизый сигаретный дым, глубоко затянувшись. Стремительно преодолевая расстояние между ними, он, никого не замечая, босиком бежал по брусчатке. Его взгляд был очень убедительным и с головой выдавал намерения хозяина.
— Заранее прости! — извинился он за что-то, выхватывая сигарету из моей руки.
Схватив за плечи, он затащил меня в комнату Хенрика Сандала, куда приходила Лили. Кинув Лу на диван, он попутно снимал с неё всё, что ему так мешало: не давая опомниться, он лихорадочно сорвал джинсы вместе с нижним бельём. Ловким жестом раздвинув её ноги, он приспустил боксёры и незамедлительно вошёл сразу на всю длину. Упустив момент прелюдии, он, словно животное, грубо овладел своей самкой. Без промедления, заставляя прогибаться под ним, проникая всё глубже, он двигался в ней, не заботясь о том, что дверь не закрыта. Всё равно его задницу видели все, а Лу была накрыта его телом, и Эда не волновало ничего вокруг. Пытаясь унять своё нетерпение, он старался делать свои движения по-возможности нежными, без лишней грубости. Ему это едва удавалось: он всё яростнее вбивал в ассистентку своё желание, оставляя внутри меня отпечаток себя, словно клеймо. Сминая её губы влажным поцелуем, он вылизывал рот языком, продолжая рваные глубокие толчки. Руки Эда жадно скользили по женскому телу, по-хозяйски забираясь под свитер и стискивая грудь, лаская плоский живот и снова возвращаясь к груди. До боли ущипнув сосок и мощно толкнувшись ещё раз, он с рыком кончил в неё. Сделав ещё пару вялых толчков Эдди, наконец, вышел.
Лу, тяжело дыша, почувствовала расслабление, крепко обняла его, прижав к себе. Молча, не проронив ни звука, она лишь нежно поцеловала его в щеку.
— Ещё раз прости, — прошептал он, зарываясь лицом в пепельные волосы.
— Ничего, я, кажется, начинаю привыкать! — она поспешила успокоить Эда. Действительно, в этой ситуации всё было нормально: если ей не хочется близости, она ведёт себя всё-таки по-другому. Ведь даже ради приличия Лу не пыталась сопротивляться — она хотела Эдди. — Только тебе пора к другой, к Герде, — напомнила она, проводя пальцем по его губам. Он поцеловал ассистентку — нежно, благодарно, как свою женщину, постепенно увлекаясь и углубляя поцелуй. Он никак не мог его разорвать, но минуты свободы заканчивались, и пора было снова становиться Эйнаром.
